– А жрать после вылета все равно хочется! – Петр показал рукой на потрескивающую печку. – Пролет звена вдоль дороги подозрения не вызовет, они ж не в курсе, что мы – разведчики. С виду: мы – истребители. А снимать будем по очереди. Сначала обработаем две эти дороги, потом займемся дорогами на Кайанине. Надо найти белофиннов, и воевать станет чуть полегче. – Откуда ты у нас такой умный! – капитан потрепал Петра за макушку. – Отлично придумано! Ну, что, перебираемся спать? Спали они пока в палатке с круглосуточно горящей печкой, не раздеваясь, в кожаных штанах и куртках, и даже шлемофоны не снимали. На улице около 23 градусов мороза, антициклон еще не пришел. Их было мало, всего 24 человека, имевших 8 пушек, 8 пулеметов и 32 пусковые установки для эРэС, не считая личного оружия. Они не могли изменить ход войны, но каждый из них старался приблизить день победы. Испытатели жили отдельно, у них два утепленных грузовика с печками и две автомашины с оборудованием, в которых тоже стояли «буржуйки». Круглосуточно работали операторы наведения, а во второй машине находилась ремонтная мастерская и диагностическая аппаратура для проверки блоков и электронных ламп. Полевой телефон и небольшая радиостанция связывали их с радистами РСБ, которые тоже несли круглосуточную вахту втроем: два радиста и начальник радиостанции. Утро началось с обстрела погранзаставы с сопредельной территории. Но артналет был коротким и не слишком прицельным. В той стороне находилась рота разведки на бронеавтомобилях с 45-мм пушками, которая бросилась в атаку и захватила два старых русских 76-мм орудия. С командованием бронебатальона наладили взаимодействие и каналы связи. До рассвета занимались этим. Затем взлет, и от бывшей границы начали работать. Несмотря на «приглашение сесть», на этот раз в Суомуссалми не садились. Связь у них есть, их сообщение передали, Кузнецов сбросил вымпел, в котором было сообщение, о том, что пакет доставлен, и «бегунок» к нему. Противника в воздухе не было. При нашем появлении финны на другом берегу озера притихли, но их позиции мы тоже сняли. АФА-И довольно капризен, и требуется четко выдерживать высоту 2300 метров, тогда сигналы готовности совпадают с их истинными значениями, и снимки можно склеивать без разрывов и наложений. А «высота» зависит от фактической высоты места над уровнем моря и атмосферного давления. Высчитывают ее те самые «фотографы» и говорят, какой цифры требуется держаться. Закончили работу, вернулись в Суомуссалми и еще раз обработали позиции артиллерийской батареи противника за озером. Какая-никакая помощь обороняющимся. Штурмовики из «ишаков» те еще! Наши находятся в северной части городка, озеро Нисканселка разделяет поселок на две части. Тот поселок еще не сожжен, и финские солдаты имеют возможность отогреться. Там есть железная дорога и довольно большой склад леса. Кузнецов сбрасывает командованию 163-й дивизии данные визуальной разведки. Мы видели, что небольшие отряды противника по двум проселкам выдвигаются к мостам у Рухтинансалми, чтобы окончательно перерезать путь, по которому дивизия прошла сюда. Видели, что в заливе Хуухтихиета Зеленцов расчистил посадочную полосу и установил «колдуна», готовится принимать самолеты. Но «голосовой» связи с ним нет. Уходим перезаряжаться, затем, сняв АФАры, сопровождаем четыре ПС-84, которые сели у Зеленцова. Миша и Леша уходили на перехват пары «фоккеров», которые пытались перехватить транспортники. Петя с Тагиром пасли «ПээСки», затем звено собралось и проштурмовало колонну у Кианнаниеми. Точно уничтожили «Эрликон». И Кузнецов сбил «фоккера», второй от них ушел, прижавшись к земле. В общем, поработали весь светлый день, садились уже затемно, и бегом в кают-компанию. Но там света оказалось маловато, пришлось с пачкой аэрофотоснимков идти в гости к погранцам. Кижеватов, старлей, был не один, у него в гостях какой-то майор в серой шинели, в буденовке. Весь из себя такой строевой, подтянутый. – Майор Василевский, командир 25-го полка. Вы не могли бы подождать, мы еще не закончили! – Майор Кузнецов, командир четвертой авиаэскадрильи, подождать мы не можем, нам свет нужен. Вася, стол освободи, пожалуйста, нам