Часть 11 из 15 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
КША, штат Виргиния, Ричмонд, август 1862 года
Двадцать восьмое августа одна тысяча восемьсот шестьдесят второго года... Вроде бы и обычный день, ничем от прочих не отличающийся, но вместе с тем было в нём и нечто особенное. Что именно? Встреча с президентом Джефферсоном Дэвисом, по его собственной инициативе назначенная и нами принятая. Нами - это Пьером Борегаром и мной. Третьей составляющей триумвирата, губернатора Южной Каролины Френсиса Пикенса, в Ричмонде сейчас не было, хотя по телеграфу с ним связались, как без этого. И предупредили. Что этот день будет чрезвычайно важным для всех нас. Равно как и о том, что стоит быть готовыми к тому. что придётся принимать довольно жёсткие меры для сохранения ситуации под контролем. Это был бы крайне нежелательный вариант, но учитывать его приходилось. Верь в лучшее, но готовься к худшему. Только так можно избежать ударов судьбы и предотвратить большую часть урона, который могут тебе нанести враги всех мастей и оттенков.
С самого утра на улицах города появилось много, очень много людей в форме и с оружием. И некоторое число людей без формы, но в которых знающие люди узнавали тех же "диких", только в гражданской одежде. Совсем внимательные и вовсе могли уловить закономерность - большая часть представителей "Дикой стаи" контролировала дорогу от "Базы" к президентской резиденции, причём у конечного пункта их концентрация была максимальной.
Всерьёз ли я опасался возможных эксцессов? Пожалуй что нет. Но и полностью отбрасывать эту версию не имел права, ведь чужая душа - потёмки. Особенно душа человека, который вот-вот должен был потерять ту власть, которая у него ещё оставалась.
Борегар, я, охрана... много охраны. В этом составе мы появились у президентской резиденции, да и внутрь зашли почти в том же. Суда по всему, Дэвис понимал, что некто по фамилии Станич после покушения вообще не склонен верить людям и без солидного количества парней с винтовками и револьверами в гости к слабознакомым людям не ходит. Да и к некоторым хорошо знакомым тоже.
Нас встретили настороженно, но вежливо. Про настороженность то всё ясно - "дикие" как-то не умели с ходу располагать к себе людей. Зато вежливость вроде как была хорошим признаком. А главное - не ощущалось присутствия в здании сколь-либо значимого количества людей, способных представлять угрозу. Похоже Дэвис действительно решил выбрать мирное разрешение возникшего кризиса.
Мы следовали за одним из секретарей президента, которому было приказано проводить нас в кабинет Дэвиса. Располагающийся на втором этаже. А одновременно "дикие" рассредоточивались по всему зданию, ведя себя максимально пристойно, но будучи готовыми к чему угодно. С нами же оставалась лишь пятёрка телохранителей из числа особо быстрых и не склонных излишне задумываться. Ага, сержанты О"Ши и О"Рурк также присутствовали как многократно себя зарекомендовавшие.
Всё, пришли. Секретарь докладывает президенту который сидит за письменным столом, заваленным бумагами, о нашем приходе. После чего, повинуясь приказу. удаляется, равно как и трое из пяти наших бойцов. Зато двое остаются, изображая из себя безмолвные и неподвижные статуи.
Вежливые, но неискренние приветствия, пожелание присаживаться поудобнее. Несколько общих слов о том, что нас рады видеть и надеются на удачный исход переговоров. И лишь после этого Дэвис переходит к сути.
- Идёт война, а в столице вот-вот вспыхнут беспорядки. Это должно прекратиться.
- Должно,- охотно соглашается Борегар. - Потому вы нас и пригласили, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.
- Вы, Станич и Пикенс стоите за всем происходящим. Будете отрицать? - Посмотрев на Борегара. затем на меня, Дэвис произнёс. - Нет, не будете. Да, у меня с вами были разногласия, я признаю. Но все мы стремимся к одному - к победе в этой войне, которая уже близка. И к прочному миру. Тогда зачем же устраивать всё это в военное время? Перевыборы президента будут знаком нашей слабости, но не силы.
