Когда мы уже покинули “Кошкин дом” и подходили к машине, Берек обратился ко мне с надутыми щеками: – Мы не оставим себе братьев Дым? Берек не был из тех капризных детей, которые устраивают истерику посреди торгового центра, с целью заполучить желаемую шоколадку. Он предпочитал высказывать своё недовольство и капризы с глазу на глаз, откровенно не любя становиться центром внимания случайных прохожих. Даже в этот раз, поняв, что котят я при нас оставлять не желаю даже несмотря на то, что он придумал им такие замечательные имена, он дождался, когда мы останемся наедине и та незнакомая ему женщина не будет видеть, как он выясняет со мной отношения, а значит не будет наблюдать за его выкрутасами. – Берек, слушай какая у меня идея, – уже открыв заднюю дверцу нашего автомобиля и приглашая залезть через неё сына, который явно не собирался меня слушаться до тех пор, пока хорошенько не потрепает мою душонку, я решила брать своего оппонента хитростью. – Ты ведь знаешь, что у тебя родилась кузина, ты же сам её видел… – Да, у дяди Грира и тёти Грации родилась малышка Томми, – продолжал сильно супиться мальчишка, всё отчётливее надувая свои губы. Грир с Грацией назвали новорождённую дочь в честь отца Грации, Томаса, и этот вариант имени всем, в особенности Береку, очень понравился. – А шестнадцатого сентября будет ровно один месяц с момента рождения Томми, так? – Так, – не понимая, к чему я клоню, всё сильнее хмурил брови парень. – Правда ведь будет здорово на вечеринке в честь первого месяца жизни Томми подарить ей братьев Дым? Представь, как Грир с Грацией будут счастливы! Я даже представлять себе этого не хотела… Грир, став родителем в третий раз за последние пять лет, меньше всего на свете жаждал обзавестись ещё и домашними питомцами. До первой беременности Грация пыталась поднимать эту тему, но Грир достаточно быстро переключил её внимание на рождение детей, так что заведение котёнка или щеночка так и осталось для нашей невестки нереализованной мечтой. Так что Грация, я уверена в этом, будет ровно в таком же по силе восторге, в какое негодование впадёт Грир, когда я презентую его жене сразу двух котят. Берек же, услышав моё предложение, оценивал его несколько секунд, после чего вдруг стал неспешно растягивать свои красиво очерченные губы в максимально довольной ухмылочке. Замечательно. Пусть Грир от подобного презента первое время будет хмуриться сколько ему это будет угодно, зато его обожаемый племянник сейчас явно счастлив и у котят появится роскошный дом. Две мишени одним выстрелом поразила. Да из меня бы вышел отличный стрелок. *** Теперь мы жили в шаговой доступности от пляжа, так что торопиться на назначенную накануне встречу с Пенелопой Темплтон у нас не было необходимости. Даже если бы я вышла из дома без пяти одиннадцать – я всё равно бы успела оказаться в нужном месте в нужное время. Несмотря на выходной день, на пляже было не очень людно: большинство отдыхающих предпочитало полуденной жаре вечернюю прохладу, и потому летом на этот пляж даже туристы стягивались лишь к четырем-пяти часам дня. Но так как Пенелопа не любила скопление людей на пляже – да и кто бы мог похвастаться подобной любовью? – она предложила встретиться до полудня, и я сразу же согласилась, так как для меня это время тоже было более чем приемлемо. В итоге в промежутке с восьми до одиннадцати часов утра я была занята приготовлением сандвичей и лимонада для пляжного пикника, завтракала в компании Берека, собирала пляжные игрушки и созванивалась со своими родителями по нерешенным вопросам обустройства их палисадника, а по возвращению с пляжа, примерно с пяти часов до позднего вечера, планировала поработать, перед этим не забыв занять Берека очередной новой энциклопедией или пазлом на сто пятьдесят – двести деталей, сборкой и склейкой которых он стал особенно сильно увлекаться с конца весны этого года. У меня уже имелась коллекция из дюжины склеенных и заламинированных мной лично или Гриром пазлов, однако их сложность, превышающая двести деталей, Береку всё ещё не давалась, что, думаю, рискует оставаться границей его возможностей в этой