Осмотр не занял много времени, и Джилл вытолкала Деррека за дверь. — Я догоню, — сказала ему Джилл, оставляя Деррека и Райана предоставленными самим себе. Деррек взял люльку и вышел из смотровой в фойе. Лора встала на ноги, когда он появился. — Где Джилл? — спросила она. — У неё какие—то дела с доктором. Почему бы нам не выйти на улицу и не подышать свежим воздухом, пока мы ждём? Когда Джилл всё же догнала их, Деррек и Лора уже были на улице и в самом сердце фестиваля искусств. Торговые палатки, в которых продавались цветные мелки, были по обе стороны улицы. — Простите, что я так долго, — сказала Джилл, заправляя за уши локоны волос. — Что ты думаешь? — О чём? — спросил Деррек. — О Нэйте. — Думаю, он восхитителен, — предположил он. Джилл рассмеялась. — Я имею в виду, как о педиатре. Ты разве не думаешь, что он начитанный профессионал? Доктор, которому мы можем доверить заботу о Райане? — Я не могу сказать, что встречал много педиатров за свою жизнь. Мне не с кем его сравнивать, прости. — Похоже, я пропустила всё веселье, — сказала Лора. — Вы двое хорошо поладили, — произнёс Деррек. — Думаю, у вас с Нэйтом будет свидание? — спросил он, хотя только дразнился. Глаза Джилл засияли, как неоновые вывески Вегаса. — Собственно говоря, да, будет. Мы идём в кино в пятницу вечером. Деррека начало подташнивать, и он не был уверен, почему. Джилл была с одной стороны, а Лора с другой, пока он катил коляску по главной части города. В голове у него не было пункта назначения. Машина Джилл была в другой стороне. Он просто продолжал идти, стараясь сохранять спокойствие, так как знал, что это не его дело, чтобы выходить из себя. — Как думаешь, ты сможешь понянчиться в этот вечер? — спросила Джилл. — Он мой сын. Конечно, я могу присмотреть за своим сыном. Во сколько? — Как насчёт четырёх? По какой—то нелепой причине он чувствовал себя лучше, зная, что это будет рано, а не поздно. — Это даст мне время принять душ и подготовиться. Нэйт ведёт меня в "Краш", новый ресторан на улице Жасмин. Я хотела туда ходить с тех пор, как они открылись полгода назад. Они остановились, чтобы подождать Лору, которую немного потеряли. Она смотрела на кошельки ручной работы и торговалась с продавцом. — Я думал, вы идёте на ранний сеанс. — Я этого не говорила. Я сказала, что мы идём в кино, куда и идём, после ужина. — Как долго вы планируете гулять? — А что? У меня комендантский час? — Нет, конечно, просто я думал, что ты сказала, что у вас с Сэнди много работы над журналом. — Благодаря тебе, мы всё нагнали. Сэнди помогла мне написать мою колонку, а Челси вчера вечером привезла фотографии. Ты знаешь, фотографии, которые она сделала в тот день в парке. У нас много отличных фотографий для выбора. По словам Сэнди, чили получил восторженные отзывы, так что это тоже шаг, — улыбнулась Джилл. — Я начинаю снова чувствовать себя прежней, — она закружилась, подняв руки в воздух и подставив лицо солнцу. — Какой прекрасный день. Да... прекрасный день. — Вау, посмотри на это. — Джилл пошла поперёк улицы к одной из выставочных кабинок. Деррек наблюдал за тем, как она охает и ахает над самыми уродливыми бронзовыми статуэтками, которые он только видел. Она принесла одну из статуэток ему и подняла её, чтобы продемонстрировать ему детали. — Вот это я называю произведением искусства. В его голове зазвенели слова его матери: "если ты не можешь сказать ничего приятного, лучше не говорить вообще ничего". — В чём дело? — Ни в чём, а что? — Не знаю, — сказала Джилл. — С тех пор, как мы встретились с доктором Лернером, ты ведёшь себя как большая, мрачная дождевая туча в солнечный день. — Может быть, это потому, что мне интересно, почему в одну минуту ты целовала меня, а в другую пускала слюни на хорошего доктора. — Я не пускала слюни. Кроме того, ты ясно дал понять, что наш поцелуй был отличной, но большой глупой ошибкой. Так почему тебя волнуют мои отношения с доктором Лернером? — Я не знаю, — сказал он. — Забудь о том, что я что—то говорил. — Ты ревнуешь? С его губ сорвался нервный смешок. — Конечно, нет. Просто я не думаю, что доктор Лернер тебе подходит. Это заставило её улыбнуться. — Что? — Доктор Лернер был на одном из пакетов "Эберкромби и Фитч". — Где? Её глаза сияли, пока она говорила: — Все горячие парни попадают на пакеты "Э и Ф". — Какое отношение это имеет к тому, что он тебе не подходит? Она подала плечами. — Просто подумала, что об этом следует упомянуть. — Так ты считаешь его горячим? Она фыркнула. — Ага. — Поэтому он тебе нравится? Потому что он горячий? — Никогда не помешает быть горячим, но нет, это не единственная причина, по которой он мне нравится. У него было такое чувство, будто он вырывает зубы. — Так что ещё тебе в нём нравится? Деррек последовал за ней обратно, где женщина терпеливо ждала, когда Джилл вернёт её произведение искусства. — Прекрасная работа, — сказала она художнице. Художница была пожилой женщиной с длинными седыми кудрями, которые свисали ниже её плеч. — Я использовала глину и бронзу и провела часы над каждым кусочком, стараясь ухватить невинность и грацию женской формы. — Ваша страсть отражается в вашей работе, — сказала Джилл. — Сколько стоит эта? Деррек терпеливо ждал, пока Джилл осматривалась. — Та, на которую вы положили глаз, стоит пять тысяч долларов. А вот эта триста пять сотен. Деррек чуть не рухнул. — Я должна подумать над этим, — сказала Джилл, — но если у вас есть визитка, я бы хотела следить за тем, где ещё вы будете показывать свою работу. Женщина вытащила визитную карточку из переднего кармана своего фартука и отдала её Джилл.