Профессор включил интерком. – На графике функций волн мозга возник еще один пик, – сказал он, следя за данными на своем личном экране мониторов. На этот раз Гендри отступил от резервуара вместе с остальными. – Что мы должны сделать, Профессор? – Я хочу, чтобы вы применили биодемпферы для подавления мозговых функций Субъекта Икс… Снова заговорил анестезиолог: – Но, Профессор, мы уже ввели достаточно торазина, чтобы… – …оглушить слона, да. Но это седативное средство, по-видимому, неэффективно, – тихо ответил Профессор. – И вы ясно видите, что Субъекта Икс едва ли можно назвать… спокойным. Гендри сделал знак другому члену бригады. Тот шагнул вперед с краниальными датчиками в руке. Остальные члены бригады отошли, чтобы дать специалисту достаточно пространства для работы. Но не успел он прикрепить датчики, как заговорил психиатр. – Если хотите, мы можем активировать МЭМ, монитор энцефалографа материализации. Установить интерфейс с мозгом должно быть очень просто, пока субъект без сознания. – В этом не будет необходимости, – ответил Профессор. – Демпферов будет достаточно, пока. Психиатр без возражений принял этот ответ и принялся за работу. В течение нескольких минут все краниальные датчики были на месте, и устройства активированы. Данные указывали, что биологические демпферы – крохотные устройства, испускающие слабые электромагнитные волны для остановки деятельности мозга – выполнили свою задачу. Субъект Икс теперь уже не очнется – до тех пор, пока они не пожелают. – Вы можете продолжать, – сказал Профессор. Убедившись, что подготовительный процесс снова пришел в норму, Профессор выключил звуковой канал связи, хотя и оставил на мониторах видеоряд. Поворачиваясь в своем кресле, Профессор случайно задел рукой пухлую папку с личными делами, отчего стопка пожелтевших газетных вырезок рассыпалась по его письменному столу. «Врач-шарлатан, совершивший убийство из милосердия, ускользает от ФБР» – гласил сенсационный заголовок одной из вырезок. Рядом с заголовком на зернистом черно-белом снимке был изображен бородатый мужчина с круглым лицом, почти как у херувима. Ниже стоял второй заголовок: «Доктор Абрахам Б. Корнелиус теперь скрывается от правосудия». С усталым вздохом Профессор сунул вырезки обратно в папку и отложил ее в сторону. Включив магнитофон, встроенный в пульт, Профессор начал медленно и четко диктовать. – Это докладная записка для Директора Икс. Дата текущая… «Я встретился с доктором Корнелиусом в назначенном месте…» Назначенное место? Профессор задумался. Смехотворный эвфемизм для свалки в городских трущобах, куда беглый ученый сбежал, стремясь избежать ареста, заключения и, возможно, казни. «Встреча прошла в сердечной обстановке…» Если можно назвать угрозу шантажа сердечной. «…и доктор Корнелиус выразил заинтересованность нашим проектом и его амбициозными целями…» По правде говоря, Корнелиус отчаянно стремился избежать наказания. В Соединенных Штатах власти жестоко обходились с убийцами – особенно с теми, кто давал клятву Гиппократа. «Доктор Корнелиус с готовностью принял наши условия, поступая к нам на работу, и с благодарностью согласился и дальше служить медицинской науке…» Будто у него был выбор. «Тем не менее, я не уверен, что доктор Корнелиус является оптимальным кандидатом на такую важную должность в данном эксперименте. В прошлом он продемонстрировал вызывающую тревогу склонность к независимому мышлению, о чем свидетельствуют его преступления. Я также сомневаюсь в необходимости его работы в нашем проекте. Отторжения тканей не предвидится, в этом я уверен, и доктор Гендри со мной согласен. Моего метода связывания тканей будет достаточно для того, чтобы одеть в оболочку скелет Логана, я вас уверяю». Со стороны Директора смешно сравнивать мастерство доктора Корнелиуса с моим. Никакого сравнения быть не может. Я – архитектор плоти, художник, провидец. Корнелиус – просто квалифицированный практик в одной отдельной дисциплине. Неужели Директор Икс не видит разницы? «Ведь несомненно, другие ученые в области иммунологии не менее квалифицированы и имеют намного менее… сомнительное прошлое?» Профессор выключил микрофон. Нахмурившись, он тщательно еще раз обдумал свое заявление и задумался. Если я буду слишком сильно возражать, Директор Икс усомнится в моих мотивах, даже в моей лояльности. Возможно, лучше быть великодушным и дипломатичным, принять этого чужака, как я принял мисс Хайнс. От них обоих можно будет избавиться позже, когда их услуги уже будут не нужны… В конце концов, только результат имеет значение. Профессор снова включил микрофон. – Стереть память до слов «поступая к нам на работу». Магнитофон зажужжал, прокручивая пленку назад. «Я думаю, что доктор Корнелиус станет ценным участником этого проекта, – продолжал Профессор. – Его рекомендации производят