сфере относительно недолго. Уверена – не пройдёт и полгода, как этот ребёнок заставит меня клеить пазл на пятьсот деталей, а к его семи годам я уже буду задумываться о тысячи деталях в одной картине, а может быть даже и большем их количестве. Я никогда особенно не увлекалась сборкой пазлов: за всю свою жизнь собрала всего пять картин и все в подростковом возрасте. Моим максимумом до сих пор остаётся пятьсот пятьдесят деталей – после той сложной, монохромной картины я остыла к этому хобби, так и не успев им толком заразиться. Не знаю, откуда вдруг у Берека такое яркое влечение к пазлам. Однако всё, что в этом ребёнке остаётся для меня загадкой, я причисляю к малоизвестному мне источнику его происхождения, то есть к его биологическому отцу. Первую мозаику на пятьдесят пазлов Береку подарила моя мама. С того дня я каждый месяц трачусь на три-четыре пазла, если желаю провести вечер за работой и не могу оставить Берека под присмотром Астрид, Грира или наших родителей. Так что я заранее запаслась картиной в виде разобранного водопада, зная, что от подобного времяпровождения и Берек будет в восторге, и моя профессиональная продуктивность на несколько часов воспрянет духом. Итак, собрав приличную корзинку для пикника, щедрым слоем нанеся на свою белоснежную кожу и более розовую кожу Берека солнцезащитный крем, мы вместе уверенно шагнули прямиком под палящие лучи солнца уходящего лета и, уже спустя каких-то пять минут, были на пляже. Я сразу выхватила взглядом большой красно-белый пляжный зонт, установленный с левой стороны пляжа, по которому Пенелопа завещала мне ориентироваться в процессе её поиска. Гулко выдохнув и поправив на себе соломенную панаму с широкими полями, и не заметив того, как следуя моему примеру, мой сын поправляет на своей голове сомбреро из более тёмной соломки, я шагнула навстречу новой жизни в новом городе. В конце концов, до переезда сюда мне ведь хотелось завести положительные знакомства на новом месте жительства. Именно эту мысль я настойчиво и повторяла самой себе, с каждым шагом всё заметнее сокращая расстояние между мной и теми, кто, предположительно, рисковал стать новым кругом моего общения. *** Пенелопа пришла на пляж в компании своей пугающе большой, как для меня, семьи. Нам повезло, что они заметили нас только в момент, когда мы приблизились к ним впритык, потому что как только они нас заметили, мы с Береком в буквальном смысле стали вишенкой на торте их выхода в свет. Пенелопа, подбежав ко мне в раздельном купальнике розового цвета, сразу же обеими руками схватилась за мою правую ладонь и уже в следующую секунду начала представлять мне всех присутствующих, включая себя, обязательно обозначая каждого человека не только личными именами, но и числительными. По-видимому, у этой симпатичной и кажущейся рассудительной молодой женщины имелся существенный пунктик на математических точностях. Так выяснилось, что моей новой знакомой тридцать один год – если честно, она выглядела на пару лет старше, а её оголённое тело ещё набрасывало ей пару лет к реальному возрасту. Мужа Пенелопы, улыбчивого, крупно сложенного, высокого кареглазого шатена с выгоревшими на солнце, но когда-то бывшими тёмными волосами, звали Одриком и ему было тридцать пять лет. Он был одет в красные шорты и выленявшее поло голубо-серого цвета, и тоже выглядел на пару лет старше своего реального возраста. С Пенелопой и Одриком на пляж пришли их дети: восьмилетняя Блу, пятилетний Питер и двухлетняя Летисия, которую все сокращённо звали Лети. Береку необходимо было наладить контакт именно с Питером, но он почему-то вдруг потянулся к смущающейся Лети, что мгновенно вызвало всеобщее умиление и позволило Одрику пошутить о том, что, кажется, мой сын определился со своей будущей невестой. Услышав подобные слова, я вдруг неожиданно для себя смутилась и бросила сосредоточенный взгляд на сына, всё ещё пытающегося потискать руку уже пунцовой от смущения Лети. Неужели мой ребёнок когда-то станет для кого-то женихом?.. Я вновь перевела взгляд на Лети. Эта малютка когда-то станет чьей-то невестой?.. Я вновь посмотрела на настойчивого в своей