* * * Глава 1 – Одна старуха назвала меня на «ш». Я отрываюсь от журнала, который листаю. Изабель Алонсо, моя лучшая подруга и коллега по работе, опирается на свою кассу и щелкает пузырем из жвачки. Ее темные волосы заплетены в небрежную косу, которая кажется черной на фоне зеленого фартука. – Только что? – спрашиваю я. В магазине почти пусто – у нас мало клиентов, с тех пор как на другом конце города открылся огромный «Уолмарт» – и сегодня работают только две кассы. К моей никто не подходил больше часа, поэтому я читаю журнал. Но неужели я настолько увлеклась, что пропустила нечто по-настоящему забавное, хотя и безусловно грубое? Изабель закатывает глаза: – Конечно, это я виновата, что сметана подорожала. – Разумеется, – серьезным тоном отвечаю я. – Ты же богатая наследница молочной империи. Изабель поворачивается к кассе и наугад нажимает на кнопки. – Нам нужно найти другую работу, Дэз. Это унизительно. Я не спорю… но у человека, живущего в маленьком городке в Северной Флориде, вариантов немного. Прошлой осенью я хотела пойти работать в библиотеку, но ничего не получилось – у библиотеки не было денег. К тому же волонтерство в Библейской летней школе избавило меня от желания возиться с маленькими детьми. Иными словами, устроиться няней или воспитательницей в детском саду на полставки я не могла, потому и прозябала в «Быстро-вкусно». Хотя теперь, глядя на мобильник, прислоненный к кассе, я понимаю, что терпению настал предел. – Три часа, лучшее время суток, – радостно говорю я. Изабель стонет: – Это нечестно! – Слушай, я здесь с семи, – напоминаю я. – Если хочешь заканчивать пораньше… – …выходи в утреннюю смену, – договаривает она и машет рукой. – Ладно, миссис Миллер, не нуди. Я поняла. Миссис Миллер – владелица магазина, и мы с Изабель за минувший год привыкли к ее поучениям. Вздохнув, Изабель облокачивается на кассу, подперев подбородок ладонью. Ногти у нее выкрашены в три оттенка зеленого, на изящном запястье висит простой бисерный браслет. – Еще три недели, – говорит она, и я повторяю нашу любимую мантру. – Еще три недели. В конце июня мы с Изабель намерены без особой теплоты проститься с «Быстро-вкусно» и отправиться на Ки-Кон, а еще одну неделю провести просто болтаясь по Ки-Уэст. Там живет брат Изабель, с женой и невероятно милой дочкой, поэтому нам есть где остановиться (бесплатно и с одобрения родителей). Вся моя жизнь вращается вокруг этой поездки. Мягко говоря. На конвенте мы оторвемся по полной программе, а кроме того, сделаем все, что положено в Ки-Уэст. Поплаваем с маской, побываем в домике Хемингуэя, объедимся лаймовыми пирогами… Да, эта поездка должна стать ключевым событием лета, и мы с Изой планировали ее почти целый год, с тех пор как узнали про конвент. Наша любимая писательница, Эш Бентли, собирается выступать там с рассказом о своих книгах про Финнигана Спаркса. К тому же на конвенте планируется примерно двадцать разных мероприятий, где мы с Изабель хотим побывать, начиная с «Женских образов в космооперах» до выставки косплея. Это просто рай, и мы стоим на низком старте. – Приезжай на выходных, начнем думать над костюмами, – говорит Изабель, выпрямляясь и тыкая в кнопки на кассе, в то время как Уитни Хьюстон над нашими головами надрывно поет о своей самой большой любви. – Я еще не решила, кем нарядиться – Мирандой из «Финнигана и Сокола» или Джеззой из «Луны Финнигана». – Бен предпочел бы Джеззу, – говорю я. – На Джеззе гораздо меньше одежды. Бен – парень Изы, и они встречаются уже стопиццот лет. Ну ладно, с восьмого класса. Иза задумчиво хмурится: – Это так. Но Бен даже не собирается на конвент. А я не уверена, что готова сверкать ягодицами перед всем западным побережьем. – Ты права, – признаю я. – И потом, если ты выберешь Миранду, то сможешь надеть фиолетовый парик. Иза наставляет на меня указательный палец: – Да! Значит, решено. Миранда. А ты кем будешь? Улыбнувшись, я запираю кассу: – Косплей – твое увлечение. Я просто буду собой. Скучной девушкой в футболке и джинсах. – Ты – мое большое разочарование, – говорит Иза, и я качаю головой. Дверь открывается, и входит еще один престарелый покупатель. Иза садится на место, а я заканчиваю возиться с кассой и несу деньги в кабинет миссис Миллер. В большинстве продуктовых магазинов продавцы сами пересчитывают выручку, но за годы общения со старшеклассниками миссис Миллер совершенно разучилась им доверять. И, честно говоря, я рада предоставить это занудное дело кому-нибудь другому. Покончив с этим, я шагаю к выходу и замечаю по пути, что некоторые журналы на стойках возле касс