– Ваша полиция уже поднята по тревоге и сможет взять эти ворота под охрану с самого начала. Нужно предупредить и другие города, пусть тоже выставят у ворот караульных. Но я не думаю, что заговорщики успели заручиться чьей-либо поддержкой за пределами столицы. Кто правит Хури-Хольдэ, тот правит всем миром. Предупредите также Венеру. Хани, на правах старейшины вы можете созвать чрезвычайное заседание Совета. Соберите здесь всех властителей – под надежной охраной. Ты, Рения, останешься с ними. – А вы? – спросил Гелин. – Я? Возьму несколько человек, и мы поднимемся в спасиандрах[12][Спасиандр (фр. spatiandre) – герметичный и изотермический защитный костюм для выхода в открытый космос. (Примеч. перев.)] на поверхность – на тот случай, если кто-нибудь из наших друзей попытается дать деру. Глава 2. Сражение в жидком воздухе Сначала я хотел взять с собой Кельбика, но затем отказался от этой идеи. Для будущего Земли было необходимо, чтобы хотя бы один из нас остался живым, а я вовсе не был уверен в том, что удастся вернуться. Я захватил с собой полтора десятка полицейских, и мы, облачившись в спасиандры, устроились в одном из пустых домов внешнего Хури-Хольдэ, неподалеку от шахты, от которой было рукой подать до ангара для больших космолетов. Почти все корабли давно уже были перемещены на подземные стоянки, но с десяток летательных аппаратов были оставлены в ангаре на случай срочных межпланетных перелетов. Если кто-нибудь пожелал бы покинуть Хури-Хольдэ, ему пришлось бы пройти мимо нас. Чтобы оставаться в контакте с Советом, я распорядился прогреть пост связи, располагавшийся в занятом нами доме, и смог таким образом наблюдать за распространением солнечного взрыва, глядя на экран. Мы все были вооружены тяжелыми фульгураторами. Мятеж должен был начаться менее чем через час, оставалось только ждать. Так мы и сделали. Мы находились на седьмом уровне, улицы вплоть до этой высоты были заполнены замороженным воздухом и снегом. Напротив нас простирался старый парк, теперь представлявший собой рыхлую волнообразную льдину, над которой то тут, то там возвышались ангары. Ворота первого, ближайшего к нам, были свободны от снега. Слева от нас из-под ледяной корки пробивалась небольшая надстройка шахты. Убивая время, я болтал ни о чем сначала с Ренией, потом с Кельбиком. – Не подставляйся под пули, – без обиняков сказал последний. – Я вообще не понимаю, что ты забыл там, наверху. Тебе там не место. Это было правдой. Я вышел целым и невредимым из стычки с фаталистами, случившейся в лесу уже в столь, казалось бы, далекие времена, когда на Земле еще были атмосфера и деревья, но я и сам прекрасно понимал, что любой из моих полицейских даст мне сто очков форы, если говорить об эффективности в бою. Я занимал важную должность, да что уж там, одну из самых важных – теперь я мог сказать это без ложной скромности, – так как, если не считать теоретического вето Совета, я являлся повелителем обеих планет. У меня была любимая жена, отвечавшая мне взаимностью, множество добрых друзей. И однако, я решил поучаствовать в этой не имевшей особого значения заварушке и отдавал распоряжения таким тоном, что мне никто не осмеливался перечить. Зачем? Без меня могли обойтись. Кельбик вполне смог бы меня заменить и, полагаю, в чем-то справился бы с моими тогдашними обязанностями даже лучше, чем я сам. С другой стороны, если бы меня не стало в самый разгар кризиса, на какой-то момент, несмотря на гарантированную Советом преемственность, могли бы произойти вредоносные для нашей планеты перебои в функционировании всей системы управления. Таким образом, мне лучше было оставаться в зале управления: пусть подавлением мятежа займутся другие. Другие… Возможно, в этом и крылась причина? Быть может, я ощущал бы отвращение, стыд, посылая других в бой и ничем не рискуя сам? Я не знал, что думать. И пока мы