впечатление…» Но он, разумеется, не гений… «…Уверен, что он сможет оказать мне большую помощь в ближайшие месяцы…» Хотя я не прошу помощника и не нуждаюсь в нем, каким бы квалифицированным Директор Икс ни считал этого человека. Требовался ли помощник художнику Микеланджело, чтобы изобразить свое представление о сотворении мира на потолке Сикстинской капеллы? «…Этот проект далек от завершения, и предстоит еще много работы…» Нужна ли была Богу чья-то помощь, чтобы создать вселенную? Не думаю. «И, конечно, мисс Кэрол Хайнс, раньше работавшая в НАСА, также оказалась ценным приобретением…» Эта женщина мне подходит, несмотря на то, что Директор Икс навязал ее мне. Надо отдать ей должное, ей не требовалось дополнительного обучения, и она приступила к своим обязанностям сразу же после приезда сюда. «Она прошла хорошую подготовку в Национальном агентстве по аэронавтике и исследованию космического пространства и является экспертом в области применения устройств МЭМ, одним из немногих крупных специалистов в мире…» Еще лучше то, что эта женщина уступчива и ею легко управлять; такой тип людей приносит огромную пользу и почти ничего не ждет в награду за это. Лучше всего то, что она не задает вопросов – идеальный автомат, рабочая пчела. Несомненно, не королева… «Оба этих сотрудника уже прибыли в лабораторию и осваиваются». А доктору Корнелиусу лучше побыстрее браться за дело, иначе он не принесет никакой пользы ни мне, ни эксперименту… На меня уже произвела впечатление преданность делу мисс Хайнс и ее большое мастерство, но я отложу свои суждения о докторе Корнелиусе до тех пор, пока не увижу этого человека в работе… «Я отправлю дополнительный отчет об успехах или неудачах после того, как процесс введения адамантия будет завершен. А до тех пор…» Профессор поставил свою электронную подпись, затем выключил микрофон и сгорбился в кресле. Его одолевали тревожные мысли. Если бы только люди были такими же предсказуемыми, такими же податливыми, как химические элементы. Будучи ученым, Профессор точно знал, что расплавленный адамантий, бурлящий в резервуарах под ним, расплавится при конкретной температуре. Он также знал, что предел прочности этого же вещества на разрыв и на растяжение после охлаждения и отвердения станет больше, чем у алмаза. Он знал точный состав конечного сплава на молекулярном уровне. Понимал, как свяжутся друг с другом различные элементы, и какую конфигурацию примут нейтроны, вращающиеся в атомах. Однако он не мог даже примерно предсказать, как один из самых малозначительных смотрителей за животными в его лаборатории поведет себя именно в тех обстоятельствах, к которым его готовили. Профессор откинулся на спинку своего кресла и невидящим взглядом уставился на мигающий монитор. Тем временем в медицинской лаборатории продолжались активные действия. Техники закончили устанавливать датчики и выпускали жидкость из похожего на гроб резервуара. Драгоценная жидкость будет перекачана в бак из нержавеющей стали, где ее очистят от примесей и будут хранить для использования в последующих процедурах. Субъект Икс проведет ночь в промежуточном резервуаре под пристальным наблюдением, в искусственном электронном сне. За его жизненно важными показателями и деятельностью мозга – за тем, что от нее осталось, – будут наблюдать медики, отделенные от субъекта непроницаемой стеной из плексигласа. Химические компоненты, жидкости и основные питательные вещества по мере необходимости ему будут вводить внутривенно. Еще один мигающий огонек на панели сообщил, что процедура закончена. Профессор наблюдал, как члены бригады медиков один за другим покидают лабораторию, снимают с себя защитные костюмы и вытирают вспотевшие лбы. На его пульте раздалось жужжание, и аристократическое лицо седовласого доктора Гендри появилось на центральном мониторе. – Датчики на месте, Профессор. Нет никаких указаний на инфекцию. Нет угрозы отторжения. Жизненные показатели вполне позитивны. – Очень хорошо, – ответил Профессор. Но руководитель бригады не отключался. – Хотите еще что-то сказать, доктор Гендри? Человек на мониторе откашлялся. – Я поговорил с новым иммунологом, – сказал он. Профессор поднял брови. – И что? – На меня произвела впечатление его работа, но не он сам. Теория доктора Корнелиуса верна, и он, кажется, решил одну из самых трудных проблем процесса слияния… – Я чувствую в вашем тоне нечто большее, чем колебание, доктор Гендри. Вы можете говорить откровенно. – Он заурядный преступник, – взволнованно сказал Гендри. – Он нарушил этику своей профессии. Не можем ли мы использовать его работу, не нанимая его самого? – Эта процедура является экспериментом, многое может пойти не так. Лучше, чтобы Корнелиус был здесь, на тот случай, если возникнут неожиданные осложнения. – Но… Профессор резко оборвал его.