Опыт сборки прибора из разного хлама имелся, но сейчас самым сложным обстоятельством было отсутствие элементной базы. Однако я не собирался отпускать кураж и продолжил изощрённо импровизировать. Для рабочего тороида подошла резиновая камера от эмки, заполненная раствором железного купороса и поваренной соли. Из громкоговорителя выйдет отличный диффузор, а фокусирующую линзу сделаю из двух повёрнутых выпуклостями внутрь прожекторных рефлекторов, залив промежуток между ними цементным раствором. Соленоидов с третичной структурой в прошлой жизни я навертел немало, поэтому при наличии достаточного количества проволоки мог сделать их и нынче. А найденный в подсобке сварочный трансформатор вполне подходил для блока питания. Самой большой проблемой было отсутствие пяти сотен магнитов, но именно для этого я и прихватил на складе ящик одинаковых стальных болтов. Однако намотать такое количество катушек при жутком дефиците времени дело для меня непосильное, поэтому я решил посадить за эту работу бойцов, конечно, кроме дневальных, водителей, дежурного и командиров. Не менее сложным делом был монтаж системы управления. Но и здесь я вывернулся, приспособив для этого блоки радиостанции «Север». Одним словом, пока рота готовилась к смотру, я разложил запчасти и засел за расчёт параметров. От работы меня отвлёк сашкин голос: — Командир, рота построена. — Да,.. сейчас… иду, — протянул я, заканчивая считать силовые характеристики. — Эт-то что ж за формулы, Василий Захарович? — он обалдело уставился на вырванные из блокнота листы, и от удивления его глаза полезли на лоб. — Да, ты оказывается у нас академик… товарищ старшина. Осталось ему лишь добавить: «и какого хрена ты делаешь в этой дыре». Эх, Сашка, если бы я сам знал. — Это, Саня, будет интересная машинка, которая поможет нам победить и выжить. — Вон как… Чудно! — Положи расчёты на место. Пошли, посмотрим бойцов. Рота выстроилась во дворе повзводно, как на парад и притихла в томительном ожидании. И хотя одетые поверх формы маскировочные костюмы делали бойцов несколько неуклюжими на вид, в целом я был доволен. — Товарищи бойцы, с этого момента дружно кончаем маяться дурью, ибо впереди нас ждёт тяжкая и опасная боевая работа. Вчера вы сами убедились, что фашизм лечится только хирургически, поэтому наша рота должна стать острым скальпелем в этой операции. Довожу до вашего сведения, что отныне мы не обычное подразделение, а отдельная рота специального назначения, коротко спецназ. Нам предстоят тяжёлые бои и испытания. Мы прошли через кровавый ад, и теперь я уверен в вас, как в самом себе, но всё равно должен спросить, есть ли желающие перейти в другое подразделение? Если есть сделайте шаг вперёд, и никто вас не осудит. В нашей роте можно служить только по доброй воле, — я сделал паузу. Строй стоял не шелохнувшись. — Хорошо. Многие из вас не понимают и не принимают изменений в нашем снаряжении. Однако по этому поводу спорить не нужно и бесполезно. Придётся поднатужиться и отбросить предрассудки. Отныне пятнистый маскировочный костюм станет вашей основной формой одежды. Из знаков различия — только петлицы защитного цвета, всё остальное лишнее. Куртки заправить в брюки, поясной ремень поверху. Старую форму из-под костюма снять и убрать до лучших времён, или носить для утепления, или для форсу. Короткие сапоги вам нужны не только как облегчённая удобная обувь, но и для хранения в голенищах ножей и запасных магазинов с патронами. Против пилоток ничего не имею, но головной платок летом проще, лучше носится и сам по себе, и под каской, не сваливается, впитывает пот и голове в нём легче. Пистолеты и штык-ножи носить с собой постоянно — отныне это ваше личное оружие. Не возражаю против второго пистолета и дополнительных клинков. Предстоящие бои и операции будут жестоки и рассчитаны по времени, которое будет измеряться минутами и секундами, поэтому у старшины получить наручные часы и не снимать. О полезности плащ-накидок я, думаю никому говорить не надо. Замена винтовок Мосина на СВТ тоже необходимое условие успеха в скоротечном бою с многочисленным врагом. Меньшая длина, десять патронов в магазине, автоматика, скорострельность и хороший бой дадут вам ощутимое преимущество. О том, что винтовка капризная и ненадёжная забудьте, эти байки придуманы лодырями и недоумками. Отрегулируйте газоотводную систему, хорошенько чистите и смазывайте оружие, и оно вас выручит в тяжёлую минуту. Со временем каждый из вас получит и автомат для ближнего боя, наилучшим вариантом будет немецкий МР-38. Теперь о нашей подготовке. Оружием, как я заметил, вы пользоваться умеете, но нам придётся ходить в рукопашную и выживать в сложных условиях, поэтому сегодня и завтра организуем практические занятия. Наиболее опытные бойцы