разложиться требуется. Миша – он пробивной, и его на понт не взять. Данные разведки сейчас более важны, чем все остальное. Мы решительно перебрасываем все, что мешает, на стулья и табуретки и начинаем раскладывать все по номерам и соединять снимки скрепками. Петя достал из планшетки увеличительное стекло, красный, синий и простой карандаш и просматривает аэрофотоснимки. Василевский поинтересовался: что это такое? – Данные воздушной разведки вокруг Суомуссалми. Там окружена 163-я стрелковая дивизия. – Нам приказано деблокировать ее. – Одним полком? – с усмешкой подал голос Петр, который уже начал черкать по снимкам красным и синим карандашами. – Как вы разговариваете со старшим? Несмотря на отсутствие знаков различия на зимнем летном обмундировании летчика ВВС РККФ, Петя – совсем мальчишка, который толком еще не бреется. Он оторвался от карты, забросил «папу» шлемофона за плечо и представился: – Лейтенант Ночных, командир разведывательного звена четвертой эскадрильи ВМУЛ имени Сталина. Зам начальника специальной экспедиции государственных испытаний. Это – моя работа, а вы мне мешаете. И вообще, эти данные – секретны. – Петя, не буянь, уймись. Лейтенант дело говорит, одним полком эту пробочку не вынуть. – Идем всей дивизией, позавчера выгрузились на станции Кочком. Мы из Житомира. Закончили освобождать Западную Украину, и теперь нас сюда перебросили. Сорок четвертую Краснознаменную дивизию имени Щорса. Знаете, как нас там встречали? Цветами! – А здесь пулями встретят, смотрите, как «басмачи» подготовились! – Петр ткнул в обведенные красным дымы в лесах южнее Раатской дороги. – Тут же ничего нет?! – Вы знаете, как басмачей в Ошской области искали? – Басмачей бил, но не в Оше, в Гурьеве. Как там их обнаруживали – не знаю. – Ждали, когда вечером ветер задует из ущелья, и нюхали воздух. Если пловом пахнет, то там басмачи. А какое дерево больше всего они любили с собой таскать? – Саксаул, конечно, он дыма не дает. – А в этой местности саксаула нет, и я обвел дымы в лесу, где печки топят, и от авиации скрываются. Вон, спросите у Кижеватого, он говорил, что финны всех гражданских перед началом войны принудительно выселили. Наши войска вот, и тоже – дымят, холодно! А их войска здесь, дали войти, и перерезали дорогу. Кто так действовал? Басмачи, партизаны. Дивизию заблокировали, а у нее продовольствия с собой было – кот наплакал. Много голодный навоюет? Сегодня мы провели четыре самолетика в Суомуссалми, но на такую ораву этого продовольствия хватит ненадолго. Вот финны и ждут, когда желудки и мороз заставят наших сдаться. – Красная Армия не сдается! – А если подумать, и не лозунгами? Все, мешаете, товарищ майор, эти данные в штабе армии нужны. Иначе сунетесь и, как кур в ощип, попадетесь. Все перышки повыдергают, финны – народ суровый. – Пораженческие разговоры ведете, лейтенант. – У меня три сбитых и куча автотехники и орудий на земле, товарищ майор, так что поражаю, ох как поражаю. Жаль, день здесь длится всего три часа сорок пять минут, а будет еще короче. Ваши бойцы драться ночью умеют? – Как три часа? – А вы что, внимания не обратили? Летом тут светло круглые сутки, а зимой темень, – сказал Кижеватов. – Все верно он говорит, вы вот вдвоем приехали, верхом. Вам крупно повезло. Границы как таковой не стало, так за последние три недели у нас сто шесть боестолкновений с шюцкоровцами. Диверсионных групп в округе – не пересчитать. Вон воронки от обстрелов, утром били. Не отрываясь от карты, Петр спросил у Кижеватого: – Вась, откуда столько войск? Смотри, сколько их тут! – Вот отсюда, из Каяани, там девятая дивизия была расквартирована, командир – полковник Сииласвуо. Фашист, в Германии учился, там в СС вступил. Глупо все так организовано. Подогнали за два дня до войны две колонны, без разведки сунулись, без потерь и боев дошли до Суомуссалми, и… вляпались. Южнее еще одну дивизию так же прихватили, по отряду информация прошла. Местность здесь для техники труднодоступная, сплошную линию обороны не создать. А ходить пешком и на лыжах никто не любит. Ехать удобнее. Вот и приехали. Василевский больше не пытался умничать и поднимать дух с помощью лозунгов. Смотрел