Джон мог видеть лицо ребенка. Девочка с короткими светлыми волосами, подстриженными неровными прядями. И она не замечала его. Она все еще не замечала его. Он вдавил педаль тормоза в пол. Автомобиль визжал и вибрировал, колодки противоюзового тормоза то схватывали, то отпускали колеса. Джон попытался нащупать гудок, не нащупал, рука беспомощно шарила по рулевому колесу. А девочка выезжала из-за грузовика. Велосипед, казалось, занимал теперь всю проезжую часть. Заполнял собой все пространство перед ветровым стеклом автомобиля. У Джона не было времени на обдумывание, только на действие. От визга шин об асфальт у него заложило уши. Он мельком заметил стоящий на другой стороне дороги прицеп, нагруженный битыми гипсокартоновыми плитами. Девочка увидела его. Ее рот открылся, глаза остекленели. Она нажала на тормоза и остановилась посреди дороги, поставив ноги на асфальт. Она остановилась посреди дороги, а он летит прямо на нее. Черт, уйди… Джон резко вывернул руль, и машину бросило в сторону. Грузовик исчез из поля зрения, затем появился снова – близко, слишком близко. На мгновение у Джона возникла иллюзия, будто на самом деле сам он не движется – это грузовик скользит к нему, будто по льду. Он почувствовал удар до того, как услышал его, до того, как смог вывернуть руль в обратную сторону. Машину отбросило назад, как автомобильчик в детском аттракционе. Страшный громкий металлический лязг ворвался в его уши. Затем тишина. Джона трясло, он лихорадочно старался сориентироваться, в какую сторону направлен нос автомобиля, понять, где девочка. Господи, да где же она? Он увидел ее в зеркало заднего вида. Она слезла с велосипеда и стояла, держа его одной рукой и глядя в сторону Джона. На ее лице нельзя было различить никакого выражения: ни ошеломления, ни облегчения, ни удивления – ничего. Пусто. Он не задел ее. С ней все в порядке. Он въехал в грузовик. Мозг Джона работал вспышками, обрабатывая разрозненные частицы информации. Грохот. Люди должны были услышать грохот. Сейчас они начнут выходить из домов и собираться вокруг места происшествия. Почему они не выходят? На улице никого. Только тишина и девочка, смотрящая на него пустыми глазами. Затем он вспомнил, что пьян, и его охватила паника. «Надо выйти и удостовериться, что с ней все в порядке», – решил он и попытался открыть дверь, но ее заклинило. Он расстегнул ремень безопасности, оттянул ручку и налег на дверь всем весом. Она подалась. Джон выбрался из машины и встал нетвердыми ногами на дорожное покрытие. Девочка по-прежнему стояла, придерживала рукой красный велосипед и не сводила с него глаз. У Джона закружилась голова, он прислонился к борту машины и с ужасом посмотрел на то, что когда-то было передним крылом «БМВ» и дверью со стороны водителя: рваный, мятый, искореженный металл. Внешняя обшивка двери была вскрыта, словно консервная банка, и в зияющей дыре виднелась электропроводка и часть механизма стеклоподъемника. – С тобой все нормально? – прокричал он девочке. Она кивнула – один раз, коротко. Задний бампер торчал в сторону, как закрылок. Джон попытался вернуть его на место, но у него ничего не получилось. «Алкоголь, – подумал он. – Надо выбираться отсюда». Он толкнул сильнее, но бампер не двигался. В панике он налег всем телом, и бампер согнулся. Не совсем до конца, но сойдет. Кто-то уже бежал к Джону. Джон тоже решил бежать. Выбираться отсюда, пока не приехала полиция. Он бросил последний взгляд на грузовик, сел в «БМВ» и завел двигатель. В зеркало заднего вида он увидел, как бегущий человек остановился, помедлил, затем достал что-то из кармана – наверное, записную книжку или мобильный телефон. Джон врубил скорость, нажал на газ. Автомобиль сорвался с места резче, чем он рассчитывал. 11 Когда Джон появился в дверях, он был похож на привидение. Сьюзен даже на расстоянии почувствовала запах алкоголя. Обнимая ее, Джон пошатнулся, и ей пришлось отступить, чтобы им не упасть. – Прости… опоздал, – сказал он. Его лицо было влажным от пота. – Джон, – сказала она. – Дорогой. Ей было больно видеть его в таком состоянии, видеть, как человек, которым она так гордилась, опускается и теряет лицо. Это пугало ее. Его внутренний стержень, который она всегда считала сверхпрочным, рассыпался, и ее жизнь рассыпалась вместе с ним. Сильно ли он пьян? – Джон, ты сможешь пойти на банкет? Он ничего не ответил. – Я положила тебе смокинг, рубашку и несколько пар носков на кровать и поставила рядом твои лакированные ботинки. Он отстранился от нее, сел на нижнюю ступеньку лестницы и обхватил голову руками. Некоторое время он молчал, затем сказал сдавленным от волнения голосом: – Я чуть не убил ребенка. Спина Сьюзен покрылась гусиной кожей. – Что ты имеешь в виду? Что случилось? Когда? Как? – Только что. Я ехал слишком быстро. Как глупо. – С ребенком все нормально? – Да. – Ты не сбил его… ее? – Не сбил. – Джон, – тихо сказала она, – тебе надо собраться. Все будет хорошо, мы обязательно преодолеем это. Он взглянул на нее снизу вверх – сам совсем как ребенок – и кивнул. Сьюзен решила, что он не так много выпил, как ей показалось вначале. Похоже, он был ошеломлен настолько же, насколько пьян. Она с беспокойством подумала, что нельзя позволять ему распускаться и искать оправдания тому, чтобы не выходить в свет: это может стать началом конца. Он должен взять себя в руки, и она была единственным человеком, который мог заставить его сделать это. – Мы так рассчитывали на этот банкет. Ты сказал, что там можно будет завязать полезные знакомства… – Я знаю, – перебил он ее, – но… – Мы договорились, что пойдем. – Мне нужно принять душ. Она посмотрела на часы: – У нас нет времени. Просто умойся и переоденься. Ну же, это ради нас обоих. – Я не могу вести машину. Вызовем такси? – Я сама поведу, – сказала она. – Нам нужно экономить. Можно сохранить кучу денег, если внимательнее к ним относиться. – Прекрати. – Джон, поднимайся. Ты же не хочешь, чтобы этот Клэйк пустил нашу жизнь под откос? Джон посмотрел на нее, и было видно, что она достучалась до него. Имя Клэйка зажгло в нем искру упрямства – это было видно по его лицу. – Ну вот. А сейчас мне так не кажется. Сейчас Клэйк тебя успешно топит в грязи. Борись с ним. Джон, всегда помни, что, даже если мы потеряем твой бизнес, дом, все, что имеем, мы все равно не позволим Клэйку победить, потому что по-прежнему будем любить друг друга. Этого он никогда не сможет забрать у нас. Понимаешь? – Я… извини, – сказал Джон. – У меня был кошмарный день. Никакого улова. Вообще. – Расскажешь мне об этом в машине, – ответила она.