– Еще какие-нибудь десять-пятнадцать секунд и… или если бы не вспомнили о домофоне там, внизу: это его напугало. Словно перетерлась изоляция. Бр-р-р. Это было ужасно. Когда они подходили к скорой помощи, она сказала: – Бедняга. – Кто? – Он. Через четверть часа перед домом на Рунебергсгатан остались только Колльберг и Стенстрём. – Я приехал как раз вовремя и видел, как ты его скрутил. Я стоял прямо напротив дома. Где ты этому научился? – Понимаешь, я старый десантник. Пользуюсь этим иногда. – Дьявольская штука. Я такого еще никогда не видел. Таким приемом кого угодно можно скрутить. – В августе шакал родился, в сентябре первый дождик пролился, я такого потопа никогда не видал, сразу же завыл шакал. – Что это? – Цитата, – ответил Колльберг. – Это написал некто Киплинг. XXX Мартин Бек смотрел на сидящего перед ним с угрюмым видом мужчину, с рукой на перевязи. Он наклонил голову и упорно разглядывал пол. Этой минуты Мартин Бек ждал шесть с половиной месяцев. Он подался вперед и включил магнитофон. – Вас зовут Фольке Леннарт Бенгтссон, вы родились в Стокгольме шестого августа 1926 года, живете на Рёрстрандгатан в Стокгольме. Правильно? Мужчина едва заметно кивнул. – Вы должны отвечать вслух, – сказал Мартин Бек. – Да, – ответил мужчина по имени Фольке Бенгтссон. – Да, правильно. – Вы признаете себя виновным в убийстве на сексуальной почве американской гражданки Розанны Макгроу и в том, что совершили это убийство в ночь с четвертого на пятое июля прошлого года? – Я никого не убивал, – прошептал Фольке Бенгтссон. – Говорите громко. – Не признаю. – Вы уже признались, что познакомились с Розанной Макгроу четвертого июля прошлого года на экскурсионном пароходе «Диана». Правильно? – Нет. Я не знал, как ее зовут. – У нас есть доказательства, что вы были с ней четвертого июля. Ночью у нее в каюте вы убили ее и бросили труп в воду. – Нет, это неправда! – Вы убили ее тем же способом, которым пытались убить женщину на Рунебергсгатан? – Я не хотел ее убивать. – Кого вы не хотели убивать? – Эту девушку. Она ходила за мной. Приглашала к себе домой. Она говорила со мной несерьезно. Хотела только унизить меня. – Розанна Макгроу тоже хотела вас унизить? Поэтому вы ее убили? – Не знаю. – Вы были у нее в каюте? – Не помню. Может, и был. Не знаю. Мартин Бек молча смотрел на него. Наконец спросил: – Вы очень устали? – Нет, не очень. Я совсем не устал. – Рука болит? – Уже нет. В больнице мне сделали укол. – Когда вчера вечером вы увидели эту женщину, то вспомнили о другой, в прошлом году на пароходе? – Это были не женщины. – Как вы сказали? Да нет же, это были женщины. – Нет… они были как животные. – Не понимаю. – Они как зверь… во власти… во власти… – Чьей? Вашей власти? – Господи, вы смеетесь надо мной. Во власти своего распутства. Они обе жертвы своего бесстыдства. Тридцать секунд тишины. – Вы действительно так думаете? – Так думаю я и все порядочные люди, кроме развратников и дегенератов. – Вам не нравились эти женщины? Розанна Макгроу и девушка с Рунебергсгатан, как же ее зовут… – Соня Хансон. – Он буквально выплюнул из себя это имя. – Правильно. Она не нравилась вам? – Я ненавижу ее. Ту, другую, я тоже ненавидел. Я уже ее хорошо не помню. Разве вы не видите, как они себя ведут? Разве не понимаете, что значит быть мужчиной? Он говорил торопливо и жадно. – Нет. Что, собственно, вы имеете в виду? – Бр-р-р. Они гнусные. Ходят по земле высокомерные и развратные, каждому навязываются и надоедают. – Вы иногда ходите к проституткам? – Проститутки совсем не такие отвратительные и бесстыдные. Кроме того, они за это берут деньги, у них остались хотя бы остатки целомудрия. – Вы помните, что ответили, когда я задал вам этот вопрос в прошлый раз? – Нет… – Вы не помните, как я вас спрашивал, ходите ли вы к проституткам? – Нет, вы в самом деле меня об этом спрашивали? Мартин Бек молчал и тер кончик носа. – Я могу вам помочь, – сказал он наконец.