- Бесспорно, - тут уже вмешиваюсь я, потому как Борегар мог ответить чересчур грубо, а это не к месту. - Этап пусть ограниченного, но хаоса, столь присущего выборному периоду, Конфедерации не нужен.
- Тогда я не понимаю...
Сейчас поймёшь. И пусть тебе это явно не шибко понравится, но в логике моему предложению отказать не выйдет.
- Сложилась непростая ситуация, господин президент. Британская империя по сути превращает США в своего вассала, а Линкольн готов уцепиться даже за такое предложение, лишь бы не потерять всё. И заключение мира с США не решит и половины проблем. Нужно будет решить проблему негров внутри страны, укрепить границы, разобраться с мексиканской проблемой, гарантировать жизнеспособность Дезерета, этого буферного государства. И многое другое, причём при явном противодействии Британии и возможном - некоторых других стран. Для этого нужна твёрдая рука и вера народа в то, что Конфедерация сможет не просто выжить, но и стать сильнее прежнего. А ваш кабинет, уж простите, оказался частью пробританским и даже склонным к излишней мягкости в отношении нашего врага, Соединённых штатов Америки.
- Мы подозреваем Джуду Бенджамина в связях с Британией, а Джона Рейгана в симпатиях к республиканской партии Линкольна. И у нас есть на то основания, - процедил Борегар. - Не для суда, но для подозрения. В вашем патриотизме никто не сомневается, но средства достижения цели недостаточны. И помощники не оправдали надежд!
Ох ты ж! Не рано ли ты влез, Пьер? Чисто армейская прямота, да в подобных случаях. Она может быть излишне жёсткой, а потому плохо восприниматься. А мне хочется договориться, а не доводить конфликт до грани невозврата.
- Многие до сих пор не могут поверить, что Англия предпочла поддержать янки, - в голосе президента промелькнули оправдывающиеся нотки. - А ваши обвинения серьёзны, генерал!
- Пока только подозрения. Но они возникают не только у нас, но и у людей. Смола и перья уже готовы...
- Мистер Бенджамин с завтрашнего дня будет отправлен в отставку. И мистер Рейган тоже, если это успокоит людей.
- Немного успокоит, - согласился я. - Но скоро состоится Гаванский конгресс. А к нему Конфедерация должна подойти максимально сильной, с твёрдыми, непробиваемыми позициями, чтобы наши недоброжелатели ничего не смогли сделать. Сможете ли вы выступить против Британии открыто и держаться этой позиции, несмотря на уговоры и прямые угрозы? А если даже и да, то выдержите ли то, что начнётся после.
- С Британией мы поссорились и вашими стараниями тоже!
И что? Он серьезно думал, что я буду это отрицать? Не-а, не буду. Более того, лишь подтвержу сей факт.
- Конечно, господин президент. Союз с Британской империей, желающей видеть нас исключительно поставщиков сырья, нас не устраивал. И тот мир, который вы предлагали заключить с янки - тоже. Зато теперь он будет заключён под нашу диктовку, в тот момент, когда на улицах Вашингтона будут разрываться снаряды наших орудий. И горе побеждённым. У вас не хватило на это решимости. Зато у нас она есть. И мы доказали это делами, они говорят за нас.
Дэвис мог взбрыкнуть, вот только... Ему говорили правду и ничего кроме правды. Его попытки "уладить дело миров" с северными нашими соседями привели лишь к утрате инициативы и не более того. Ведь войну можно было закончить ещё тогда, после Булл-Рана. Да и его нежелание ввязываться в авантюру с Калифорнией и мормонами также ни для кого секретом не являлось. И иные, пусть и менее известные события. Дэвис мог играть на публику, но врать самому себе смысла не имелось. Он не справился, а значит...