попытке привлечь к себе внимание девочки сына. Способен ли он будет, когда вырастет, жестоко разбить сердце наивной девушки, какой рискует вырасти Лети? Посмеет ли влюбить в себя кого-то лишь затем, чтобы после жестоко бросить?.. Словив себя на том, что начинаю всерьёз хмуриться, я едва уловимо помотала головой, таким малоэффективным способом неосознанно пытаясь вытряхнуть изо всех затемнённых углов своего подсознания постыдно бредовые мысли. Берек не Байрон, а я не Лурдес. Мой сын обязательно вырастет достойным мужчиной, даже если для этого мне придётся жестоко наказывать его или даже если придётся отстранять его от себя, но он не станет… Копией своего отца. Благо долго отвлекать себя от депрессивных мыслей самостоятельно мне не пришлось – в моё пространство вновь ворвался голос Пенелопы, напоминающий собой весело звенящий на ветру колокольчик: – Я думала, что сегодня вы придёте всем своим составом, – заглядывая мне в глаза, она улыбнулась и обвела рукой пустующее пространство между мной и Береком. – Я привела свой весь. Мгновенно почувствовав где-то в области своей грудной клетки невольный укол, вызванный неловкой ситуацией, на протяжении последних пяти лет повторившейся в моей жизни бесчисленное количество раз, я натянуто улыбнулась и в итоге ответила собеседнице максимально нейтральным тоном: – Мы с Береком и есть полный состав нашей семьи. – У моей мамы нет мужа, – наконец отвлекшись от окончательно побогровевшей от стеснения Лети, вдруг по-взрослому решил прояснить ситуацию Берек и в результате выпалил нашей новой знакомой правду прямо в лоб. “Правда в лоб лучше, чем нож в спину”, – однажды обмолвилась в присутствии Берека я, а он запомнил эти мои слова и с тех пор постоянно мечет словами-ножами исключительно в лоб. Как я. Стоит ли сердиться на ребёнка за поведение, которое ты сам ему наглядно демонстрируешь? Здесь можно сердиться только на себя. Однако тоже не стоит. Если что-то здесь и стоит делать, так это работать над воспитания себя для блага своего ребёнка. Склонность же говорить правду в лоб – не худшее, что мой сын рискует от меня перенять. Желая избежать неловких пауз, я начала поспешно раскладывать на песке наше пляжное покрывало. *** Краем глаза наблюдая за тем, как Одрик, уведший в сторону всех детей, начинает выстраивать громогласно обещанный им “высококлассный” песочный замок, я устанавливала в центре покрывала свою плетеную корзинку. На мгновение я задумалась над тем, какие у моих новых знакомых непохожие друг на друга и на самих родителей дети: Питер наполовину скопировал внешние черты Одрика, наполовину Пенелопы, и, как и его родители, имел приближённый к коричневому оттенок волос, в то время как его сёстры были курносыми блондинками с янтарными глазами, отчего откровенно не походили ни на одного из своих родителей. Расположившись на краю покрывала, я продолжила своё тайное наблюдение за Береком, хотя всегда боялась рассмотреть в себе хотя бы малейшие признаки навязчивой матери-покровительницы. В стремлении воспитывать в своём ребёнке не просто самостоятельность, но способность к принятию ответственных решений, я неплохо преуспевала. И тем не менее сейчас я наблюдала за Береком с замиранием сердца. Зная, что он мечтает обзавестись хотя бы одним близким другом, я сначала напряглась, когда он вместо Питера выбрал для своего внимания Лети, но сейчас я уже не переживала на этот счёт, потому как Питер оказался очень активным мальчиком и явно заинтересованным в своём новом знакомом не меньше, чем Берек был заинтересован его младшей сестрой. Неосознанно с облегчением выдохнув от осознания того, что наблюдать здесь не за чем – эти дети между собой точно поладят – я перевела свой взгляд на набегающие волны, останавливающиеся в десяти метрах от моих ног. Я уже почти ушла в свои мысли, когда Пенелопа в очередной раз решила ворваться в них непрошеным гостем. – Прости за слова о полном составе семьи… – Уверенно, но одновременно осторожно начала она. – Я совсем не то имела ввиду… Мне сейчас очень неловко… – Всё в порядке, Пенелопа, честно, – однозначно отрезала я, взглянув на сидящую на покрывале