поделятся тем, что знают сами и ответят на вопросы. Все вы умелые воины, поэтому отрабатывать будем самые нужные и эффективные приёмы боя. А сейчас разойтись до 12-00. Весело переговариваясь, бойцы разошлись, а я вернулся к своим формулам и расчётам. На первое практическое занятие я пришёл потихоньку, желая посмотреть, как его организуют взводные. Плохо организовали. Практически — никак. Дело шло с большим скрипом. Бойцы стояли кучками, а командиры, что-то им внушали. Придётся всё брать в свои руки. — Все собрались, — специально громко сказал я, — рассаживайтесь прямо на земле в круг. Все в круг. Немного потолкавшись, бойцы расселись, смущённо поглядывая друг на друга. Отлично. Посидите, всмотритесь в лица, а сидящие в круге люди подсознательно сближаются и воспринимают друг друга, членами одного сообщества. А сейчас ещё больше их сблизим. — Можно курить, а кто кисет забыл, соседа попросите. Так кто из вас лучше всех знает ножевой и штыковой бой? Что никто не умеет драться? Совсем? Могу поспорить, что среди вас обязательно найдутся умельцы. — Как не найтись, — из круга встал крепкий ладный мужик лет тридцати, — младший сержант Сажин. Срочную служил в погранвойсках. Я подошёл к Сажину. — Звать-то как? — Максим. — Тут вот какая проблема, Максим. Все устав знают. С винтовкой на занятиях намахались досыта. «Вперёд коли, назад бей». А немец-то тоже штыком пользоваться умеет. Как же нам его обмануть, не подскажешь? — Отчего не подсказать. — А, давай наглядно. Вот боец, — я поднял из круга крепкого рослого парня, огляделся и выломал из забора две жердины, — вот винтовки. Рослый взял палку и крутанул её на руке. Ого, а ведь он тоже не простак. Сажин примерился к «оружию», подержал на руке, проверив баланс, и свободно встал в ожидании атаки. Рослый ударил быстро с вывертом, но Сажин, каким-то неуловимым движением подбил палку противника вверх и в повороте сначала ударил «прикладом» в живот, а затем, довершив поворот, сбоку нанёс «укол» в левую подмышку. — Ух-ты! Вот это, да! Донеслось из круга. — Отлично. Ты как, боец? — обратился я к слегка согнувшемуся здоровяку. — Порядок. Савченко я, Прохор. — Вы оба молодцы. Были бы против вас немцы, то уже с своим богом бы разговаривали. Прохор поможешь Максиму, и позанимайтесь с бойцами штыковым боем. Завтра в это же время отработаете приёмы с ножом и лопаткой. Я отошёл в сторону и махнул рукой взводным Ситникову и Сурину. — Пусть пару часов позанимаются, потом покормите бойцов и в 15-00 снова собраться здесь. Подыщите хорошего охотника-лесовика. За два часа я заполнил линзу цементным раствором, залил растворы в рабочий тороид и приготовил к монтажу все комплектующие. После обеда бойцы уже привычно расселись в круг и оживлённо обсуждали прошлое занятие, поскольку у многих оказалась серьёзная выучка. Я незаметно пристроился сзади и присмотрелся к воинам. Буквально на глазах они превращались в единый коллектив, и это меня приятно грело. Но пора и к делу приступать, и я вошёл в круг: — Сегодня вы все неплохо усвоили уроки Максима Сажина, завтра ещё потренируетесь, но скажите, всегда ли приходится стоять с врагом лицо к лицу? Часто случается так, что нужно искать врага, добираться до него окольными путями. Все ли из вас смогут воевать в необычных условиях, и многие ли из вас могут читать следы и знаки? Я кивнул взводным, а они лишь пожали плечами и развели руками. Я нахмурился. И раздражало меня не столько то, что они не нашли спеца, а то, что оба авторитетных воина ведут себя беспомощно, и фактически они ещё и не начали командовать. Чертыхнувшись про себя, я продолжил: — Если память не изменяет, в соседнем полку один красноармеец в пятак со ста метров попадает. Спросили его, откуда умение, а он оказывается охотник, белку в глаз бьёт. Повезло соседям, редко такого мастера встретишь. Вот бы нам такого в роту. — Подумаешь охотник, — проговорил молодой боец, вон у нас Матвей Степаныч Седых охотник не хуже. — Матвей Степаныч, правда ли парень толкует? — Да, охотился помаленьку, — ответил усатый худощавый мужик лет тридцати пяти с острым взглядом немного запавших глаз и с обветренным продублённым солнцем лицом. — Откуда родом будете? — Дык, сибирские мы с Иртыша. — И как там охота? — Богатая. И отец мой, и дед, и я с ними всю тайгу облазили вдоль и поперёк. Всяко бывало. — Матвей Степаныч, посмотрите на ребят, пропадут ведь в лесу, жалко их. Научить бы, как на это смотрите? — Отчего не научить? А ну огольцы, подходи ближе, слушай сюда… Я потихоньку встал и приглашающе махнул взводным рукой. Отошёл в сторону. — Вы почему не командуете, товарищи взводные? — Да, поняли мы всё, командир, всё ты нам наглядно показал. Опыта нет. С людьми работать, не орехи колоть. — Короче, так братцы мои, сейчас ваша