Во время их последнего расследования череды смертей, случившихся в Хиткресте, стало очевидно, что какой-то крупный полицейский чин имеет отношение к этому тайному обществу. – Ну и что, теперь Вуди позвонит прямо в Ллойд-Хаус, спросит напрямую, кто из них Пика, и обвинит в убийстве? – Не совсем так, – ответила Ким, потирая голень. – А тогда как, черт побери, он это выяснит? – спросил ее сержант. – Да он и не будет ничего выяснять, – терпеливо объяснила ему Ким. – Ему просто надо будет позвонить старшему суперу[15] Бриггсу и вскользь заметить, что мы изучаем и эту возможность. – И?… – И мы посмотрим, среагируют ли на это Пики. – Ты что, хочешь поймать их на живца? – Брайант резко повернулся к ней. – Можно сказать и так, – призналась Стоун. – Послушай, мы оба знаем, что если они в этом замешаны, то как-то прореагируют на то, что мы пытаемся связать их с убийством, а если нет, то оставят нас в покое. – Когда ты говоришь «среагируют», что конкретно ты имеешь в виду? Ким пожала плечами. Этого она не знала. – Командир, а ты не рисуешь большую мишень на наших спинах? – Возможно, – согласилась инспектор. – Боже… – Брайант покачал головой. Стоун улыбнулась и устроила ногу поудобнее. – Послушай, тебе не было скучно без меня? Глава 11 Босса не было всего десять минут, а Стейси уже потеряла счет всем тем моментам, когда Пенн успел вывести ее из себя. Первой его ошибкой было то, что он вообще сел, второй – как небрежно он бросил свою сумку под стол, а последней каплей было то, что он посмел предложить ей самое странное на вид пирожное, какое ей приходилось видеть в жизни. Его Пенн извлек из своего контейнера, а потом еще и приготовил свежий кофе. И вот теперь она вынуждена смотреть, как он сидит напротив нее в своих дурацких наушниках-переростках. Стейси с недоумением вспомнила, что никакая музыка в них не звучит. Это она выяснила еще в тот раз, когда сказала ему, что босс будет недовольна. Он получил задание выяснить все об отпечатке ботинка, а сама она занялась записями с камер наружного наблюдения. Пенн поправил наушники и начал что-то набирать на клавиатуре. На Стейси он больше не смотрел. Казалось, ему было абсолютно все равно, что для всех них он был нежеланным гостем. Или он этого просто не замечал. – И что ты там пытаешься выяснить? – автоматически спросила констебль, прежде чем сообразила, что обращается к Пенну. Тот, не прекращая печатать, пожал плечами. – Да так, кое-что. – Сплошные тайны, – с сарказмом заметила Стейси. Пенн прекратил печатать и посмотрел ей прямо в глаза. – Я ведь мог бы спросить, почему ты каждые несколько минут смотришь на свою сумку и даже не замечаешь этого. Но я не спрошу. Девушка нахмурилась. Он был прав – фото занимало все ее мысли, но она ведь не смотрела на него постоянно. Или смотрела? Теперь, когда он об этом заговорил, перед мысленным взором Стейси появилось лицо девочки, с осуждением смотрящее на нее. Именно Стейси накануне, в Седжли, приняла заявку от озабоченных родителей, сообщивших о пропаже девочки-подростка. И именно она начала отсматривать данные с камер наружного наблюдения в том месте, где девочку видели в последний раз. И именно ей рассказали о том, что девочка уже дважды убегала из дома и благополучно возвращалась, когда Стейси удивилась отсутствию реакции или заинтересованности со стороны полиции. А еще она, накануне возвращения в свою команду, сама поинтересовалась, кто будет вести это дело. Сержант пожал плечами, и это заставило констебля засомневаться, что дело вообще откроют. Все решили, что Джессика Райан вернется, когда нагуляется. В самый последний момент Стейси схватила копию ее фото и засунула в сумку… – Да это так, ерунда, – коротко ответила она Пенну. – Ну а я связался со всеми производителями обуви, прежде чем обращаться в НСКО. – Он пожал плечами. – Так что, если хочешь, я могу заняться записями… – Сама справлюсь, спасибо, – резко ответила Стейси в надежде, что Пенн навечно погрязнет в Национальной справочной коллекции обуви. Он может долго бродить по строке поиска, прежде чем найдет нужную подошву, а заодно и прекратит донимать ее. Чей-то негромкий голосок напомнил ей, какую роль сыграл Пенн в ее недавнем освобождении. Что именно он расшифровал записку, в которой не хватало половины буквы, после чего команда нашла ее в лапах группы презренных уродов-расистов. И тогда она была ему благодарна. Но это было до того, как он появился, чтобы занять место ее друга… Пенн вернулся к своему компьютеру, а Стейси сосредоточилась