Я не могу перестать думать о предательстве. Джоул, должно быть, мобилизовался с тех пор, как один из королевских гвардейцев… Я перебираю потенциальных предателей. Нейтан, Энслей, Каролетта и Дом. Последние два кажутся более вероятными, но опять же, возможно, самый умелый перебежчик – это тот, от кого я меньше всего ожидаю. Хотя разве первые двое не друзья детства Уэса? Я крепко сжимаю челюсти. Йена была права. Эти люди всегда ищут во мне опасность, когда им следует смотреть друг на друга. В течение следующих нескольких часов солдаты регулярно врывались в дверь; я не могу понять причину этих неожиданных входов, кроме того, что они мешали мне спать. Когда входит первая группа, я подумываю о том, чтобы перейти на рысь и броситься на них, но не могу представить, что смогу уйти очень далеко. Я могла бы попытаться сбежать еще раз, как мышь, но они обшарят коридор, как только увидят, что комната пуста, и, вероятно, будет нетрудно заметить мою убегающую фигуру. Мне нужен план поумнее этого. Поэтому я молчу, пока они без комментариев убирают стакан, а остальная вода поступает в деревянных мисках. Один и тот же мужчина с трясущимися руками приносит мне каждый раз поднос с едой. На его лице есть только намек на морщины, и он выглядит примерно такого же возраста, как отец до того, как эти люди убили его. Интересно, считается ли содержание заключенного с высоким приоритетом честью или наказанием в этом лагере, но в любом случае видеть его нервозность и униформу начинает меня раздражать. Я здесь заключенная, а не он. – Не хочешь поменяться местами? – я насмехаюсь над его третьим визитом, страдая от усилий по поддержанию заимствованной формы Элоса. Он чуть не роняет еду передо мной. – Я слышала, что обслуживание довольно хорошее. – Молчать, – рявкает один из солдат у двери. Было бы так легко рассказать им о моих подозрениях относительно магического происхождения Джоула, но я пока не могу заставить себя взять их смерть на свою совесть, если есть другой способ. – Даже не смотрит на меня, – говорю я вместо этого, обращаясь только к подносчику. – Слишком напуган? Может, стыдишься того, что ты здесь делаешь? Его шаги замедляются на полпути через комнату. – Посмотри на меня, – бросаю я ему вызов. Он делает это, и в этот момент я не уверена, кому из нас удается вести себя более встревоженно. Его радужки меняются, коричневые на голубые, прежде чем вернуться к своему первоначальному цвету. Я видела это. Я не знаю, как это возможно или как долго он надеется скрывать это, но я показываю ему, что знаю его секрет, наилучшим способом, каким только могу. Я меняю облик, чтобы принять его облик, но с голубыми глазами вместо карих. – Мерзость! – визжит он, пятясь назад. Один из остальных вытаскивает свой меч. – Я вырежу тебе глаза! Я сверну тебе шею, я… – Что все это значит? – требует Джоул, влетая в комнату грациозно, как сокол. Мужчина так быстро встает по стойке смирно, что просто чудо, что он не сломался. – Ваше величество, – выдыхает он, заламывая руки, как мокрое кухонное полотенце. – Я… – Не смей угрожать моему гостю. Убирайся с моих глаз. Его гостю. Меня, похоже, сейчас стошнит. Мужчина отвешивает поспешный поклон и пятится к двери. Когда он в последний раз встречается со мной взглядом, я улыбаюсь ему. Оставшиеся солдаты вытаскивают обомлевшего слугу в коридор и закрывают за собой дверь. – Ты решил принять мое предложение? – спрашивает Джоул, усаживаясь на стул. Я чуть ли не смеюсь ему в лицо. Солдат Эрадайна с магией в крови прямо в сердце их тюрьмы. Король с магией в крови в резиденции их правительства. Кругом обман и лицемерие. Поразительно. – Какая жизнь ждала бы меня в Эрадайне? – вопрошаю я, считая разумным притвориться, что действительно обдумываю это. – Почему я должен верить, что ты просто не убьешь меня там? Он задумчиво смотрит на меня. – Не вижу причин напрасно растрачивать талант, если ты докажешь, что у тебя есть что-то ценное. – Тогда это деловая сделка. Джоул улыбается. – Если ты ищешь сентиментальности, боюсь, мне придется тебя разочаровать. По моему опыту, это не поможет тебе далеко продвинуться. – Король Жерар не согласился бы, – не могу не добавить я. – О, я в этом не сомневаюсь, – серьезно говорит Джоул. – И посмотри, к чему привела тебя работа с ним. Я смотрю на него прищуренными глазами. – Я найду тебе нового слугу, – говорит Джоул, резко вставая и направляясь к двери. – У тебя осталось два дня. Он верен своему слову: слуга больше не возвращается. Однако время от времени Джоул сам приходит в комнату и спрашивает, приму ли я его предложение. Каждый