- Предлагайте своих людей на место министра финансов и главного почтмейстера. А подпишу указы об их назначении. Это даст вам возможность контролировать всё правительство да, всё, дьявол вас побери! Я знаю, что министры Уокер и Мэллори смотрят вам в рот! И госсекретарь проводит внешнюю политику, угодную вам, а не мне. Генерал, полковник?
- Вы не хотите перевыборов, Дэвис, - впервые Борегар назвал президента не по должности, а по фамилии. - И я их не хочу. Станич и Пикенс меня поддерживают. У нас есть выход из этого тупика. Виктор...
- Передайте Борегару настоящую власть, господин президент. Настоящую - это значит с правами римского диктатора. Да-да, не удивляйтесь, в условиях войны и возможных осложнений с Британской империей это будет воспринято пусть и не восторженно, но с пониманием. Достаточно выступить перед Конгрессом, правильно расставить акценты, и тогда сложности разрешатся сами собой.
Удивление. Шок. И в то же время осознание того, что прозвучавшее было не бредом, а вполне себе серьёзным предложением. И одно слово-вопрос:
- Зачем?
- Зачем это вам? Чтобы остаться в истории тем, кто сразу же после образования Конфедерации встал у штурвала, делая всё, что было в его силах. А сделали вы действительно много. Ну а потом, поняв, что новое время требует сложных и болезненных решений, предпочли уступить управление тому, кто более других для этого подходил, - после небольшой паузы, отслеживая реакцию Дэвиса, я счёл нужным добавить. - Это не значит, что вы отойдёте в сторону от управления страной. Просто займёте иной пост. Значимый, но иной, где сможете приложить все свои силы во благо.
Лёд тронулся, как говаривал незабвенный великий комбинатор. В глазах пока ещё президента промелькнул огонёк интереса. Ведь не был наивным человеком и хорошо понимал, что власть ему не сохранить. Потому и торговался хотя бы за часть оной, соглашаясь стать во многом декоративной фигурой. А тут ему предлагали нечто похожее, но в несколько других декорациях. Вопрос был лишь в той цене, которую ему предложат. Не финансовой, конечно! Плюс на руку нам играл и тот факт, что Джефферсон Дэвис был человеком идейным, желавшим Конфедерации исключительно блага. Вопрос был лишь в путях и средствах, но не в самой сути. А уж с такими вводными можно и нужно было работать.
Торг. Длинный, беспощадный, чрезвычайно утомительный. Но это было лучшим для нас всех вариантом, поскольку позволяло Дэвису сохранить лицо и остаться в истории не неудачником. А успешным государственным деятелем. Ну а для нас... Право слово, мирная передача власти куда лучше её пусть частичной, но всё же узурпации. Ведь с учётом, что мы контролировали одну часть конгрессменов, а Дэвис другую - было более чем реально протолкнуть акт о передаче власти генералу Борегару с наделением последнего "чрезвычайными полномочиями", по сути ничем не отличающихся от президентских и даже немного их превосходящих.
И не только это. В Конгресс наряду с этим планировалось одним пакетом передать на утверждение ещё несколько важных документов. Например, об официальном создании министерства тайной полиции и министерства внутренних дел. Плюс министерства промышленности и земледелия, которые также были более чем необходимы. Да и другие изменения во властных структурах, давно назревшие, но до которых то руки не доходили, то политической воли не хватало.
Зато у нас и руки загребущие имелись, и воли было более чем достаточно. Иначе не затевались бы со всеми этими авантюрами по получению полной власти над страной.
Плюс давно напрашивающаяся чистка армии от тех, с позволения сказать, генералов, которым и звание капитана давать было бы слишком щедрым подарком. Да, она наверняка вызовет недовольство определённых кругов, но одной Падьюки лично мне было более чем достаточно. Про Борегара я и вовсе молчу. Он при одном упоминании этого позорища сверкал глазами, шевелил усами и чуть ли не пускал дым из ушей от переполняющих его эмоций.
