Это зловещее зрелище: земля на нашей стороне реки все еще усеяна пораженными солнцем соснами, но другая сторона бесплодна, несколько чахлых кустарников составляют единственную растительность под горами. Далеко внизу река бушует на юге со своей обычной яростью. Обрыв с обеих сторон опасно крутой, слишком крутой, чтобы спускаться или подниматься. Мы с Элосом обмениваемся взглядами. – Давайте продолжим, – предлагаю я, пытаясь выразить большую уверенность, чем чувствую. По какому-то извращенному повороту событий, похоже, это стало моей работой – поддерживать их настроение. Раньше это была роль моего брата. Ни один из них не отвечает. Вместо этого мы следуем за изгибом скалы в мрачном молчании, следя за любыми спусками, которые выглядят многообещающими. Пока мы идем, стены ущелья действительно начинают сжиматься, хотя и постепенно. Река тоже сужается, больше, чем я помню. Теперь уже не так далеко, пока мы не достигнем края Долины, а за ней – моря Элрин. По прошествии времени становится ясно, что это не сработает. Далеко внизу, на противоположной стороне, появился неглубокий берег, и с этим резким сужением течение становится еще сильнее. Возможно, мы могли бы пересечь его, но это стало бы огромным риском. В нескольких шагах прямо впереди земля тает в очередном сильном обрыве. За ним, насколько хватает глаз, простирается ярко-голубая вода, сверкающая на солнце. Мы добрались до моря. На противоположном берегу Тилиан продолжается дальше на юг, земля слегка изгибается к востоку. В конце концов, будет видна только его точка. Однако это край Долины и конец дороги для нас. Уэс бросает камень в отчаянии, гнев проскальзывает сквозь морщинки в его обычно контролируемой внешности. Элос ничего не говорит, просто опускается на землю, прислонив рюкзак к дереву. Сейчас у нас есть только два варианта рискнуть: встретиться с солдатами Джоула или попасть в бушующее течение. Меня так и подмывает присоединиться к Элосу на земле. Вместо этого мой взгляд еще раз обшаривает ущелье в поисках решения, которого там нет. Я не развалюсь на части, говорю себе. Образ страдающего Финли, образ прячущейся дочери Геонена, образ Энди, сидящей, скрестив ноги, в клетке, – все они мелькают у меня в голове. Я видела смерть, и я не обреку своего друга на такую участь. Я держалась на окраине мира, но я не оставлю других делать то же самое, не буду больше увековечивать этот период. Этот новый, нежный и мерцающий зародыш уверенности снова вспыхивает внутри, согревая меня, как щит, от страданий и несправедливости того, как мы пережили тюремное заключение. Неужели мы получили лекарство, которое и пытались найти только для того, чтобы провалить уже миссию, находясь вблизи от дома? Дом. Эта мысль вызывает шок. Всю свою жизнь я думала об Элосе и о себе как о странниках, сиротах, у которых мало друзей, или о любом месте, которое можно назвать домом. Мы так долго жили в неопределенности, что часть меня всегда боялась, что Тилиан будет не более чем кратковременным пристанищем. Город не был добр к нам. Элос каждый день живет в тайне, скрывая свою истинную природу, в то время как меня чаще всего критикуют за мою. Но прошло уже четыре года. У нас с Элосом есть любимая работа и место, где мы можем жить. У нас есть королевская семья, которая будет в долгу перед нами по нашем возвращении. Более того, они могут даже захотеть, чтобы мы были рядом. Король Жерар защищал меня, когда все умоляли его отослать меня. Финли стал моим настоящим другом в отличие от всех остальных. Вайолет понимала меня достаточно хорошо, чтобы точно знать, что нужно сделать, чтобы укрепить мою преданность и решимость: она обняла меня. И Уэс уже не тот человек, каким был почти месяц назад. Он мой друг. И я уже не та девушка. Я покончила с тем, чтобы держаться в тени, покончила с тем, чтобы принимать оскорбления без возмездия. Может, я все-таки смогу сделать Тилиан более доброжелательным местом для нас. А вдруг, я смогу сделать его настоящим домом. Этой надежды, более чем чего-либо, достаточно, чтобы привести меня в отчаяние. – Пожалуйста, – шепчу я. Едва ли больше, чем вдох. В течение нескольких секунд не слышно ничего, кроме пения некоторых одиноких птиц и реки внизу. А потом я слышу это: скрип, треск, грохот. Элос вскакивает, и мы втроем бросаемся вперед, снова направляясь на север, чтобы найти источник трещины, которая теперь эхом разносится по ущелью. Это не займет много времени. Поперек оврага упало дерево. Несколько долгих мгновений мы просто смотрим на него, глупо моргая. – Каковы шансы, что оно упадет именно туда, куда нам нужно? – спрашивает Уэслин, явно настороженный. – Совпадение, – говорит Элос. Уэс, похоже, не убежден. – Помни, – говорю я ему. – Ты не можешь очеловечить магию. Она не