командная немочь смотрится жалко, а в бою будет выглядеть страшно. Никто не заставляет вас тиранить бойцов. Приказать и наказать нетрудно. А вы разглядите в каждом из них человека и вдохновите его, чтобы он сам сознательно выполнил приказ, и поощрите, как сможете. Вы же опытные воины, возглавьте их, покажите личным примером, как надо делать, не бойтесь запачкать руки, и они пойдут за вами. Присмотритесь, как командует Пилипенко. Ладно, не вешайте носы, и всё у вас получится. Идите к взводам. Через час отпустите их, пусть с личным оружием займутся, а в пять часов всем собраться у подсобного помещения, у меня будет задание. Следующие два часа я как ненормальный мотал соленоид. Большой диаметр тора не позволял сделать это одним блоком, и тогда я сделал обмотку из шести секций. Самой большой проблемой стало отсутствие паяльника, и сборку пришлось делать на скрутках, хорошо, что в одном из трофейных Опелей нашлись разные инструменты и рулон изоляции. В пять вечера я вышел во двор, где уже гудели, переговариваясь, собравшиеся бойцы роты. — Становись. Бойцы быстро и привычно выстроились в две шеренги. — Я пригласил вас мне помочь. В строю раздался многоголосый удивлённый шёпот. — Мне нужно пятьдесят человек, для выполнения важного поручения. Взводные командуйте. Спустя полчаса полсотни бойцов, сопя и высунув от усердия языки, аккуратно мотали катушки в сто витков каждая. Я предупредил об особой ответственности этой работы и не стал стоять у них над душой. К ужину работа была закончена, и в подсобке на плащ-палатке большой кучей лежали все пятьсот катушек. Теперь всю ночь придётся монтировать их на диффузор и внутреннее кольцо. Вместе с приходом темноты стихли все звуки, и разлилась долгожданная тишина. На чёрных крыльях упала ночная бездна с мерцающими звёздами. Только на западе беспрерывно громыхала война, нарушая покой тёплой мохнатой ночи. Я поворошил подёрнутые пеплом угли костра, кивнул часовому и отправился к себе. В темноте конюшни раздавался мощный многоголосый храп, ядрёно пахло мужским потом, старым лошадиным навозом, гуталином и портянками. Я пробрался в потёмках наощупь в свою пристройку, запалил фитиль керосиновой лампы и принялся за работу. Не буду утомлять подробностями, но пришлось приложить руки, и к утру основной блок генератора был собран в корпусе зенитного прожектора, у которого, правда пришлось вынуть дно, потому, что не помещались катушка и усилитель громкоговорителя. А, поскольку требовалось ещё как-то пристроить блок управления, то для удобства я собрал его во втором пустом корпусе прожектора и соединил оба корпуса дюжиной тугих проволочных скруток. Теперь на трёх ящиках из-под снарядов громоздилась тяжёлая и несуразная конструкция. Если к ней ещё добавить кольцевой отражатель и сварочный транформатор, то генератор превратится в неподъёмного монстра, которым невозможно будет управлять. Однако, не смотря на корявый вид прибора, меня распирала радость и гордость за хорошо проделанную работу. Во дворе уже вовсю хозяйничало ясное утро. Сидя на проводах громко разговаривали ласточки. Я с хрустом зевнул и потянулся с довольным стоном. После разминки и короткой серии растяжек, я у колодца вылил на себя ведро холодной воды, оделся и пошёл поднимать роту. Ясное летнее утро огласилось многоголосым гомоном, но не успели бойцы сделать зарядку, одеться и навести порядок, как в утреннюю суету вмешался рык танкового двигателя. Громко звякая гусеницами и выплёвывая струи дизельного дыма, во двор въехала тридцатьчетвёрка. Танк развернулся на месте и задом пристроился рядом с нашими машинами. Народ замер, как в финале пьесы «Ревизор». Один за другим на землю спрыгнули три танкиста и, разглядев меня, доложили о прибытии. Башнёр Ефимов был, как всегда, спокоен и конкретен, мехвод Сорокин не скрывал недовольства, а стрелок-радист от любопытства крутил головой. А крутить было от чего. Бойцы роты опомнились и плотно облепили танк, откровенно радуясь такому ценному приобретению. Непривычный вид одетых в камуфляж и банданы бойцов и их повышенное внимание явно смущали танкистов, и они немного нервничали. Пришлось вмешаться: — Разойдись! Командиры взводов, организовать приём пищи. Через минуту двор опустел, и я повернулся к танкистам. — С прибытием в славную роту спецназа. — Здравия желаем, — опередил башнёра язвительный Сорокин, раздражённо пиная гусеницу, — славная рота стрелять то умеет, от немцев не струхнёт? Я ответил задире в его же тоне: — Умеет. Как мы позавчера надрали зад танкистам Неринга, так они и пригорюнились. Вам самим-то подгузники в бою не потребуются? Сорокин сначала надулся, потом удивлённо вскинул брови: — Так вы что, та самая рота! — Не знаю, что значит «та самая», но давеча повоевать нам пришлось крепко.