Стоило ли удивляться тому, что сидели даже не до вечера, а до утра, взбадривая себя кто литрами кофе, кто сигарами, кто сочетанием кофе, виски и кубинских сигар сразу. Зато достигнутое решение, всех более или менее устраивающее стоило дичайшего нервного напряжения и бессонной ночи.
Доверие к Дэвису? Упаси боги от такого! До момента передачи власти он будет для меня главным объектом наблюдения, да и после - фигурой, нуждающейся в постоянном присмотре. Но политика - это искусство использовать не только союзников, но и противников, ставя их в такие условия, при которых они просто вынуждены прогибаться под твои желания. И это ни разу не "готовность к компромиссу". Ведь идущий на компромисс показывает свою слабость. Зато прогибающий идеологического оппонента под себя - демонстрирует свою силу. Только так и никак иначе, а остальное - скулёж духовных импотентов из будущего.
Результат - через пару-тройку дней должно было состояться выступление президента перед Конгрессом. А время до этого выступления будет целиком посвящено тому. чтобы и он и мы уведомили верных сторонников о том, что там будет и как нужно себя вести. Ведь чем с большим перевесом будет утверждено это решение, тем легче будет в дальнейшем Борегару проводить несколько изменившийся курс. А от степени его успешности зависит и то, насколько легко его временная власть перерастёт в постоянную, уже монархическую. Ступени, ведущие человека к короне, без них не обойтись.
Спустя сутки, пока все мы были по уши в делах, случилось... неожиданное. Не опасное, скорее наоборот, просто подобного афронта лично я даже не ожидал. Бывший генеральный прокурор, переведённый Дэвисом на должность военного министра, уволенный под давлением армии с этого поста и через некоторое время назначенный министром финансов. Этот чуть ли не постоянный политический спутник президента, получив уведомление о том, что снимается и с нового поста, явно запаниковал. Наверное, сыграл свою роль и тот факт, что к моменту нашего разговора с Дэвисом присутствие "диких" поблизости от его дома и здания министерства финансов стало более чем заметным. Возможно Бенджамин всерьёз опасался того, что его могут взять под белы ручки и препроводить на печально известную "Базу". Что поделать, репутация у "Дикой стаи" и у меня, как у её командира, была, скажем так, весьма специфическая.
В общем, запаниковавший Джуда Бенджамин, явно не надеясь на заступничество Дэвиса, стал искать пути к спасению. И первым делом послал курьеров туда, где, как он думал, эту помощь ему предоставят. В британское посольство. Формально в этом не было ничего особенного - он, как пока еще официально не отрешённый от должности министр, имел полное право встречаться с послами. Ведь финансы государства - это отдельная тема, к которой госсекретарь не всегда должен иметь отношение. Но то, что был послан не один курьер, а сразу три... Это не могло не насторожить присматривающих за ним "диких".
Проследили за всеми тремя, а одного так и вовсе перехватили. Но не грубо, а с фантазией. Просто подкрались сзади и тюкнули по голове. Не сильно, так, для кратковременной потери сознания. Маскировки ради обшарили карманы, изъяв оттуда всё ценное для обычного уличного грабителя. И то самое письмо. Разумеется, ничего компрометирующего Джуду Бенджамина как такового там не водилось, но между строк можно было кое-что интересное прочитать. К примеру, беспокойство. И желание в самом скором времени посетить посольство по "важному разговору, касающемуся поставок хлопка и иных ценных товаров".
Донесение об этом прилетело на "Базу" сразу, попав в руки Джонни. А тот, хорошо разбираясь с общеполитической обстановке, счёл, что нужна не столько шкура Бенджамина, сколько явные и неопровержимые доказательства его связи с Британией. И задействовал одного из своих информаторов. Как? Слил через него дезу насчёт того, что не сегодня, так завтра злобные Борегар и Станич вынудят Дэвиса вслед за отставкой завизировать и арест уже бывшего министра финансов.