принимает ничью сторону и не оказывает услуг. Выжить – это единственная движущая сила, которая у нее есть. – Я делаю паузу, размышляя. – И, учитывая количество одаренных, которых они убивают в этой тюрьме, я бы не стала винить Долину за то, что она чувствует угрозу. Сама земля казалась неправильной в этом месте. Даже гора треснула. Элос поворачивается ко мне. – Что ты сказала? – Гора треснула. Вы, должно быть, видели это. Он бесконечно долго смотрит на ущелье. Затем наклоняет голову к земле, делает несколько шагов в сторону и возвращается. – Элос? – Трещина в земле, – говорит он взволнованно. – Убивают людей и существ, обладающих магией. Чувство угрозы появляется к востоку от реки. Ты, – резко переключается он, шлепая Уэса по руке тыльной стороной ладони. – у тебя, должно быть, было много учителей, когда ты рос в замке. Чему тебя учили о происхождении магии? Почему произошел Разрыв? Глаза Уэслина сужаются, и я чувствую сильное искушение самой пихнуть брата. – Энергия в недрах земли стала слишком мощной, – отвечает он тихим голосом, как будто его раздражает, что у него хватает порядочности ответить. – Магия прорвалась и разрушила. – Она сломалась! Магия не могла выжить там, где она была, поэтому она взорвалась и расколола землю. – И? – Магия всегда будет бороться за выживание, – бормочу я, начиная понимать рассуждения брата. – Вот оно, – уточняет Элос. – Беспорядки, которые король велел нам искать. Источник магии к востоку от реки. – Я не понимаю, – говорит Уэс. – Рора имела представление об этом. Эрадайн начинает предпринимать шаги по искоренению магии в Долине, и на месте, где убивают хозяев магии, образуется трещина в горе. Эти два факта не являются совпадением. Они связаны. – Он поворачивается ко мне. – Ты права, я действительно видел трещину. Я просто ничего об этом не подумал. – О чем ты говоришь? – спрашивает Уэслин. – Еще одно энергетическое событие раскололо землю так, что никто этого не заметил? – Не землю, а гору. – Элос скребет ботинком по земле. – Подумай об этом, – настаивает он. – Магия борется за выживание. Если бы она чувствовала настоящую угрозу, то попыталась бы сохранить себя. И какой метод лучше попробовать, чем тот, который уже сработал? Джоул думает, что он предотвращает еще одно Разрушение, устраняя магию с континента, но он только усугубляет проблему. Земля уже снова трескается, только менее резко, чем в прошлый раз. За исключением того, что разрушающей магии все еще нужно место, куда можно вырваться. – Он крепко складывает руки перед собой. – И на этот раз, похоже, хозяева больше не совместимы. – О, – выдыхаю я. Уэс поворачивается ко мне. – Призрачная агония. Порыв ветра проносится по ущелью, и я склоняю голову, защищаясь от худшего из этого. Более тонкие ветви и листья на упавшем дереве трепещут, как насекомые во время шторма. Элос прав. Должно быть, именно поэтому магия хлынула через реку. – Те бумаги, которые я нашла в лагере, датированы несколькими месяцами назад, – говорю я. – Именно тогда люди начали болеть, примерно в то время, когда у Джоула появился тот магический зверинец. – Но Фин заболел всего несколько недель назад, – указывает Уэс, массируя плечо. – Если гора треснула несколько месяцев назад, как ее магия все еще может влиять на людей? – Потребуется много времени, чтобы восстановиться после подобного события, – рассуждает Элос. – Месяцы? Мой брат пожимает плечами. – Болезни влияют на людей по-разному. Может быть, у некоторых это проявляется дольше, чем у других. – Или, может быть, это была не единственная трещина в земле, – предполагаю я. – Может быть, были и более мелкие, которых мы не заметили. Мой взгляд падает на упавшую сосну, перекинутую через ущелье. – Как это дерево. В воздухе повисла неловкая тишина. – Послушайте, обсуждение этого сейчас не поможет страждущим. У нас есть лекарство, в котором они нуждаются, и мы слишком долго медлим. Нам нужно пересечь границу. Уэс осматривает мост из дерева и зияющую пустоту внизу, на его лице застыло мрачное предчувствие. – Мы собираемся попробовать этот путь? Я расправляю плечи, уже решившись. – Да. Прежде чем кто-нибудь успеет возразить, я подхожу к краю. Ствол широкий, примерно с мою руку в поперечнике, он круглый и усеян ветвями, и спуск далеко вниз. Я не боюсь высоты, проведя часть жизни в качестве ястреба-тетеревятника, но даже у меня немного кружится голова при виде этого. – Рора, – говорит Уэслин, точно так же, как Элос говорит: «Держись». – Послушайте, – я обрываю их, поворачиваясь к ним лицом. – Либо так, либо мы переплываем. В последнем варианте больше шансов утонуть. – Все еще может закончиться таким образом, – огрызается Элос. – Но в первом варианте это менее вероятно. Похоже, его не впечатлили эти рассуждения.