ожидали в этой пустой комнате, вся обстановка которой сводилась к огромному экрану, я, впервые в своей сознательной жизни попытавшись заняться самоанализом, вдруг понял, почему нахожусь здесь: мне просто-напросто нравились сражения и битвы! Я ощутил какую-то гадливость: мое воспитание склоняло меня к тому, чтобы рассматривать эту потребность как сомнительный, почти животный атавизм. Конечно, в Хури-Хольдэ мы уважали мужество, но именно такое – нечасто. Обычно то было мужество ученого, ставившего опасный опыт, мужество инженера, техника, пилота космолета… Но не мужество воина, в котором мы редко нуждались. Сама мысль о том, что можно получать удовольствие от участия в битве, была нам чужда… мысль об опасности, которой ты готов подвергаться ради самой опасности, ради приносимого ею возбуждения… И тем не менее… Кельбик тоже любил летать на планере в грозовую погоду… Кто-то постучал мне по плечу, прервав ход моих мыслей. – Сейчас, вероятно, начнется, – сказал один из полицейских. Мы принялись ждать взрывы. Прошла минута, пять, полчаса, час… Ничего не происходило. Я связался с Гелином. Все шло как обычно, полиция была наготове, но фаталисты пока еще не показывались. Уверен ли я, что правильно разобрал обозначенное Карнолем время штурма? Вскоре Землю накроет солнечное излучение, и нам придется спуститься на нижний уровень. Пролетело еще несколько минут… Внезапно справа от нас, из-за жилого массива, в красноватом сиянии вырвался столб пара. Почти тут же до нас дошла вибрация, серия толчков сотрясла дом. Внешние ворота повылетали. Я вызвал Гелина, и тот сразу же ответил. Фаталисты набежали огромной толпой и сняли караульных у внешних ворот, которые затем взорвали. И теперь, продвигаясь к средним воротам, они наткнулись на людей Карноля. – Почему они не атаковали средние ворота одновременно с внешними? – проговорил я. – Я почему-то думал, что так и будет… – Если бы я полагал, что это им по силам, то ни за что не согласился бы на ваш план, Хорк. Нет, эти ворота находятся под надежной охраной – с внутренней стороны. Но если бы вдруг их попытались взорвать снаружи, мы бы, конечно, вмешались. – А где ваши люди? – Пока выжидают. Позволим нашим врагам перебить друг друга. Хотите увидеть сражение? На моем экране возник шлюз номер три, с выбитыми внешними воротами, через которые из космоса проникал ледяной холод. На другом конце шлюза группа людей, облаченных в серые скафандры текнов, вела бой с отрядом нападавших – эти были в синих скафандрах триллов, дополненных черной повязкой на левой руке. Там и сям сверкали молнии фульгураторов, а в том месте, где были фаталисты, к внешнему вакууму тянулся легкий туман, образованный дымом огнестрельного оружия. Потери с обеих сторон были тяжелыми. – Теперь я понимаю, почему с фаталистами были текны, – сказал я. – Они всегда намеревались использовать фаталистов в качестве пешек. Но нужно пересмотреть результаты психологического обследования, Гелин. Похоже, у нас тут немало честолюбцев, которых почему-то не удалось выявить сразу. Как это ни странно, но в момент, когда на кону стояла жизнь города, эта мысль меня успокоила. Я предпочел бы текнов-преступников текнам-иррационалистам. – Исключительные обстоятельства, вроде тех, в которых мы находимся, Хорк, вполне могут изменить человека. – Где ваши люди? – За боковыми воротами. Они не замедлят вступить в игру, так как, полагаю, вскоре в этом возникнет необходимость. Карноль явно недооценил своих союзников! Группа текнов, оборонявших ворота, в самом деле значительно уменьшилась, пусть они и обладали более мощным оружием. Да и было ли это оружие более мощным? Изолирующий спасиандр практически останавливает луч небольшого легкого фульгуратора, тогда как пуля этот же спасиандр пробивает насквозь. Это следовало бы помнить! Открылись ворота «Б». С медлительностью, которая едва не вывела меня