На его письменном столе лежала телеграмма. Через минуту Мартин Бек впервые за восемь лет службы вошел в кабинет своего шефа без стука и несмотря на то, что над дверью горел красный свет. Вездесущий Кольберг полусидел на краю стола и изучал план какой-то квартиры. Хаммар, как всегда, сидел в своем кресле, подперев подбородок рукой. Оба недовольно уставились на вошедшего. – Я получил телеграмму от Кафки. – Веселенькое начало трудового дня, – сказал Кольберг. – Но у него такая фамилия. Это полицейский из Линкольна, города в Америке. Он опознал ту девушку из Муталы. – Он что, сумел сообщить обо всем в телеграмме? – спросил Хаммар. – По-моему, да. Он положил телеграмму на стол. Все трое прочли текст на английском языке: СОВЕРШЕННО ТОЧНО. ЭТО НАША ДЕВУШКА. РОЗАННА МАКГРОУ, 27. БИБЛИОТЕКАРЬ. ОБМЕН ДАЛЬНЕЙШЕЙ ИНФОРМАЦИЕЙ НЕОБХОДИМ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ. КАФКА, ОТДЕЛ РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВ – Розанна Макгроу, – сказал Хаммар. – Библиотекарь. Этого мы не ожидали. – А у меня была версия, – сказал Кольберг, – что она из Мьёльбю. Кстати, где он находится, этот Линкольн? – В Небраске, где-то в центральной части США, – ответил Мартин Бек. – Во всяком случае, мне так кажется. Хаммар еще раз прочел телеграмму. – Что ж, займемся этим делом снова. По крайней мере, уже что-то есть. Но как, черт возьми, она попала в Муталу? Он вернул телеграмму Мартину Беку. – Дополнительная информация придет по почте, а эта мало о чем нам говорит. – Она говорит нам об очень многом, – сказал Кольберг. – Мы ведь тоже кое на что способны. – Да, – спокойно подтвердил Хаммар, – но нам с тобой вначале нужно закончить это дело. Мартин Бек вернулся к себе в кабинет, сел за стол и начал растирать лоб кончиками пальцев. Чувство триумфа, охватившее его, незаметно исчезло. Три месяца ему потребовалось для того, чтобы узнать то, что в девяноста девяти случаях из ста без всяких усилий становится известным с самого начала. Посольство и начальство подождут. Он придвинул телефон и набрал номер в Мутале. – Слушаю, – сказал Ольберг. – Мы выяснили ее личность. – Это точно? – Похоже на то. Ольберг ничего не сказал. – Это американка. Из какого-то города Линкольн в штате Небраска. Хочешь записать? – Да, пожалуйста. – Ее звали Розанна Макгроу. Диктую по буквам: РУДОЛЬФ-ОЛАФ-СИГУРД-ЭРИК-АДАМ-НОРБЕРТ-НОРБЕРТ-АДАМ, следующее слово – большое МАРТИН-СЕСИЛ – большое ГУСТАВ-РУДОЛЬФ-АДАМ-ВИЛЬГЕЛЬМ[12]. Записал? – Да, вроде. – Ей было двадцать семь, она работала библиотекарем. Пока что мне больше ничего не известно. – Как тебе удалось это узнать? – Обычная ежедневная работа. Ее наконец-то начали разыскивать. Не через Интерпол, а через посольство. – Пароход! – воскликнул Ольберг. – Что? – Пароход! Если здесь оказалась американская туристка, она должна была приплыть на пароходе. Возможно, не обязательно на том, моем пароходе, но наверняка на каком-то пароходе. Такие туристки у нас бывают. – Мы не знаем, была ли она здесь в качестве туристки. – Да, ты прав. Я сразу же этим займусь. Если она здесь кого-нибудь знала или жила в городе, я выясню это за двадцать четыре часа. – Хорошо. Я позвоню тебе, как только узнаю что-то новое. Мартин Бек закончил разговор тем, что чихнул в ухо Ольбергу. Он собрался попросить прощения, но на другом конце уже было тихо. Несмотря на то что голова болела по-прежнему и в ушах шумело, ему уже давно не было так хорошо, как сейчас. Он чувствовал себя как бегун за секунду до старта. Его волновало лишь то, что убийца стартовал раньше и получил фору в три месяца, а сам он не знал, в каком направлении бежать. Где-то в глубине его мозга полицейского за этими мыслями о вероятных шансах и неизвестных величинах уже начал складываться план действий на ближайшие двое суток. Он знал, что теперь результаты наверняка будут, был уверен в этом так же, как в том, что в песочных часах пересыпается песок. Три месяца он думал только об этом, о той