справа и чуть позади меня собеседницу. По выражению её лица в этот момент, я окончательно установила психотип этой молодой многодетной мамочки: сердобольная. Наверняка она постоянно рвётся помочь людям, составляющим её круг общения, и наверняка у неё это часто получается, и ещё она определённо точно склонна к жалости, и одновременно к солидарной неприязни, естественно если того от неё требует ситуация или общество. Что ж, если Берек подружится с Питером, думаю, их дружба обяжет меня к общению с этой женщиной и, скорее всего, в итоге я с ней тоже смогу неплохо поладить. – Я прекрасно понимаю, каково это – попасть в тесный родительский круг, бо́льшую часть которого составляют “идеальные” матери, – слово “идеальные” моя собеседница захватила пальцами в воздушные скобки. – Я не думала, что это случится со мной так скоро, но у нас внезапно появилась Блу, а теперь мне ещё придётся и на два родительских клуба разрываться, потому как Блу ходит в обычную школу, а Питер уже совсем скоро пойдёт в школу для одарённых детей. – Да уж, – искренне поморщила носом я. – Две школы – это извращённая пытка. Уловив в моих словах понимание, Пенелопа резко выпрямила спину, а её глаза мгновенно вспыхнули новым огнём, что окончательно утвердило в моих глазах её образ общительной натуры, которую хлебом не корми, только дай выговориться. – Но даже это не самое тяжелое! – резко воскликнула она. – Ты не представляешь, как в первый год я чувствовала себя среди всех этих идеальных мамаш, а ведь я тогда ещё не знала, что благодаря неординарным навыкам моего сына их количество в моей жизни удвоится! С Блу я чувствовала себя самой настоящей белой вороной, ведь каждой жалостливой женщине как кислород необходимо было подойти ко мне для сочувствующих слов, каждая первая мамаша буквально норовила ткнуть меня носом в факт того, что я не родная мать для Блу. Все они якобы выражали мне своё уважение, а некоторые даже умудрялись выразить совершенно неуместное сочувствие, но тем самым все они лишь нарочно подчёркивали тот факт, что я никакая не мать для этой девочки… Всего лишь подделка, – в жёсткой досаде моя собеседница поджала свои подведенные розовым карандашом губы в тонкую линию. – Блу не твоя дочь? – мои брови взмыли от удивления, хотя я сразу заметила, что ни эта девочка, ни младшая ни капли на Пенелопу не похожа. Но и на Одрика они не походили. Значит, это навряд ли дети мужа от другого брака. Выходит, усыновление? – Блу и Лети мы взяли под свою опеку, но Питера родили мы, – мгновенно подтвердила мою преждевременную догадку Пенелопа. Я с неприязнью заметила, что от произнесённого моей собеседницей местоимения “мы” у меня, словно от досады, кольнуло где-то в области желудка. Наверное дело было в том, что мне тоже хотелось бы сказать, что Берека я родила не одна и не просто с кем-то, но с его отцом, однако завидовать я не хотела ещё сильнее, чем мечтать о подобном, так что незаметно ущипнула себя за руку, чтобы перевести внимание своих мыслей с душевной на физическую боль. – Да, я не моя старшая сестра, – продолжала свой рассказ Пенелопа. – У Рене всегда и всё под контролем. Представляешь, у неё четыре дочери и всех своих детей она, в отличие от меня, произвела на свет из себя! Её младшей дочери, Сибил, недавно исполнилось пять, и она тоже пойдёт в школу имени Годдарда, хотя все три её старшие сестры ходят в обыкновенную школу. Я хотела пригласить Рене с её девочками поучаствовать в нашем сегодняшнем пляжном отдыхе, чтобы Сибил тоже познакомилась с Береком, но сегодня они заняты подготовкой к школе, так что познакомлю вас позже. – Услышав это, я вдруг отчётливо представила, с каким же на самом деле внушительным количеством родителей одарённых детей мне ещё предстоит познакомиться, и эта мысль выбила из моей груди очередной невольный вздох. А Пенелопа тем временем продолжала. – Рене старше меня на шесть лет и после того, как наши родители умерли, у меня кроме неё не осталось родственников в Мэне. Есть пару кузин живущих в Алабаме, но мы с ними практически не общаемся. Вместе с Рене мы открыли кошачий отель, но моя сестра оказалась куда более