на карту. – Старший лейтенант, майор, что предлагаете? – Сейчас, Петя закончит – будем думать. Без его данных это все выдумки. Все стояли над душой, пока Петр лежал пузом на столе и внимательно по квадратам рассматривал карту. – Ну, приговор: вот длинное озеро: Парсамонселка, по нему и на двух фронтальных дорогах видны отчетливые следы переброски личного состава и техники, как к мосту Алавуоки, так и в леса на северном побережье озера. Дымы вытянуты от границы в сторону Суомуссалми до озера Куивасярви. На фронтальной дороге три опорных пункта противника. Вот, вот и вот. Расстояние от границы до Куивасярви – 24 километра 750 метров. Они начнут атаки с восточной стороны дивизионной колонны. Скорее всего, как таковой атаки не будет. Думаю, что применят управляемые заряды. Шоссе, сто процентов, минировано. Времени для этого у них было достаточно. Разорвут колонну на части и начнут ночные атаки и минометные обстрелы. В остальных местах войск много меньше. Похоже, что мы сорвали им сегодня минирование мостов в Рухтинансалми, но время у них есть, а связи с батальоном Егорцева у нас нет. Предлагаю вызвать сюда или комкора Духанова, или их самолет для доставки аэрофотоснимков, или самим лететь в Подужемье. – А почему не передать по телефону? – задал вопрос Василевский. – В отличие от нас, противник вовсю использует разведку, и никакой уверенности, что он еще не подключился к линиям связи погранотряда, у меня нет. – Стопроцентной гарантии дать не могу. Противник в курсе, где проходят линии связи. Периодически его «лежки» вдоль кабеля обнаруживаем. Заглубляли кабель, но тут во многих местах просто камень, скала. Там он идет по поверхности. Василевский снял шинель, орденов у него не оказалось, в отличие от майора Кузнецова. Остальные, глядя на него, тоже сняли куртки и полушубок. Василий приказал принести чаю. Пока ждали чай, Кижеватов перенес на карту расположение войск противника. Звякнул в разведбат, и в комнате появился еще один майор, Кодинцев. – Да, вчера мои туда попытались сунуться, еле ноги унесли, спасибо летунам, позволили оторваться от противника. Насчет Духанова – это вы зря придумали, он в такую даль не поедет, не по чину. Летчиков-ночников у него нет. – Это точно, нам завтра приказано сопроводить борта из Суомуссалми в Подужемье, если за ночь их не сожгут, – поддакнул Кузнецов. – Самим лететь бессмысленно, мы никто и звать нас никак, в девятую армию не входим. Петя, свяжись с Бонч-Бруевичем, пусть свяжется с Духановым, ему он точно не откажет. Петр вышел и, придерживая болтающийся «маузер», пошел наверх к локатору по снежной дороге. Неожиданно даже для меня он вдруг выдернул пистолет из кобуры и прыгнул с дороги в кювет, вытянув руку в сторону, и дважды выстелил из пистолета в какое-то появившееся бело-серое пятно. Раздался выстрел у караульной будки, взвыла сирена и зажглись прожектора на вершинах деревьев и на крыше казармы. Еще два выстрела из «маузера», в ответ – автоматная очередь, и громкая строчка ручного пулемета с наблюдательной вышки. Забили пулеметы из дотов на сопке, два каких-то взрыва, сухие выстрелы винтовок, несколько очередей из автомата. В общем, Духанов приехал сам, чуть позже, для того, чтобы лично разобраться, кто прошляпил нападение на высокую комиссию? Кто виноват в том, что дело государственной важности и жизнь члена-корреспондента Академии Наук СССР оказалась в опасности? Петя разжился трофеями и вытащил из унта три осколка наступательной гранаты. Шестеро пограничников погибли: вырезали секрет и обстреляли выбегавших по команде в ружье из казармы. Диверсионная группа почти вся была уничтожена, трое пленных. Стреляет Петр отлично, а вот у меня, старого, мозгов и боевого опыта не хватило, я продолжал думать о том, что обсуждали в комнате, а молодой пацан смог определить засаду на дороге. Ну, все-таки всю молодость он провел на погранзаставах. Медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды, то, что мог дать сразу командующий армией, украсили его грудь. Это за три сбитых, а за сведения о противнике вся группа представлена к «Знамени». Направили представление командующему фронтом Ворошилову. Переброшены еще