из себя, но в данном случае была необходима, полицейские выдвинули на огневую позицию супермощный фульгуратор. Сверкнул голубой луч, посланный справа налево. И как раз вовремя: один из фаталистов входил через боковые ворота «А» с брикетом взрывчатки. Он исчез в пурпурном пламени. – Здесь проблема уже решена, – сказал Гелин. – У других ворот бой также складывается благоприятно для нас. Извините, но я должен вас покинуть, – похоже, нас тоже только что атаковали. Экран вновь сделался белым. Один из моих полицейских окликнул меня: – Властитель, из шахты вылезают люди… Я выглянул из открытого окна. Под тусклым мерцанием звезд скользили человеческие силуэты. Внезапно они отчетливо стали видны в ослепительном свете прожектора. Противников было по меньшей мере полтора десятка: они бежали куда попало, укрывались за ледяными выступами, падали, снова поднимались, рвались к ангару. Мои люди открыли огонь, и несколько человек замерли навсегда. Лейтенант дернул меня, отодвигая от окна, в тот самый момент, когда разряд фульгуратора испепелил раму. – Погасите прожектор! Прочешите лучами всю площадь! Заработали два больших фульгуратора, и от испарившегося льда поднялись тучи пара. Было мало что видно, но площадь заливал на удивление яркий свет. Я, однако же, приказал выключить прожектор. Откуда тогда свет? – Солнце! Его свет настиг нас! Вверху, в небе, Солнце перестало быть обычной сверкающей звездой. На его месте пылало небесное светило, невыносимо яркое и становившееся ярче с каждой секундой. И если наш огонь преграждал противникам дорогу к ангару или шахте, то вражеский таким же образом отрезал нам путь к отступлению! Заигравшись в свою жалкую людскую войнушку, мы просто-напросто забыли о катаклизме. Лед мерцал под лучами сверхновой! Я произвел в уме быстрый подсчет: еще несколько часов нам ничто не угрожало. Воздуха и пищевых концентратов должно было хватить дня на три, но температура быстро стала бы нестерпимой. Поверхность уже покрылась тонким слоем блестящего глянца, а во впадинах собирались лужицы жидкого воздуха. В моем шлемофоне раздался голос: – Кто у вас за командира? Такой вопрос свидетельствовал о том, что врагу неизвестно о моем присутствии. – Командую тут я, капитан Рексор, – проговорил я, присвоив имя знакомого мне офицера. – С вами говорит Карноль, текн первого класса. Вы подчиняетесь Совету? – Да. – Тогда все это – недоразумение. Мы только что подавили восстание фаталистов, пытавшихся взорвать ворота. Почему вы стреляете по нам? Выгадывая время, я ответил: – Увидев вас выбегающими из ангаров, мы приняли вас за мятежников. – Ладно. Забудем это. Если вы подчиняетесь Совету, бросьте оружие, и мы вернемся вместе. – Зачем нам бросать оружие? – Вы можете оказаться фаталистами. Я так не думаю, но не хочу подвергать себя лишнему риску. – Мы – отряд регулярной полиции. Если кто и должен бросить оружие, так это вы! – Как вы можете это доказать? – Двое наших парней сейчас выйдут и покажут вам свои значки. – Договорились. Я подал знак двум бойцам, и те, выбравшись наружу через окно, бегом припустили к мятежникам. Спустя несколько секунд Карноль сказал: – Хорошо. Значки мы увидели. Мы сложим оружие. Значки могли носить лишь те, для кого они были специально изготовлены, – для всех прочих они могли оказаться смертельными. Секрет их изготовления был известен только Совету. К тому же Карноль – вероятно, поняв, что потерпел полный провал, – намеревался пойти единственно возможным путем: сыграть роль героя, отразившего штурм внешних ворот, и рассчитывать на то, что никто не знает о его предательстве. Мои люди медленно шли обратно. Мятежники по одному поднимались во весь рост и отстегивали пояса с оружием. В этот момент в шлемофонах раздался хриплый голос Гелина, который произнес открытым текстом: – Хорк, немедленно возвращайтесь. Восстание подавлено. Карноля мы еще