— Это я, Наташа, — зачем-то проговорила итак очевидную вещь. Владимир Фёдорович скрылся, а Наталья осталась стоять на месте. Через минуту он появился в дверях веранды в трениках и тапочках на босу ногу. — Ты чего, Натусь, случилось чего? — Там Виталий с дружками у ограды, а Егор велел вам постучать. — Зачем? — Сказал пива привёз, чтобы вы рыбы из коптильни достали. — А, ну ты иди в коптильню, она вон, — махнул рукой в сооруженьице рядом с баней, — выбирай ту, что справа висит, она лучше подкоптилась. Только аккуратно с крючков снимай, не поранься, я пока свет во дворе включу. На этих словах он развернулся и ушёл в дом. Наталья раздумывала несколько секунд. Если Владимир Фёдорович и Егор не выказали обеспокоенности по поводу присутствия Виталия, может и правда ничего страшного. Вдруг она не так поняла Пашку и между Егором и Витом нет никакой неприязни. Мало ли чего в детстве не бывает. Дверь коптильни была закрыта на крючок. Наталья открыла его двумя руками, потянула дверь на себя. В нос ударил запах копченостей. Несмотря на сильный стресс, во рту скопилась слюна. Наталья вытащила из кармана телефон и посветила. На натянутой проволоке висела рыба разных размеров. Потянулась к той, что висела справа. Одной рукой снимать рыбу с металлических крючков было неудобно, поэтому снова спрятала телефон в карман и попыталась действовать на ощупь. Сняла три крупных рыбины, захватила их одной рукой и пошла к веранде. Там горел свет, но Владимира Фёдоровича видно не было. Выглядывать на улицу побоялась, оставшись стоять посреди ограды. Калитка открылась и первый в неё ворвался Бой. С ходу бросился к Наталье, в очередной раз грозя сбить ее с ног. Остановил его окрик хозяина: — Бой, сидеть. Собака уселась, глядя на рыбу в руках Натальи и помахивая обрубком хвоста. Владимир Фёдорович одной рукой поддерживал Егора, во второй руке нес ружьё. Наталья смотрела на все это расширенными глазами. У Егора была разбита губа, взлохмачены волосы и красный след на скуле. Он шёл, слегка прихрамывая. — Нашла рыбу, — произнёс с похвалой, — и даже руку о крючки не поцарапала? Вот ты умница, неси тогда все в беседку, анестезию принимать будем. Пока Наталья тупо стояла и смотрела, как Егор кряхтя усаживается на лавочку в беседке, пытаясь пристроиться поудобнее, дядя Вова притащил пиво, и отправился за пледом. — Егор, губу бы обработать. — Давай, в слюне лизоцим вроде содержится, или как там это вещество называется, обеззараживающее короче, так что лижи меня, — откинулся на спинку лавочки, приглашая Наталью действовать. — Я тебе серьезно, вон сколько крови, губа треснула. — Лучше бы голова у него бестолковая треснула, — раздался голос Ольги Николаевны. — Мам, ты чего, перелом костей черепа может привести к летальному исходу, мозг умрет и все, тебе ли не знать. — Ой, откуда у тебя мозгу взяться-то? — выдав сыну подзатыльник, произнесла Ольга Николаевна. — Больно вообще-то. — Наташа, с кем он зацепился? — Ольга Николаевна, вы меня простите, это я во всем виновата, дура пошла на дискотеку, а там Виталий, брат Надежды, я от них сбежала и домой шла, Егора встретила, он меня домой довез, а возле дома эти, меня искали, — с раскаянием в голосе и со слезами на глазах, путано рассказывала Наталья. — Все беды от женщин, — притворно вздохнул Владимир Фёдорович, расстилая плед на скамейке, — садись, Олечка. Ольга Николаевна уселась напротив сына. — Понятно, Виталька явился, не запылился. Пашка где? — Я его не видел, — пожал плечами Егор. — Там в клубе по указке Виталия заварушку устроили, Павел разбирается, — отчиталась Наташка. — Володя, что ты стоишь, как одинокий кактус в пустыне, разливай пиво, чисти рыбу. Все равно теперь уже не уснём, будем Пашку ждать. Надо же узнать надолго к нам брат его ненаглядной Наденьки пожаловал. — Олечка, Надя же не при чем. — Вова, иногда я тебе поражаюсь, у тебя люди через одного святые, только нимбов нет и по воде ни ходят. Хорошо, что ты на мне женился, как ни скажет твоя мама, а то попалась бы тебе какая-нибудь змеюка и пропал бы. — Олечка, так змеюкой она же тебя звала. — Это потому что я в год змеи