люди, счетверенные зенитные установки ЗПУ-4 (счетверенные «максимы»), и даже две ТКБ-149. Привезли цистерну под топливо. Увеличили охрану аэродрома. Доставили сборно-щитовые домики для комсостава и сборную столовую вместе с обслуживающим персоналом. Бонч-Бруевич пожаловался, что трое суток питался только консервами с сухарями. На следующий день после налета на аэродром приземлилось три звена И-153 и четыре У-2. Прибыли артиллерийский и гаубичный полки 44-й дивизии, которые приступили к окапыванию и оборудованию позиций. Сама дивизия стоит пока в Ухте лагерем, техника в колоннах на советской территории. Увеличились, наконец, перевозки продовольствия и боеприпасов в 163-ю дивизию. Девятка «чаек» ракетами и бомбами работает по южной части Суомуссалми. Зеленцова заставили атаковать южный поселок. Лед озера покрылся занесенными снегом бугорками тел. Бессмысленная атака, сплошная показуха! Девятую дивизию финнов мы не трогали, но ежедневно проводили аэрофотосъемку их позиций. Высчитали мы места закладки фугасов. Наконец сосредоточение 44-й дивизии закончено, она развернулась в боевой порядок, артиллерийские полки и батареи были развернуты в девяти километрах от границы. Утром 20 декабря 25-й стрелковый полк занял Раатте, тихо ликвидировав опорный пункт противника в 1580 метрах от границы. Ему обрезали связь, атаку провели во время смены гарнизонов дзотов. В самом Раатте был короткий бой на западной окраине села. Пехота продолжала наступление фронтом порядка километра, с целью захвата заградительных опорных пунктов, шесть из которых были вскрыты воздушной разведкой. Наша служба перехвата зафиксировала активизацию работы трех радиостанций, и в этот момент была проведена первая, двадцатиминутная, артподготовка по вскрытым позициям мест сосредоточения финнов: Котаниеми, Ала-Вуокки, Керала, Киисехто, Сангинахо, Хонкаярви и шести лагерям в лесах, названий у которых не было. Наше звено было поднято в воздух, мы обнаруживали огни автомобилей, которые штурмовали сами или наводили на них артиллерию. С рассветом «чайки» провели штурмовку участков дороги, которые были выявлены как места закладки фугасов. В трех местах фугасы сдетонировали, «чайки» вернулись на базу, переснарядились и повторили налет по остальным предполагаемым местам закладок. Еще два минных поля сработало, а бронеразведывательные батальоны перебрасывали по дороге пехоту, которая разворачивалась и оборудовала опорные пункты для обороны шоссе. «Чайки» выискивали и штурмовали все, что движется, в лесу слева от дороги. В 11.00 44-й конный разведывательный эскадрон двинулся по дороге в сопровождении семи танков Т-26 в сторону Суомуссалми. Вышли на шоссе еще два полка: 131-й и 132-й, артиллерия приготовилась нанести еще один удар. Мы отвели эскадрилью «чаек», и они спешно готовились к вылету. Наше звено было готово взлететь и находилось в машинах. Над дорогой кружил корректировщик У-2, который и обнаружил на объездной дороге в районе торфяных болот колонну вражеских автомобилей в количестве 80 штук. Им требовалось преодолеть семь километров, чтобы перерезать дорогу в самой узкой части: у мостика через ручей между озерами Коккоярви и Тееринен. Но бункер на мысу уже уничтожен авиабомбой, к мосту выдвигаются с двух сторон танки и пехота, на подходе кавалерия. И звено И-16 сорвалось со льда озера и несется под самыми облаками к месту событий. Мы поймали колонну до того, как они успели выехать на дорогу к мосту. Кузнецов ударил ракетами и отвалил в сторону. – Зацепили! – сказал он чуть позже сдавленным голосом. Ухов разрядился практически в то же место, приказал бить по хвосту и ушел за Мишей. Мы выполнить атаку не успели и предпочли отвернуть, так как на дороге возникло громадное число разрывов артиллерийских снарядов. Два артполка накрывало дорогу частыми залпами, поэтому мы ушли в сторону и кружились там. Заполыхал склад леса в Суомуссалми. Эсэсовец понял, что южный поселок ему не удержать, и приказал сжечь его. Тут Петр подлетел к появившейся эскадрилье «чаек», помахал флажками, сбросил ход и повел эскадрилью в сторону. В этом полете он был ведущим, и Тагир пристроился за ним. Через 18 минут он ракетами обозначил