— Ты следующая… Дрожа от страха, я пустилась вверх по лестнице, жалея, что побежала именно сюда, а не на улицу. Я не знала, куда буду прятаться. Бежала, надеясь на чудо. И чудо случилось. Впервые за последний год мне повезло настолько, что я, задыхаюсь от счастья, которое только возможно было испытать в тот момент, посмотрела на стоящую впереди Олю, сжимающую в руках пистолет. Девушка смотрела пустым взглядом поверх меня, а я, остановившись на полпути, прижалась к стене спиной и попыталась отдышаться. — Ты его всё-таки достала, — выдохнула я, переводя свой взгляд на застывшего внизу супруга. — Это было не трудно, — со всей обреченности ответила Оля, не спускаясь глаз и курка с Алексея. — Дата моей смерти. Так банально. — Оля, милая, ты… — резкая перемена в супруге и насторожила, и удивила одновременно. Жестокость сменилась жалостливым стоном, а ненависть в глазах — сожалением. — Ты же знаешь, я не хотел, чтобы так случилось… — Заткнись, — заорала Оля, отчего Аврора вздрогнула и заплакала. — Закрой свой рот, ублюдок. И запомни все, что я скажу. — щелчок предохранителя и по моему телу поползли мерзкие мурашки. — Я ненавижу тебя. Ненавижу настолько, что готова убить. Убить так, как ты убил мою сестру. — Оля бросила быстрый взгляд в сторону Наташи и снова вернулась к Алексею. — Ты не заслуживаешь жить. Твоё место в аду. Так гори же, ублюдок, гори. Пронзительные выстрелы и тело Алексея безжизненно упало на пол. Сдержав крик, я уткнулась носом в шею Аврору, но уже в следующую секунду услышала новый оглушительный залп и, подняв взгляд на Олю, всё-таки закричала. Тело девушки бездыханно рухнуло на ступеньки и покатилось вниз. Вжавшись в стену, я закрыла глаза и сползла медленно на пол. Все, что происходило дальше, было, как в замедленной киноплёнке. Аврора больше не плакала. Вжавшись носиком в мою грудь, она тихо посапывала во сне. А я, подхваченная кем-то под руку, была отведена наверх, подальше от того ужаса, что остался внизу. Нас с ребёнком уложили в постель и укрыли пледом. Проваливаясь в сон, я мечтала об одном: проснуться в иной реальности. Чтобы ничего не помнить. И начать жизнь с чистого листа. Эпилог Месяц спустя — Алечка, дочка, ты куда-то идёшь, — на меня посмотрели два взволнованных глаза, которые были точь-в-точь, как мои. Я накинула на плечи кожаную куртку и улыбнулась в ответ. — Да, мам. Я ненадолго. Не переживай, со мной уже все хорошо. — Подойдя к ней, приобняла её за плечи и вдохнула аромат цветочного парфюма. — Аврора только уснула. Я успею вернуться до того, как она проснётся. — Да, нет. Я не поэтому спрашиваю, — настороженно ответила мама, поглаживая меня по волосам, — с Авророй мы посидим. Я за тебя переживаю. На улице уже смеркается. — Я вернусь до темноты, — пообещала в ответ и, поцеловав маму в щеку, уверено продолжила, — я не могу всю жизнь прятаться. Леши больше нет. Нам некого бояться. Тем более что я в деревне. В месте, где знаю каждый уголок. Здесь мне ничто не угрожает. Так что не переживай, хорошо? — Ладно, Аль, — нехотя согласилась мама, но всё-таки попросила, — ты хотя бы скажи, куда идёшь? — К речке. Там за лесополосой есть ромашковое поле. Хотела с ним повидаться. — Я опустила глаза в пол, чтобы скрыть свою печаль. — Ты думаешь о Роме? Хочешь с ним встретиться? — Не знаю, мам, — честно призналась, пожав плечами, — я пока ничего не знаю. Нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. И отойти от всего случившегося. Мама покачала головой и ещё раз меня обняла. — Хорошо, иди, пока совсем не стемнело. К ужину ждём тебя домой. Качнув головой в знак согласия, я вышла из дома и тихим шагом пошла в сторону ромашкового поля, которое звало меня к себе каждую ночь. Мне необходимо было уединение. Хотелось побыть одной, чтобы подумать. Собраться с мыслями. Поплакать. Дома, при родителях, я запрещала себе такую слабость. Потому что они и без того, узнав правду моей жизни за прошедший год, были очень расстроены. Долго не могли прийти в себя. Ругали за то, что сразу не рассказала. А потом первоначальный шок сменился жалостью. И причитания превратились в раскаяние и слёзы. Помню, как долго мама плакала по ночам, прося моего прощения. Она осознала свои ошибки. И теперь наверстывая упущенное, каждый день радовала меня заботой и вниманием. Вернувшись месяц назад в деревню, я решила, что моё место здесь. Рядом с ними. В город ездила только пару раз для дачи показания. Но надолго там не задерживалась. Не было сил находиться рядом с домом, который стал моим личным адом. И рядом с кладбищем, где похоронили Алексея. Правда однажды, собравшись с силами, я все-таки сходила на могилы Наташи и Оли, чтобы