- Пинаются, больно! – выговорила наконец жена. Вернувшийся с пробежки дядя Серёжа, испуганно посмотрел на меня, как я в спешке собираю и свои вещи. Вещи Аделины, уже давно были собраны. Скорая приехала довольно быстро. Их громкие голоса, разбудили маму Аделины. Увидев ещё одну беременную, они спросили: - Так, а кто рожает? Приехала только одна машина! - оправдывался сотрудник, поглядывая то на Аделину у меня на руках, то на маму Аделины, которую сейчас обнимал дядя Серёжа. Дядя Серёжа хотел поехать с нами, но не хотел оставлять взволнованную жену одну. Я нёс жену до скорой на руках, а дядя Серёжа принёс, наши с женой сумки. В скорой жена сказала, что сыновья перестали так больно пинаться, и я немного успокоился. Да, мы уже знали, что у нас родятся сыновья. И я был, очень рад этому. Хотя девочкам, я бы обрадовался не меньше. Стас меня всё время убеждал, чтобы я не присутствовал на родах жены. И он мотивировал это тем, что побывав на родах, и увидев мучения жены, я вряд ли захочу ещё детей. Но я, не мог не присутствовать. Об этом, и речи быть не могло! Я должен был быть там! Чтобы если не помочь, то хотя бы поддержать. В приёмном покое, мне показалось, что слишком долго жене оформляют историю. Так как жена, время от времени уткнувшись мне в грудь, издавала стоны, и придерживала живот руками. Я поглаживал её живот, пытаясь успокоить детей. И только я собрался сделать замечание сотрудникам приёмного покоя, как в кабинет ворвался Стас. Он погладил Аделину по голове, и пожал мою руку. А затем подошёл к сотрудникам, и что-то им прошептал. Врач, которая до этого осмотрела Аделину, встала и позвала нас за собой. Аделину положили в предродовую палату, и так как там была ещё одна роженица, меня туда не пустили. Я стоял возле двери и прислушивался. Наконец, вышел Стас и сказал: - Схватки участились, ещё чуть-чуть и переведут в родильный зал. Всё будет хорошо! И я буду рядом! Я лишь махнул головой, вновь приближая ухо к двери, за которой была жена. Стас предложил выпить кофе из автомата, но я отказался. Я был уверен, что от волнения, я сейчас даже кофе не проглочу. Я вновь прислонился к двери, прислушиваясь, и вдруг за спиной раздался, взволнованный голос дяди Серёжи: - Ну, что там? Я удивлённо обернулся, рассчитывая увидеть и маму Аделины, но дядя Серёжа был один. И как всегда, не дожидаясь моего вопроса, он ответил: - Дина побудет с дядей Ильёй Хрустовым и его женой. Вскоре подошла медсестра, и с улыбкой оглядывая нас обоих взволнованных, спросила: - Здравствуйте! Ну, кто из Вас папаша? Мы с дядей Серёжей, одновременно ответили: - Я! Медсестра засмеялась. И я сам, только сейчас, понял всю комичность ситуации. А дядя Серёжа, поспешил разъяснить: - Я отец роженицы, а это муж. – Сказал он, указывая на меня. - Идёмте со мной, - позвала она меня. Меня вновь облачили, как космонавта, в комбинезон с укороченными штанинами, как в прошлый раз, но мне сейчас было всё равно, как я выгляжу, главное быть рядом с женой. Когда меня провели в родильный зал, и наши взгляды с женой встретились, я заметил, как по лицу жены, промелькнуло какое-то облегчение. Жена уже лежала в кресле, а меня провели поближе к её лицу. Стас уже тоже, был здесь. Он стоял возле окна, с каким-то мужчиной, как позже выяснилось, с детским врачом. И они, о чем-то спокойно говорили, даже улыбались. А жену, кроме меня, окружали три женщины и мужчина. Гинеколог, акушерка, медсестра, и реаниматолог. Крики и плач жены, для меня заглушали то, что говорила жене гинеколог. И кроме слова «тужься», я ничего не запомнил. В редкие перерывы, я касался губами лба жены, и казалось этому не будет конца. Раздался надрывный плач ребёнка, и я даже посмотрел по сторонам, не понимая, что это плачет мой сын, пока меня не позвали перерезать пуповину. А я смотрел, на всё ещё не опавший живот жены. Тут, детский врач отошёл от окна, и принял ребёнка. - Спасибо, родная! Осталось ещё совсем чуть-чуть потерпеть! Ты у меня, молодчина! – наклонившись, шептал я в ухо жены. Хотя и сам поражался, как такое можно выдержать. Жена смотрела в ту сторону, как нашего плачущего сына взвешивали, замеряли. Снимали отпечатки ножек, и ручек, и одновременно протирали. А реаниматолог и Стас, тем временем, измеряли давление. Заглядывали в глаза, и светили фонариком. Наконец, завернутого в пелёнку ребёнка, положили на грудь жены, и она улыбаясь, взглянула на меня. Но тут её лицо, снова исказила гримаса боли, и жена вновь закричала. Врач-гинеколог, которая всё время была на чеку, предупредила жену: - Рано, милая! Тужиться будем, когда я скажу. Видишь, как спешит к брату. Привыкли вдвоём там, за девять месяцев. Гинеколог улыбалась, и я понимал, что она пытается отвлечь жену. - Вот теперь, давай, милая! Я понимаю, что устала! Умница, девочка! Давай поможем братьям, вновь встретиться! – подбадривала она. Обессиленная жена смотрела на врача, и махнула головой. А у меня на глаза, навернулись слёзы. Наверное, эта сорокавосьмилетняя женщина, понимала какого это, рожать близнецов. Акушерка гладила живот жены, а медсестра следила за капельницей. - Всё, он уже почти наш! Давай поможем ему, девочка! Ещё, чуть-чуть осталось. И через некоторое время, когда снова раздался плач сына, я почувствовал, как в мои лёгкие, снова стал поступать воздух, в полном объёме. Я вновь, перерезал пуповину. И мне стали называть вес и рост детей, но я ничего не запомнил. Врач, что-то ещё делала жене, которая по прежнему лежала на этом кресле. - Молодец, девочка! Ни одного разрыва! – и она похлопала жену, по колену. Стас подошёл, и снова стал осматривать жену, и задавать вопросы. А я, словно пьяный, смотрел, то на жену, то на сыновей, которые уже не плакали. Наконец, жену перевели в палату. Усталая, жена прикрыла глаза. А я, прислонившись к её лицу, тихо приговаривал: - Родная моя, ты даже не представляешь, что ты для меня сделала! Ты и дети – Вы моя жизнь! Вдруг подошла медсестра и сказала: - В сумке, что Вы мне дали, нет памперсов! Я уставился на неё, непонимающим взглядом, но вдруг, в палату заглянул дядя Серёжа, и протягивая пакет, сказал: - Вот они, меня уже предупредили, что мы о них забыли. - Бывает, – сказала улыбающаяся медсестра, и взяв огромный пакет с памперсами, вышла из палаты. Он подошёл к Аделине, и нагнувшись, поцеловал дочь. Я увидел слёзы в его глазах. - Не успел насладиться отцовством, как сделали дедом! – пытался шутить он. - Вскоре, мы я думаю, насладимся отцовством! – улыбнулся я в ответ. Уже засыпающая Аделина улыбнулась, и мы с дядей Серёжей отошли в сторону. В палате была ещё одна кровать, и две кроватки для детей. Думаю, об этом позаботился Стас, зная, что я не уйду домой. Здесь же были сумки с вещами, которые, я точно помню, оставались в приёмном покое.