цель: военную базу Холикангас, место квартирования 9-й дивизии, ее штаб и место проживания семей военнослужащих – офицеров и унтеров. Эскадрилья более получаса била по всему, что было внизу. А два «ишачка» выпустили 16 ракет и кружились над «чайками» в ожидании взлета противника с соседнего аэродрома. Но оттуда никто не взлетел. Последний заход, и домой. И только теперь сзади появился противник. Одиночный «Буффало Брюстер» догонял израсходовавших топливо и патроны «чаек». Серьезный и очень крепкий «товарищ». Имеет мощность двигателя на двести сил больше, четыре пулемета 50-го калибра, почти на сотню больше скорость, чем «ишачок». И на сто пятьдесят больше, чем «чайки». Сходили за хлебушком! Помощь оказать некому: командир ранен, Леша на аэродроме. – Нас преследуют, одиночный истребитель, – сообщил Петр на базу по-туркменски. – Наблюдаем, имеет скорость выше, чем ваша группа. Высылаем подкрепление. До дома – 20 минут лёта на скорости «чаек». Петр и Тагир перешли на новый канал, чтобы успеть переговорить до начала боя. – Это «Бревстер», про них говорили, что шведы их передали финнам. Движок на 200–300 лошадей мощнее, чем у нас, слаб на горизонте, плюс – нас двое и полный боезапас. – Зря ракеты выпустили, – заметил Тагир. – Можем что-нибудь изменить? – Да нет уже. – На месте не стой, выполняй змейку, отсекай от «чаек». – Понял, давай назад, Петя, удачи! Они вернулись на свой канал, где их уже вызывал Алексей. – Идем парой, 12, – сказал он по-туркменски. Перешли на двенадцатый канал, передали информацию. – Блин, какого черта туда полезли? Ну, держитесь, на подходе. Назад! Петр выполняет змейку, «чайки» идут как привязанные к друг другу. «Бревстер», их тогда все так называли, читая «брюстер» по-немецки, лезет на высоту, за счет этого чуть снизил скорость. Будет клевать сверху. Оставалось 50 километров, когда он свалился на крыло и начал пикировать. Пара пошла на разворот в разные стороны с набором высоты, вывешивая врагу морковку: либо правого, либо левого. Пустые дополнительные баки пошли вниз до начала маневра. «Бревстер» пикировал на Петра, но тот успел развернуться на него, поймать его в прицел и дать короткую из пушек. А сбоку к F2 уже пристраивался Тагир, который открыл отсекающий огонь из ШКАСов. Тут до «брюстера» дошло, что пара слетанна и опасна, его нос пошел вниз, подныривая под очереди, решил заняться «чайками». Связи у них нет, а вдруг? «Чайки» плотным строем пошли на иммельман, мгновенно развернулись и ощерились очередями. «Брюстер» решил уйти вверх, так как вниз у него уже не было высоты, от него полетели куски сорванной обшивки, «чайки» попали. Во время переворота пилот краем глаза заметил открывшую огонь пару «ишаков», ожидавших его в верхней точке маневра. Еще попадания, и он решил выйти из боя. Одиннадцать против одного – многовато. Ушел в пике, прижался к земле. За ним никто не пошел: фиг догонишь, да и горючки осталось последние литры. Алексей подлетел через три с половиной минуты и занял строй выше и сзади. Первая пара села с ходу, эскадрилья вытянулась колбасой, Алексей с ведомым прикрывали. Вдруг оператор прокричал: – Цель по пеленгу 230, дистанция три километра, высота сто. «Брюстер» решил посчитаться за пробоины. Два «ишачка» немедленно пошли в атаку. Но «брюстер» встал на вираж, дыманул двигателем и направился восвояси. Внезапная атака не удалась, ввязываться в бой рядом с аэродромом, на котором неизвестно сколько самолетов и зениток, было совершенно не с руки. Все летчики в один голос говорили, что у самолета были видны «короны» под «свастикой». Вместо раненого Кузнецова летал «начальник ВВС армии» подполковник Свириденко, у которого был допуск на тип 20, со всеми двигателями. Ранение легкое, пробита мякоть правой руки на плече снизу. Зря не взяли с собой Хабарова. Впрочем, Кузнецов уже отправил РДО и просит направить сюда дополнительно летчиков, техников и целый список специалистов и запасных частей. Воевать так воевать. – Какого черта полезли так глубоко к белофиннам? – первое, что спросил Кузнецов, придерживая подвешенную на косынке руку. – Финны начали жечь южный поселок, а командуют ими оттуда, Васек говорил и показывал.