родилась, а так твоя мама знает, что по натуре я зайка. — Конечно, конечно. Наталья слушала шутливые перепирания родителей Егора, грелась возле его бока, к ее ногам примостился Бой, согревая своим теплом, вкусно пахло рыбой, потягивала пиво из большого стакана и думала о том, что можно чувствовать абсолютное счастье даже с незнакомыми тебе людьми. Глава 18 Глава 18 Завтракали на кухне у родителей Егора. Наталья, если честно, после пережитого стресса, запитого кружкой пива с рыбкой, даже не помнит как отключилась. Проснулась в кровати с Егором. Спала у стены, он лежал с краю. В окно, через тюль и не задернутые шторы во всю светило солнце. Егор дрых, раскинувшись на спине, и подсунув руку ей под шею, а Наталья притулилась на боку рядом с ним, положив голову на его плечо и закинув ногу на его живот. Было тепло, мягко и на удивление комфортно. Если бы ещё ни желание справить нужду. — Не надо ерзать, двери в комнате нет, а мать переодически шастает по коридору. Может конфуз получиться. От неожиданности Наташка чуть вздрогнула и стукнула Егора кулаком по торсу. — Я в туалет хочу, а ты разлёгся. — Ну извините. Я на этой кровати спал всегда один. — Потому что она на двоих не рассчитана или потому что двери в комнату нет? — язвительно произнесла Наталья. — Я хотел тебе приятное сделать, между прочим, сказать, что до тебя девушек в родительский дом не приводил. — Сделай мне приятное, дай сходить в туалет. Егор на это хохотнул, подхватил Наталью и перебросил через себя, сгрузив на пол у кровати. Она на его действия вскрикнула, поднялась на ноги, продемонстрировав кошачью грацию и вильнув жопкой, под его длинной футболкой, отправилась на поиски туалета. Увидев, что Наталья проснулась, Ольга Николаевна объявила подъем своим отпрыскам. Егор с Пашкой потянулись на кухню, разливали чай, уминали омлет с бутербродами. Наталья с Ольгой Николаевной ели кашу, главы семьи дома не было. Скорее всего отбыл по каким-нибудь делам. — Мам, я так подавлюсь, — прогундосил Пашка. — Жуй, жуй, а потом ещё раз обсудим, Павел, твою несостоятельность. — Чего сразу-то? — насупился Павел. — А это ты вот теперь уже не сонной Наталье скажи. Как ей пришлось от этих, этих, — в праведном возмущении не могла подобрать слова Ольга Николаевна, чтобы описать Виталия и его компанию, — членистоногих убегать. Мы вам с детства говорили, что девочек нужно защищать, и если взял на себя ответственность, то неси ее до конца. — Я между прочим ответственность и нес, не танцевал, а занимался своей работой. Уткиных с Федиными разнимал. — Да эти черви навозные без конца скубутся, пусть бы хоть насмерть друг друга поубивали, половина деревни выдохнет. — Мам, ты чего такая кровожадная? Обошлось же, — вступился Егор. — А в другой раз может не обойтись. И вот чего ты их вечно сам кидаешься разнимать. Вызвал им наряд и пусть сидят пятнадцать суток. Выйдут и опять их туда. — Ты может вместо меня пойдёшь работу вести, а я так уж и быть расскажу детям про пестики и тычинки, — взъярился Павел. — Ты на теме пестиков и тычинок три получил. Потому что не выучил толком, — не осталась в долгу Ольга Николаевна, — а я бы, зная, что на дворе «ночь творила», с дамами на дискотеку не пошла, улицы патрулировала и профилактическую беседу с местной молодежью провела. За столом воцарилась тишина. Егор растянул губы в усмешке. — Понятно, чего мама с утра заведённая. Любимые ученики постарались. — Постарались, только не для меня, для Натальи вон. Она же машину у дома оставила. Наталья сорвалась и пулей помчалась на улицу. Как была в одной футболке Егора, на веранде впрыгнула в шлепки и выскочила за калитку. Твою дивизию. — Да провались она эта деревня в преисподнюю. Я за машину ещё кредит не выплатила. У вас что так принято, портить чужое имущество? — повернулась к Павлу. Павел с Егором вышли следом и осматривали ее машину, разрисованную цветочками, с наглядной иллюстрацией тех самых пестиков и тычинок. Егор стоял с широко растянутой улыбкой, Пашка хмурился. — Очень смешно, значит твоего монстра они не тронули, а моя машина за что пострадала? Где теперь искать этих вандалов?