не взяли, но за этим дело не станет. – Стало быть, это вы, Хорк! – гневно вскричал Карноль. – И вам все известно! Что ж, если нам конец, вы останетесь здесь вместе с нами! Огонь! Огненный дождь обрушился на дом, превратив одного из стоявших у окна полицейских в дымящуюся головешку. Возвращавшиеся к нам двое парней замертво упали наземь от выстрелов в спину. Черт бы побрал этого Гелина, как вы говорите! Если бы он подождал еще пару минут, прежде чем сделать свое злополучное объявление, все было бы кончено, и почти без боя. Теперь же… Путь к отступлению для нас уже был отрезан, и вскоре, после того как шахты наполнились бы сначала жидким воздухом, а вслед за ним и водой, мы бы не смогли вернуться в город. Не то чтобы вода или жидкий воздух нам сильно помешали бы, ведь мы были в спасиандрах, но внутренние ворота были отрегулированы так, что открывались только в вакуум. В общем, без немедленной помощи нам пришел бы конец. Я направился к пункту связи с твердым намерением просить о помощи, как вдруг полыхнула мощнейшая вспышка и меня отбросило на пол: подбитый врагом, взорвался один из наших тяжелых фульгураторов. Оглушенный, я попытался подняться, пошатнулся и рухнул на передатчик, разбив его на мелкие кусочки. Мы оказались отрезаны от Совета! Если Гелина, использовавшего большую антенну Хури-Хольдэ, все по-прежнему могли слышать, то наши небольшие персональные передатчики не могли пробиться сквозь металлическую броню города! Из серьезной ситуация стала почти безнадежной. Гелин, убежденный в том, что мы уже возвращаемся, и не знавший о битве – зона, в которой мы находились, располагалась вне поля зрения больших перископов, – вполне мог истолковать прекращение связи как знак того, что мы уже покинули дом. Подмогу он не вышлет, а когда начнет беспокоиться, будет уже слишком поздно. Ослепительное пятно, висевшее в небе, стремительно увеличивалось в размерах. Твердый воздух, озаряемый сине-фиолетовыми лучами фульгураторов, испарялся, поднимаясь вверх в густом тумане, клубясь и затуманивая взор. То близкие, то далекие, метались бесформенные силуэты, местоположение которых нельзя было определить. Мгновение-другое – и началась рукопашная. В забитой людьми комнате образовалась жуткая куча-мала из облаченных в спасиандры тел, и невозможно было разобрать, кто тут друг, а кто враг. Я обнаружил, что стою рядом с четырьмя выжившими в бойне, сжимая в руке фульгуратор. Друзья или враги? Оружие опустилось, и я распознал под забралом шлема знакомый значок. Снаружи, на превратившейся в бурный поток улице, реки жидкого воздуха гоняли комья снега. Некое подобие атмосферы окутывало звезды дымкой. Затем, несмотря на разреженность воздуха, который, переходя в газовое состояние, тут же устремлялся к темной полусфере, поднялся сильнейший ветер. Один из полицейских коснулся моей руки: – Властитель, если бы нам удалось добраться до ангара, где стоят космолеты… Я тотчас же понял, к чему он клонит. Наш последний шанс заключался в том, чтобы на космолете обогнуть Землю и спуститься в один из городов с темной стороны, там, где ворота еще работали. Но до ангара было метров пятьдесят с лишним, а улица теперь утопала под смердящим и бурлящим потоком двухметровой глубины, в котором лед смешивался с водой и прочими жидкостями. Тем не менее глубина была неодинаковой; местами, там, где улицу, в верхней ее части, загораживал ледяной или снежный барьер, поток становился гораздо менее сильным. Затем он преодолевал препятствие и несся дальше с неудержимым напором. Кур, один из выживших, методично обрывал электрические провода. Сами по себе они не отличались особой прочностью, но изоляционный материал, которым они были обмотаны, почти не поддавался растяжению – даже при температуре жидкого воздуха. – Так и быть, – сказал я. – Но пойти должен я. Я выше вас всех чуть ли не на голову, да и покрепче.