занятой в своём материнстве, нежели я, да и живёт она в противоположной от меня и “Кошкиного дома” части города, так что видимся мы всё равно реже, чем мне того хотелось бы. Раз в неделю – это не так уж и много, согласись, но сейчас в её распоряжении дочери-подростки, все очень красивые и все с пляшущими гормонами, так что я представить себе боюсь, как сейчас гудит голова у моей сестры, потому и не пытаюсь вынуждать её выделять мне, и нашему бизнесу, больше времени… Не успела Пенелопа дорассказать мне историю всего своего семейного древа, как вдруг перед нами остановились трое молодых людей – одна девушка и два парня – явно увлекающиеся бегом вдоль береговой линии. Я не сразу заметила их, так как они подбежали со стороны моей спины, а когда заметила, они уже стояли практически впритык к моему покрывалу. – Ребята, привет! – радостно заулыбалась Пенелопа. – Помните я вам рассказывала про девушку, которая пришла ко мне со сбитой кошкой? Знакомьтесь, это Тереза. Не поднимаясь, я пожала руку раскаченному, но не просушенному смуглому брюнету – он первым протянул мне руку. – Я Брэд, – заулыбался парень лучезарной улыбкой, изюминкой которой был мило выбивающийся вперёд третий зуб справа. Брэд не был откровенным красавчиком, но всё же в нём было что-то такое, что привлекало с первой секунды общения с ним. – А это моя девушка, Оливия, – он посмотрел в сторону стоявшей рядом с ним блондинки, и та дружелюбно кивнула мне в ответ, отчего её высоко заплетенный конский хвост красиво дёрнулся. Блондинка очень сильно походила на неизвестную мне, платиновую супермодель: длинноногая, стройная, с большими голубыми глазами, пухлыми губами и густыми длинными волосами. Подобные девушки обычно красуются на обложках глянцевых журналов мод, прикрывая своё подтянутое регулярными тренировками тело одним лишь бикини. – А это Джей, – Пенелопа обратила моё внимание на блондина, стоящего за спиной Брэда и, как я вдруг поняла, всё это время внимательно наблюдающего за мной. – Джей береговой спасатель, а Брэд и Оливия спортивные тренера. Я занимаюсь в тренажёрном зале с Оливией, так мы все в итоге и познакомились пару лет назад, и стали закадычными друзьями, – продолжала вводить меня в курс дела Пенелопа, пока я пожимала руку Джея, который лишь со второго раза позволил мне высвободить свою ладонь из его руки. Этот парень был выше меня примерно на полголовы и, в отличие от коротко стриженного и смуглого Брэда, у него были густые волосы, светлые глаза и светлая кожа. И хотя Брэд выглядел немногим крупнее Джея, у последнего мышцы были заметно более просушены, из-за чего на его оголенном прессе можно было даже рассмотреть красиво проступающие кубики. В общем, Джей мог похвастаться своей умеренно симпатичной внешностью. Поняв, что береговой спасатель смотрит на меня неприкрыто заинтересованно, я поспешно отвела взгляд в сторону, бросив его на спину удаляющегося Брэда, решившего помочь Одрику и детям с постройкой песочного замка. – Представляете, сын Тессы в сентябре пойдёт в один класс с Питером, – продолжала довольно улыбаться Пенелопа. – О, это здорово! – вдруг подала голос Оливия, и я сочла его звучание приятным. – Хорошо, что ты не будешь в этой лодке одна, – блондинка обращалась уже к Пенелопе. – Хотя ты и была бы в новой школе вместе с Рене, всё равно неплохо иметь в своём клубе не только родственные, но и дружеские связи, верно? – ухмыльнулась девушка. – Вспомни только, каково тебе было год назад с Блу, а теперь у тебя и сестра, и минимум одна знакомая будут в новом классе, – она кивнула в мою сторону, и я сжато улыбнулась ей в ответ. – Как сын? – вдруг подал голос Джей, на которого я изо всех сил старалась не смотреть, понимая, что он чрезмерно настойчиво сверлит меня взглядом. – У тебя есть сын? Ты замужем? Он обращался ко мне, так что мне всё же пришлось на него посмотреть, но ответить ему мне так и не удалось – у меня зазвонил мобильный. Отвлекшись на телефон лишь на пятнадцать секунд, чтобы сказать матери, что сегодня я не смогу привезти ей рассаду гортензии, я вновь вернулась к окружившим меня кольцом людям и с облегчением поняла, что