раз, когда я отклоняю его, он уходит, казалось бы, ни о чем не беспокоясь. Никаких признаков оружия или более жестокой тактики с той первой встречи, и я до сих пор не могу понять почему. Единственное, что я должна отметить за прошедшее время, – это нарастающее напряжение в моем теле. Боль в голове перерастает в дискомфорт во всем теле. Сначала как узлы в спине, потом неприятные щипки в животе. Будто кто-то затягивает веревки внутри моих икр и вонзает иглы в ступни. Поддерживать облик Элоса становится все труднее, очень скоро два дня моего обращения истекут. По крайней мере, к тому времени у брата и Уэса, надеюсь, хватит ума последовать моему совету и убежать подальше отсюда. К четвертому визиту Джоула я уже близка к обмороку. Недостаток полноценного сна и поддержание маскировки сделали меня почти недееспособной, но мысль о том, что Уэслин и Элос вырвутся на свободу, побуждает меня отчаянно искать как можно больше зацепок. Я остаюсь в облике брата. К пятому визиту Джоула тело наконец предает меня. Он делает всего пару шагов в комнату и останавливается. – Что это такое? Тяжело дыша, я мало что могу ему объяснить, кроме очевидного. Мои волосы волнами спадают чуть ниже плеч, а руки безвольно лежат на коленях. Снова в своей естественной форме. Это зрелище останавливает Джоула там, где он стоит. Он, кажется, претерпевает своего рода трансформацию; его глаза широко раскрыты, кулаки сжаты, и, несмотря на расстояние между нами, я могу поклясться, что он начал дрожать. – Ты, – шепчет он, и я не знаю, имеет ли он в виду, что я его единоутробная сестра, а не брат, или он просто видит призрак своей матери. – Знаешь, она тоже меня бросила, – говорю я. – До того, как твой отец убил ее. Впервые с момента встречи со мной Джоул, похоже, не в состоянии ответить. – Я знаю, каково это, – продолжаю я. – Но тебе ничего не докажешь. Это, наконец, приводит его в ярость. – Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни, – шипит он, и в его словах слышится намек на эмоции. Неповиновение. Или одиночество. – Тогда расскажи мне. Он медленно выдыхает. – Означает ли это, что ты принимаешь мое предложение? В наступившей тишине, какая бы частичка его ни начала согревать меня, она захлопывается. Выражение его лица возвращается к холодному безразличию. Отстраненный. – Ты все еще веришь, что в сентиментальности есть ценность, – замечает он. – Теперь я вижу, что мне придется избавить тебя от этого представления, если ты решишь жить и хочешь выжить при моем дворе. Мой пульс учащается. – Джоул… – Командир! Мерзкий человек входит в комнату мгновением позже вместе с тремя другими солдатами. Его губы кривятся в усмешке, когда он видит меня. – Ваше величество? Джоул выпрямляется и складывает руки за спиной, его глаза не отрываются от моих. – Отведи ее в сарай. Командир становится почти радостным, пока Джоул не уточняет: «Оставь ее живой». У кого-то слегка отвисает челюсть, но никто не возражает. Вместо этого меня грубо поднимают на ноги и тащат обратно по коридорам на открытый воздух, а я пытаюсь разобраться в том, что меня окружает. Запрокидываю голову к небу и могу поклясться, что мельком вижу черное кружение над головой. Я заставляю свое внимание вернуться на уровень глаз. Сарай. Я видела журналы и диаграммы, эксперименты, которые они здесь проводят. Пожалуйста, не позволяй сараю быть таким. Я все еще взываю к удаче, когда мы добираемся до приземистого бетонного здания рядом со сторожевой башней. Солдат распахивает дверь и закрывает мне рот кулаком. Зловоние поражает меня раньше, чем зрелище. Пораженная ужасом, я вырываюсь из хватки моих похитителей. Надо попытаться ударить их ногой в пах. Царапаться, кусаться, вырываться. Ничего из этого не работает, но это приносит мне еще один удар в живот. Я стискиваю зубы от удара. – Не забывай, оборотень, в моем распоряжении множество приемов, – шепчет командир мне на ухо, когда мы стоим у обрыва. – Возможно, сломаем палец или вырвем ноготь на ноге. Не волнуйся, – добавляет он, заметив выражение моего лица. – Ничто из этого не убьет тебя. Мгновение спустя меня швыряют в проем, и я попадаю в настоящий кошмар – в «сарай», пол которого от стены до стены завален трупами. Удар при приземлении, наверное, самое худшее ощущение, что я когда-либо испытывала. – Не утруждай себя попытками выбить дверь, – предупреждает командир громким голосом через порог. – Если ты это сделаешь, у нас уже будут арбалеты наготове. Он захлопывает дверь, оставляя меня в почти полной темноте, за исключением тусклого света из нескольких узких окон, расположенных повсюду.