Пугана ворона куста боится. Вот и на Джуду Бенджамина, уже находящегося на грани полной и абсолютной паники, это подействовало чуть ли не по максимуму. Он решил бежать, спасать собственную шкуру. Но понимал, что добраться до побережья и сесть на корабль, оставшись при этом незамеченным - это из области сказок, рассказанных на ночь. А вот укрыться в посольстве, территория которого экстерриториальна - тут имелся хоть какой-то шанс.
Так и произошло. Прихватив с собой самое ценное и чад с домочадцами, бывший министр Конфедерации укрылся в посольстве страны, которая была Конфедерации в крайне сложных отношениях. Ну вот что ещё требовалось для того, чтобы с полным основанием утверждать насчёт того, что Джуда Бенджамин с самого начала был тесно, очень тесно связан не просто с пробританской партией, а непосредственно с самой Британией.
Это был замечательный подарок, сравнимый с тем, который удалось получить, вынудив Дэвиса пойти на мировую на предложенных нами условиях. Ведь после столь явного доказательства предательства "в высших кругах" ещё легче будет выбить из Конгресса утверждение Борегара на вершине власти в обход всяких там всенародных выборов. Особая ситуация - особенная реакция на неё.
* * *
Посольство Британской империи в КША, Ричмонд.
Иметь своего человека в кабинете министров страны, где находишься в качестве посла - это просто замечательно. Ведь тогда большая часть сведений, считающихся секретными, без особых усилий оказывается на твоём столе. А ещё имеется возможность влиять на политику этого самого государства. Старая добрая Англия давно использовала этот приём, то подкупая видных чинов с правительстве иных стран, то вынуждая их работать на себя иными способами.
В случае с Джудой Бенджамином угроз не требовалось. Совсем. Достаточно было играть на его симпатиях с Британии, ведь он сам родился на Виргинских островах, одной из британских колоний, откуда были родом и его родители. Пусть они перебрались в США чуть ли не сразу после рождения Джуды, но тёплое отношение к Британии у них сохранилось. На этом граф Роберт Бульвер-Литтон, назначенный послом Её Величества королевы Виктории, и разыграл партию. Сначала всеми силами изображая, что именно Британия является естественным и самым важным союзником Конфедерации. Потом, когда становилось ясным, что политика КША начинает двигаться в ином, нежелательном для Британии направлении, посол королевы Виктории всячески подогревал недоверие одного из министров кабинета Дэвиса к новым лицам, появившимся и заявившим о себе. К Борегару, Станичу, прочим. И это оказалось более чем эффективным ходом.
Плюс деньги. Плюс обещание полной поддержки со стороны Британии. И она, поддержка, последовала. Задействовав "британскую партию", граф Литтон сумел навести президента Дэвиса на мысль, что его давнего приятеля Бенджамина, вынужденного покинуть пост военного министра из-за разногласий с наиболее авторитетными генералами Конфедерации, нужно держать рядом, как друга и просто надёжного человека. И вот тут Джуда Бенджамин, к этому времени плевавшийся ядом и желчью в сторону "молодых выскочек" и "солдафонов-авантюристов", окончательно стал принадлежать Британии. Потому как в благодарность за помощь в возвращении министерского поста - пусть другого, но министерского - стал передавать очень ценные сведения.
Никаких преувеличений. Британия была очень рада узнать о серьёзном конфликте между старой частью элиты юга и новой, концентрирующейся вокруг таких знаковых фигур, как Борегар, Станич, Джексон и других, не столь ярких. Уровень боеспособности армии Конфедерации и развитие вооружений армии и флота тоже дорогого стоил. Затраты времени, денег и влияния на мистера Бенджамина уже окупились стократ. Роберт Бульвер-Литтон рассчитывал на долгое и продолжительное сотрудничество. Более того, его предложение своему "дорогому американскому другу" собрать вокруг себя группу единомышленников также не оказалось брошенным в пустоту. Связь Бенджамина с генеральным почтмейстером Джоном Рейганом и генералом Лонгстритом способна была создать мощный противовес "партии Борегара". Склонные к союзу Конфедерации с Британией. Симпатизирующие умеренным республиканцам. Часть высшего офицерства, раздражённая тем, что их оттирают в сторону более талантливые собратья, чрезвычайно быстро растущие в чинах. Три человека - три "ядра", притягивающие к себе всех недовольных складывающимся положением дел.