на своем. Она все прекрасно понимает. Сначала он предложит свою помощь, а потом заявит, что один выполнил всю работу, и выслужится перед боссом. Только через ее труп. Глава 12 – Доброе утро, инспектор. Как вы себя сегодня чувствуете? – весело спросил Китс. – Меня терзают смутные подозрения, – призналась Ким. Ей показалось, что он рад ее видеть. – Ну что ж, я тут пообщался со своим приятелем, – сказал патологоанатом, указывая на простыню, которая почти не скрывала обширное брюхо Гордона Корделла. – И оказалось, что у него есть что сказать. Теперь Ким поняла, откуда взялось его радостное настроение. Это напомнило ей те моменты в жизни, когда во время допроса преступник делал добровольное признание, или когда ей удавалось обнаружить улику, от которой в животе становилось теплее. Совершенно очевидно, что Китс обнаружил что-то важное. Стоун никогда не могла войти в морг, не вспомнив свое первое в жизни вскрытие, которое тоже проводил Китс, а за ней самой внимательно наблюдал ее старший офицер. Тогда она понимала, что это какая-то инициация или проверка со стороны ее руководителя, и именно поэтому для ее первого вскрытия он выбрал труп пожилого мужчины, которого нашли в его однокомнатной квартире на шестом этаже на десятый день после наступления смерти. И Ким очень старалась ничем не проявить себя, когда патологоанатом сделал на трупе Y-образный надрез, шедший от плеч к грудине и потом дальше, до самого лобка. Ким наблюдала, не отводя взгляда, как Китс с помощью пилы отделил ребра и извлек грудинную кость. И даже придвинулась поближе, чтобы получше рассмотреть сердце, легкие и сосуды в грудной клетке, а потом следила, как Китс извлекает эти органы, взвешивает их и берет образцы ткани. Вонь от вскрытого желудка, содержимое которого он изучал, наполнила рот Ким желчью, а сбор глазной жидкости чуть было не оказался последней каплей, но, сглотнув несколько раз, она смогла подавить тошноту. К тому времени, когда Китс сделал еще один разрез, который шел от уха до уха по черепу умершего, и стянул с него скальп, Стоун уже заставила себя думать о трупе не как о теле умершего человека, а как о наборе важных улик. В конце вскрытия она обратилась к своему сержанту и Китсу и поблагодарила их за науку, но предупредила, что надеется в следующий раз увидеть нечто более впечатляющее. Ее босс выглядел вполне удовлетворенным, а патологоанатом постарался спрятать улыбку. И ни один из них так и не узнал, что потом ее еще много недель мучили ночные кошмары… – Хватит прикалываться, Китс, – сказала Ким. – Переходите к делу. – А какая мне oт этого радость? – Голос Китса звучал почти кокетливо. – Послушайте, моему терпению сейчас придет конец, – заметила инспектор. – Значит, день прошел не зря… – Патологоанатом рассмеялся и взял свой планшет. – Я могу подтвердить, что за последние пять лет наша жертва ни разу не пыталась изменить свой образ жизни. Артерии забиты жиром из-за отсутствия физических упражнений. В доказательство могу привести его последнее меню: сосиски, яйца и хлеб с маслом и жареной картошкой. – И сколько же кусочков хлеба он съел? – съехидничал Брайант. – Два, – не задумываясь, ответил Китс. Ким покачала головой. Мало кто из людей может понять такой черный юмор, без которого им было бы трудно выживать в их нелегких профессиях. – Остальные органы находятся в сравнительно неплохом состоянии. Он не пил и не курил. – Рада слышать, – заметила инспектор. – Судьба благосклонна к тем, кто умеет сдерживать свое нетерпение, инспектор. – Китс… – В голосе Ким послышалась угроза. – Я насчитал на теле двадцать шесть ножевых ран, нанесенных лезвием приблизительно пяти дюймов[16] в длину. Удивительно, но главные органы при этом не пострадали, хотя к тому времени он и был уже мертв. Жировая прослойка сделала свое дело. Ким показалось странным, что, если б не перерезанное горло, то, что убивало Корделла в жизни, вполне могло спасти ему ее. Жир угрожал его сердцу и в то же время защищал другие органы. – А раны, полученные при защите? – спросила Стоун. – Он не защищался, но вы уже сами заметили рану на затылке. В костях черепа застряли два осколка стекла – я их извлек и сфотографировал. Пока он не рассказал ничего, что Ким не видела бы ночью своими глазами. – Ну а теперь, инспектор, ваше терпение будет вознаграждено, – произнес патологоанатом, беря в руки круглый пластиковый контейнер для биологических образцов. – И что это такое? – Брайант взглянул через плечо Ким. – Похоже на сгусток крови.