вопрос о моём замужестве благополучно утонул в этих спасательных пятнадцати секундах перерыва. Всё внимание и все взгляды моих новых знакомых теперь были обращены не ко мне, а к бегущей по берегу роскошной брюнетке. Она пробежала мимо не обратив на нас никакого внимания, но все мы теперь невольно смотрели исключительно на неё. Девушка была чуть ниже меня ростом, её густые каштановые волосы, едва заметно вьющиеся волнами, были затянуты в высокий хвост, в её ушах торчали белые наушники, на торсе были закреплены белые проводки, наверное для считывания пульса или чего-то подобного, и у неё было действительно впечатляющее телосложение: пресс, торс, ноги, задница, бицепсы, трицепсы, грудь – здесь всё привлекало внимание и могло вызывать серьёзную зависть. Эта девушка обладала не смазливой модельной красотой, которой могла похвастаться Оливия, а тем видом строгой, может быть даже серьёзной красоты, которой в принципе не стыдно завидовать любой краской зависти – чёрной или белой. Остановившись приблизительно в тридцати метрах от нас, не вынимая наушников из ушей и совершенно не обращая на остальных посетителей пляжа никакого внимания, хотя большинство из них, включая нашу компанию, только за ней и наблюдали, девушка начала подпрыгивать на месте, раздвигая ноги и руки в стороны, и после плотно сводя их вместе. То, как она в этот момент выглядела, можно было назвать почти фантастическим. Её идеально работающие мышцы внушали к её персоне не меньшее уважение и трепет, чем её сосредоточенное и серьёзное выражение лица. Чистая амазонка, только ростом не отличилась – в её арсенале, должно быть, чуть больше метра семидесяти сантиметров. Не заметив, как загляделась на незнакомку, я вернулась в реальность только когда услышала голос Пенелопы: – Вот это фигу-у-ура… – шёпотом протянула моя соседка по покрывалу. – Задница – просто мечта. – Да уж, – с заметной завистью прикусила нижнюю губу Оливия, хотя, казалось бы, уж ей-то можно было не завидовать, с её-то размером груди и длиной ног. – Кажется, я знаю её, – спустя несколько секунд, вдруг снова заговорила Пенелопа. – Да, определённо точно знаю. Моя сестра Рене общается с ней. Они вроде как подруги… Её зовут Пейтон Пайк и, если меня не подводит память, она работает в полиции. Вот скажи мне, Тесса, сколько ты дашь ей лет? В обычной ситуации меня подобный вопрос напряг бы: почему она решила спросить именно у меня? А не всё ли равно, сколько кому лет?.. Но я была слишком увлечена наблюдением за этой фантастической картиной, прыгающей всего в тридцати метрах от меня. – Думаю, как мне, – вздохнула я, осознав, что я хотя и могу похвастаться красивой фигурой, до уровня этой девушки мне как до луны, а всё потому, что вместо того, чтобы ходить в тренажерный зал, я, во имя экономии времени и средств, упражняюсь на коврике посреди своей узкой гостиной. – А сколько тебе? – мгновенно активизировался Джей. – Двадцать семь, – без задних мыслей ответила я. – Выходит, я, как и Брэд, старше тебя на год, – вдруг сверкнул идеально ровными белоснежными зубами парень. – Зато я младше на год, – заметила Оливия, всё ещё не отрывая взгляда от Пейтон Пайк. – Соглашусь с тем, что этой полицейской картинке не больше двадцати семи. Вот ведь стерва, что за выносливость! – Оливия завидовала всё откровеннее. – Она делает уже пятый подход! Знаете, я думаю, что в её случае очень большую роль сыграла именно генетика, ну и усилия, конечно, тоже повлияли… Вообще генетика плюс усилия – это всегда страшная сила. Пенелопа вдруг рассмеялась: – Девушки, да ведь вы сильно промахнулись: ей не двадцать семь – ей тридцать четыре! – Что? – мы с Оливией одновременно врезались неверующими взглядами в нашу собеседницу. – Ты выдумываешь, – продолжила нашу одну на двоих мысль блондинка. – Я ведь говорю, что она подруга Рене, так что кое-что я о ней могу рассказать, – Пенелопа метнула свой взгляд в сторону своего мужа, сидящего спиной к пляжу, а потому не видящего происходящего здесь. – Главное, чтобы Одрик не заглядывался на это, а-то эта героиня Square Enix* развелась недавно. Представляете, её муж ушёл к другой женщине.