Могло бы получиться, но... Сначала доставили послание от Бенджамина, где его агент, явно находясь в состоянии всепоглощающего страха, писал, что президент Дэвис решил даже не договариваться с "партией Борегара", а просто сдаться на их милость. И что он всерьёз беспокоится за собственную свободу и даже жизнь.
Что ж, причины для беспокойства действительно имелись. Недавно освобождённые указом президента Линкольна рабы, призванные в армию США и сведённые в отдельные полки, устроили резню в одном небольшом городе Конфедерации. Прокатившаяся в результате волна народного возмущения привела к принятию очень жестокого закона, а также к очень, очень сильному ухудшению отношения к тем, кто позволял себе высказывать мнения, хоть немного приближенные к тем, что господствовали в США. И Джуда Бенджамин оказался в числе этих людей из-за высказываемого ранее предложения освобождать тех негров, которые выказывают желание вступить в армию КША. Этого ему и не простили.
Посол понимал, что всё меняется, в том числе и настроения толпы. Особенно настроение толпы. Ведь этот многоглавый и многогласый зверь идёт туда. куда его направят.
Однако случилось самое неприятное - Дэвис сдался "молодым волкам". А тот, кого лорд Литтон планировал использовать как лидера оппозиции, испугавшись, прибежал к нему спасаться. Сюда, в посольство. И сейчас лепетал что-то о том, что сразу после отправки письма вокруг его особняка стало совсем много "диких", да ещё и подслушанные слугами разговоры. Слугами! Важные разговоры!
Страх. Он порой затмевает способность мыслить даже не глупым людям, к которым относился Джуда Бенджамин! Роберт Бульвер-Литтон пусть приблизительно, но представлял себе, что и с какой целью было сделано. О чём не преминул сообщить своему уже бывшему шпиону в самых верхах КША, сидящему в кресле и дрожащему, несмотря на то, что в нём же находились два стакана крепкого ямайского рома:
- Джуда, вы... Вы болван! Примчавшись сюда, вы как раз и показали, кем являетесь на самом деле.
- Но меня же могли... Нет, меня готовились арестовать!
- Вам послали того кто передаст нужные слова, сам не понимая ведущейся игры. И вы вцепились в неё, как обезьяна в горсть орехов, которые внутри тыквы-ловушки. И как эта клятая мартышка будет верещать, но никогда не разожмёт лапу, даже когда охотник хватает безмозглую зверюшку на шиворот, так и вы до самого последнего мгновения не удосужились хотя бы немного подумать. Борегар со Станичем провели вас, как какого-то туземца.
Бенджамин продолжал пялиться на него полубезумными глазами. Хорошо хоть трясся чуток поменьше, а то у графа Литтона сил не было смотреть на этого бесхребетного человека.
- Теперь ничего не изменить, мистер Бенджамин. Своим бегством вы расписались в предательстве. А созданная Станичем тайная полиция неплохо работает. Они будут допрашивать всех ваших друзей, приятелей, деловых партнёров. В том числе тех, на кого мы с вами рассчитывали. Рейган и Лонгстрит с этого момента - битые карты. Им повезёт, если первого вообще не вышвырнут со службы, а второму позволят уйти в отставку по болезни. Вы разрушили всё, что мы пытались выстроить, Джуда.
- Но что же мне делать? Я не могу вернуться, меня... Меня повесят!
- Да-да, высоко и сразу! - усмехнулся посол Британии, наблюдая за тем, как от прозвучавших слов Бенджамин становится даже не белым, а серым от ужаса. - Ну будет вам. Успокойтесь. Её Величество Виктория не позволит повесить того, кто ей нужен.
- Я нужен? Моя благодарность, граф, не может ...