– Она рассказывала о себе. – Что же, например? – Откуда она, но я уже забыл. – Из Нью-Йорка? – Нет, она называла какой-то американский штат. Может, Невада… Нет, я в самом деле не помню. – А еще? – Говорила, что работает в библиотеке. Это я помню хорошо. И что была на Нордкапе и в Лапландии. Что видела северное сияние. Меня она тоже о многом расспрашивала. – Вы много раз встречались? – Нет, я бы не сказал. Я с ней разговаривал раза три-четыре. – Когда именно? На каком отрезке пути? Он ответил только через минуту: – Это было сразу же в первый день. Помню, мы шли вместе между Бергом и мостом в Юнгсбру, там пассажиры обычно проходят часть пути пешком, когда пароход находится в шлюзе. – Вы знаете канал и его окрестности? – Очень хорошо. – Вы раньше ездили по этому маршруту? – Да, много раз. Обычно часть пути я плыву на пароходе, если это не противоречит моим планам. Таких старых пароходов уже мало осталось, а путешествовать на них одно удовольствие. – Сколько раз? – Так вот, сразу, я не могу сказать. Мне надо минутку подумать. Ну, примерно десять за последние годы. Разные отрезки пути. Однажды я проехал весь маршрут от Гётеборга до Стокгольма. – Палубным пассажиром? – Да. Места в каютах продают задолго до начала рейса. Кроме того, для меня слишком дорого ехать как туристу, с каютой. – Наверное, не очень приятно, если у человека нет каюты? – Я бы не сказал. Если захочется, можно спать на диванчике в салоне. А я не неженка. – Так, значит, с Розанной Макгроу вы разговаривали. Помните, что шли пешком вместе с ней в Юнгсбру. А что было позже, может, тоже помните? – По-моему, я говорил с ней еще раз. Так, на ходу. – Когда? – Этого я уже не помню. – Вы видели ее на последнем отрезке пути? – Насколько я помню, нет. – Знаете, где находилась ее каюта? Ответа не последовало. – Вы слышали вопрос? Где находилась ее каюта? – Я пытаюсь припомнить. Нет, по-моему, я никогда этого не знал. – Значит, у нее в каюте вы не были? – Нет, я там действительно не был. Там очень маленькие каюты, и к тому же в них по два пассажира. – Всегда? – Нет, там есть и одноместные каюты, но их мало. Они слишком дорогие. – Не знаете, Розанна Макгроу путешествовала одна? – Об этом я никогда не думал. Насколько я помню, она ничего об этом не говорила. – И вы никогда не провожали ее до каюты? – Нет. – О чем вы разговаривали в Юнгсбру? – Мне кажется, я спросил, не хочет ли она посмотреть на монастырскую церковь во Врете, это недалеко. Но она не захотела. Я вообще не уверен, поняла ли она, что я сказал. – О чем вы еще говорили? – Честно говоря, уже не помню. Так, ни о чем особенном. Мы как раз проходили часть пути по берегу канала. Там многие пассажиры шли пешком. – Вы видели ее с другими людьми? Мужчина сидел молча и тупо смотрел в окно. – Это очень важный вопрос. – Да, понимаю. Я пытаюсь вспомнить. Да, она с кем-то разговаривала, когда я стоял рядом с ней, с каким-то американцем или англичанином. Но я его не запомнил. Мартин Бек встал и подошел к графину с водой: – Хотите пить? – Нет, спасибо, я не испытываю жажды. Мартин Бек выпил воды и вернулся к столу. Нажал кнопку под столом. Перемотал пленку и выключил магнитофон. Через минуту вошел Меландер и направился к своему столу. – Пожалуйста, приложи это к документам. Меландер взял катушку с пленкой и вышел. Мужчина, которого звали Фольке Бенгтсон, напряженно и прямо сидел на стуле и смотрел на Мартина Бека ничего не выражающими голубыми глазами. – Как я уже сказал, из всех, кого мы знаем, вы единственный, кто ее помнит или признается, что с ней разговаривал. – Да. – Может быть, это вы ее убили? – Нет, не я. А вы думаете, что это я? – Кто-то ведь должен был это сделать. – Но ведь я даже не знал, что она мертва. И не знал, как ее зовут. Не думаете же вы, что я… – Если бы я ждал, что вы признаетесь, то не задавал бы вам этот вопрос таким тоном, – сказал Мартин Бек. – Да-да, в таком случае я понимаю… или думаю, что понимаю. Вы шутили? – Нет. Мужчина молчал. – А если бы я вам сказал, что нам точно известно, что вы были у той женщины в ее каюте, как бы вы к этому отнеслись? Прошло десять секунд, прежде чем прозвучал ответ: – Я бы так сказал, что вы ошиблись, не знаю как, но вы должны были ошибиться. Вы ведь ничего такого не сказали бы, если бы не были в этом уверены, так? Мартин Бек ничего не говорил.