развернуты к покупателям не передней обложкой, а задней, с рекламой. Это, видимо, постаралась Изабель. Я подхожу к стойке и переворачиваю ближайший журнал. Успеваю мельком заметить фотографию блондинки с ослепительной улыбкой, а затем мой взгляд падает на заголовок, набранный жирным желтым шрифтом: «ДЕСЯТЬ ВЕЩЕЙ, КОТОРЫХ ВЫ НИКОГДА НЕ ЗНАЛИ ОБ ЭЛЛИ ВИНТЕРС!» Интересно, способна ли хоть одна из этих десяти вещей удивить меня. Сомневаюсь. Моя сестра всю жизнь прожила тихо и спокойно, прямо как будто знала, что однажды попадет на обложки глянца. Отчасти мне хочется полистать журнал, но затем я решаю, что: а) это ненормально и б) Изабель, в конце концов, тратила время и силы, стараясь уберечь мою психику. – Там внезапно нет ничего плохого! – кричит она из-за кассы. – Я просто подумала, что тебе не надо это видеть. Показав подруге оттопыренный большой палец, я шагаю к двери, расположенной в дальнем конце магазина. Мои вещи лежат в комнате для персонала, чудовищном помещении с оранжевыми стенами, зелеными пластмассовыми стульями и поцарапанным столом. Кто-то когда-то вырезал на нем фразу «Бекки любит Джоша», и каждый раз, сидя здесь во время перерыва – читая или делая уроки, – я гадала, что сталось с Бекки и Джошем. Они по-прежнему любят друг друга? Скучала ли Бекки так же, как я? Впрочем, Бекки никогда не приходилось видеть лицо своей сестры на обложке журнала. И сама она не светилась в желтой прессе. Бр-р. Скандал из-за фоток с выпускного по-прежнему причиняет такую боль, как будто в груди у меня застрял клубок терновника. Думать о нем – все равно что тыкать в больной зуб. Вроде бы отвлекаешься и забываешь, как это больно, но стоит сосредоточиться – и оказывается, что больше ни о чем ты думать не в состоянии. А значит, сейчас мне нельзя думать об этом, иначе я, наверное, расплачусь прямо в подсобке «Быстро-вкусно». Трудно представить более унылый вариант развития событий. Это еще хуже, чем те сцены в кино, где умирают собачки. Поэтому – нет, никаких слез. Я вскидываю на плечо свою потрепанную лоскутную сумку и шагаю к двери. Когда я выхожу на парковку, на улице так ослепительно светло и жарко, что я щурюсь и лезу в сумку за солнечными очками. Нетрудно представить, чем я буду заниматься вечером. В основном сидеть в обнимку с кондиционером и читать новую мангу, которую вчера купила. – Дэз. А вот и больной зуб. Супер. Майкл стоит, прислонившись к желтому бетонному столбу перед магазином – ноги скрещены, темные волосы падают на глаза. Наверное, он долго репетировал эту позу. Майкл Дорсет просто чемпион по умению красиво прислоняться. Если бы существовали Олимпийские игры для Самых Сексуальных Парней, он бы каждый раз брал золото за Двойной Прислон. К счастью, у меня теперь иммунитет к Двойному Прислону ©. Надев очки, я грожу ему пальцм. – Ни фига. Майкл хмурится. У него очень нежные черты лица – круглые щеки, красивые карие глаза. И я готова поклясться, что он как-то так договорился со своими волосами, чтобы они ниспадали на лоб самым привлекательным образом. Месяц назад при виде этого человека я бы растеклась в лужицу. Я бы непременно протянула руку и отвела с его лица прядь волос. Я была влюблена в Майкла Дорсета с девятого класса. Он всегда тусил с ребятами поинтереснее, чем я (признаю, что очки и футболки не особенно меня красили), но наконец в прошлом году мы стали парой. – Я совершил ошибку, – говорит он, сунув руки в карманы. На нем невообразимо тесные джинсы – почти лосины, – а на запястье моя резинка для волос. Зелененькая. Подавив детсадовское желание отобрать ее, я надеваю сумку на другое плечо. – Это еще мягко говоря. На парковке жарко, и я вдруг вспоминаю, что на мне, поверх одежды, по-прежнему надет зеленый магазинный фартук. Майкл весь в черном, как обычно, но, кажется, ему это совсем не мешает, наверное, потому, что жира у него в организме не больше шести процентов. Я совершенно не хочу вести этот разговор здесь – и прохожу мимо, направляясь к машине. – Послушай, – вкрадчиво говорит Майкл, направляясь следом, – давай хотя бы поговорим. Асфальт скрипит у меня под ногами. Я не останавливаюсь. Хотя мы довольно далеко от пляжа, песок каким-то волшебным образом появляется здесь и скапливается в трещинах и выбоинах. – Мы уже обо всем поговорили. Тут вообще нечего обсуждать. Ты пытался толкнуть наши фотки с выпускного. Когда у тебя знаменитая сестра, ты сама тоже становишься вроде как знаменитой. Но, по ощущениям, тебе достаются только неприятные побочные эффекты славы. Ну, например, твой парень продает желтой прессе всякие личные фотографии.