ещё раз поблагодарить их за то, что спасли нас с Авророй ценой собственных жизней. Я часто возвращалась памятью к тому страшному дню. Думала, не смогу забыть. Буду мучиться кошмарами. Первые дни так и было. Перед глазами то и дело возникали картинки, которые заставляли холодеть от ужаса. Я отчетливо помнила свой страх за жизнь Авроры. Помнила глаза Зои, горящие от непролитых слез ужаса, когда Леша показался перед ней во всей красе. С того дня я больше не видела подругу. Мама рассказывала, что она переехала жить в город и теперь редко появлялась в деревне. Я тихо радовалась этому. Потому что не хотелось однажды встретиться с ней и снова вернуться памятью к тому дню, когда ее предательство повлекло за собой столько необратимых последствий, к которым со временем мой разум забаррикадировал доступ, спасая меня от их давления. К сегодняшнему дню я практически восстановилась. Страх за жизнь искоренился. Я больше не чувствовала себя заложницей обстоятельств. Осталась только некая грусть. Но она была вызвана другим. В последнее время я все чаще думала о Роме, вспоминала нашу встречу. Тогда я попросила забыть меня и начать новую жизнь. Он ничего не ответил. Не остановил. И теперь я не знала, как вернуть доверие друга. Вернуть его самого. При воспоминании о нем, сердце переполнялось печалью, а тело покрывалось мурашками. Хотелось увидеть его, прижаться к груди, вдохнуть аромат его тела. Я соскучилась. Безумно соскучилась по его глазам, губам, рукам, которых мне так не хватало. Я не готова была сейчас разбираться в своих чувствах, но знала одно: то, что творилось в душе — не было похоже на прежнее дружеское чувство тепла. На протяжении последней недели мне снился один и тот же сон. Я видела, как белые ромашки полыхают в огне. А когда просыпалась, продолжала чувствовать пожар внутри. В такие моменты я перечитывала письма друга и, пока никто не видит, тихонько плакала в ночи, мысленно обещая, что обязательно схожу на ромашковое поле. И вот сегодня этот день настал. Срывая белые цветы, я чувствовала Ромино присутствие, его близость и готова была вывернуть душу наизнанку, чтобы показать всему миру, сколько нерастраченной любви в ней хранилось. Она требовала свободы, но я продолжала прятать её даже от самой себя, боясь признаться в том, что… чувствовала. Прижав ромашки к груди, я заплакала в голос, прося друга меня простить: — Прости меня, родной, прости за неотправленные письма, за слова, брошенные сгоряча, за предательство. Я так сожалею обо всем. Ты был и остаешься единственным мужчиной, который всегда понимал меня, знал лучше остальных. Единственным, для кого открыто моё сердце и о ком плачет душа. Сказав это, я упала на колени, задыхаясь в рыданиях. В одно мгновение стало холодно настолько, что задрожало тело. Хотела обхватить себя руками, но не успела. Чьи-то горячие ладони опередили меня. Овившись вокруг плеч, они прижали меня спиной к горячей груди своего владельца, а потом я почувствовала на шее родное тепло. — Ромашка, любимая, я так долго ждал этих слов. Рома зарылся носом в мои волосы, а я, схватившись за его руки, продолжила тихо плакать. Он не мешал. Он просто был рядом, как в старые добрые времена, когда все проблемы отходили на второй план и в мире оставались только мы одни. *** Нам было настолько хорошо вдвоём, что даже слово "брак" не подходило под наши отношения. Нет, не подумайте. Со временем мы, конечно же, расписались, но никогда вслух не произносили этого слова, заменяя его на "нам хорошо вдвоём". Хорошо просто быть рядом, видеть и чувствовать друг друга. И пусть это не первые отношения в моей жизни, и нам давно не по девятнадцать лет, но сегодняшние отношения — это нечто новое для меня и непривычное. Я раньше и представить не могла, что может быть так хорошо вдвоём. Хорошо и днём, и ночью. Если мы заняты ремонтом, то это совместная и слаженная работа. Если у одного что-либо не получается, то рука помощи всегда оказывается рядом. И при этом в глазах нет ни упрека, ни даже намёка на него или осуждения в беспомощности. Нам хорошо вдвоём, когда мы идём по парку, взявшись за руки, слушаем пение птиц, молча, наслаждаемся красотой окружающего мира, яркими красками цветов, солнечными бликами на речной глади или туманной дымкой за деревьями. Нам хорошо вдвоём, когда мы просто находимся в одной комнате. И возможно это покажется слишком откровенным, но при всём таком душевном согласии, нам хорошо вдвоём и под покровом ночи. Наши отношения — это подарок Вселенной. Счастье. Пройдя через столько испытания, я поняла одну простую вещь: у роз есть шипы. Любите ромашки. И доверяйте им. Они всегда подтвердят, что "любит"… Конец