минуте, когда наконец-то сможет начать расследование. До этой минуты он словно в кромешной тьме барахтался в болоте и вот теперь почувствовал под ногами первую надежную кочку. А следующая должна быть недалеко. Он не рассчитывал на какие-либо быстрые результаты. Если бы Ольберг выяснил, что женщина из Линкольна работала в Мутале или жила у знакомых в городе, или еще где-то там ее видели, это удивило бы его больше, чем если бы убийца вошел к нему в кабинет и сам во всем сознался. С другой стороны, он ждал много от дополнительной информации из Америки, хотя понимал, что нужно набраться терпения. Он думал обо всех тех разнообразных сведениях, которые должен будет постепенно получить от детектива из Америки, а также об Ольберге, который с таким упрямством придерживается почти бессмысленной версии, что женщина путешествовала на каком-то пароходе. Логичнее всего, конечно же, предположить, что труп кто-то привез к воде на автомобиле. Люди относятся к автомобилю как к новому божеству, которое способно выполнять любую работу, даже тайную перевозку трупов. Бек начал думать о детективе-лейтенанте Кафке, о том, как он выглядит, и о том, похож ли полицейский участок, где он работает, на те, что всегда показывают по телевизору. Думал о том, который час нынче в Линкольне, и о том, где жила эта женщина, о том, что ее квартира закрыта, там тихо и на мебель надеты белые чехлы, а воздух, возможно, тяжелый, спертый, полный мелкой, неподвижной пыли. Он вдруг понял, как мало знает о географии Северной Америки: совсем не знает, где находится Линкольн, а название Небраска ему говорило не больше, чем многие другие названия. После обеда он зашел в библиотеку и посмотрел на карту мира. Линкольн он нашел быстро, город действительно находился в центре США и, вероятно, был довольно большой, но Мартин Бек не смог найти ни одной книги со статистическими данными о городах Северной Америки. С помощью карманного календарика он рассчитал разницу во времени, и у него получилось, что она составляет семь часов. Сейчас была половина третьего, у линкольнского полицейского, стало быть, половина восьмого утра; мистер Кафка, вероятно, еще лежит в постели и читает утреннюю газету. Стоя у настенной карты, он ткнул пальцем в черный кружок размером с булавочную головку в юго-восточном углу штата Небраска, почти на сотом градусе западной долготы от гринвичского меридиана и прошептал: – Розанна Макгроу. Он повторил это имя еще несколько раз, чтобы все время его помнить. Когда он вернулся к себе в кабинет, Кольберг сидел на стуле и соединял скрепки в одну бесконечную цепочку. Они не успели обменяться ни словом, как зазвонил телефон. Это была телефонистка. – Центральная сообщает, что через полчаса состоится разговор с Соединенными Штатами. Вы будете на месте? Оказывается, детектив-лейтенант Кафка сейчас не лежит в постели и не читает газету. Еще один преждевременный вывод. – Из самой Америки, черт возьми, – сказал Кольберг. Их соединили через сорок пять минут. Сначала раздавался лишь невнятный гул и шум, было слышно, как одновременно говорят сразу несколько телефонисток, и неожиданно пробился голос, удивительно громкий и четкий: – Говорит Кафка. Это вы, мистер Бек? – Да. – Вы получили мою телеграмму? – Да, спасибо. – Вы все в ней поняли? – Вы уверены, что это именно та женщина? – У тебя произношение как у настоящего американца, – подпустил шпильку Кольберг, слушая, как Мартин Бек говорит по-английски. – Да, сэр, это Розанна, можете не сомневаться. Я установил ее личность меньше чем за час – благодаря вашему блестящему описанию. Я даже проверил это дважды. Дал описание ее подруге и бывшему парню Розанны, с которым она встречалась в Омахе. Они оба абсолютно уверены. Кстати, я послал вам по почте фотографии и кое-какие документы. – Когда она уехала из дома? – В начале мая. Хотела провести два месяца в Европе. Это было ее первое путешествие за границу. Насколько мне известно, она путешествовала одна.