– Почему бы тебе не обратиться? – предлагает Уэс. – Ты можешь перелететь. Эти слова разжигают старую вину вместе с гневом. В моем сознании мелькает картина тонущего Элоса. Никогда больше так не поступлю. – Мы не разделимся, – говорю я настойчиво. «И мы все преодолеем это», – добавляю я про себя, не в силах вынести мысли о какой-либо альтернативе. – Кроме того, мне все еще нужно отнести туда свой рюкзак. Прежде чем они снова запротестуют, я обхожу возвышающиеся корни и выхожу на ствол. Первые пару шагов не так уж и плохи. Именно тогда, когда земля под деревом проваливается, двигаться вперед становится намного сложнее. Идя очень медленно, широко раскинув руки и время от времени хватаясь за ветку для равновесия, я говорю себе, что это то же самое, что пересечь бревно по суше. Тогда мои ноги не скользили бы, и к тому же я двигалась бы намного быстрее. Нет причин, по которым они должны подвести меня сейчас. Порыв ветра треплет мои волосы, резко заглушая мои воображаемые слова утешения. Порыв был недостаточно силен, чтобы нарушить мое равновесие, но кто сказал, что следующего не будет? А как насчет них? – Вы думаете, мне лучше ползти вместо этого? – спрашиваю я, не оглядываясь, решив, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Я отчаянно боюсь за них обоих, ни у кого из них нет крылатого предохранителя, если они упадут. – Я собирался спросить то же самое. Это голос Уэса, гораздо ближе, чем я ожидала. Я останавливаюсь и оглядываюсь. Он присоединился ко мне на бревне, раскинув руки и обнажив их там, где он закатал свои серые рукава выше предплечья. Я думала, что раньше нервничала, но это ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас. – Ты в порядке? – спрашивает он, мгновение изучая мое лицо, прежде чем опустить взгляд. Река бушует далеко внизу – ревущее чудовище из бурлящих волн и бело-голубых брызг. Так долго скрывать от него эмоции было просто. Даже утомительно. Теперь же мне приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы не показывать своих чувств. – Я просто думала о ветре, – говорю я, снова поворачиваясь вперед, так небрежно, как будто обсуждаю вероятность дождя позже на этой неделе. Все, что могло бы умерить его ужас, хотя моя собственная дыра в сердце разрывается в груди. – Было бы труднее вывести нас из равновесия на четвереньках. Он отвечает не сразу. Затем: «Я боюсь опускаться». – Ладно. Давайте продолжим в том же духе еще некоторое время. Элос? – в конце я повышаю голос. – Я здесь, – отзывается он издалека. – Я не знаю, достаточно ли она прочна, чтобы вместить всех нас троих. Я пойду последним. «Хорошо», – думаю я. Мои нервы не выдержат их обоих на этом деревянном мосту одновременно. Наш темп мучительно медленный, но в конце концов мы достигаем середины пути. Второй участок выглядит сложнее; вокруг верхней половины дерева есть еще несколько ветвей, и ствол заметно сужается. – На полпути, – это все, что я говорю. Сзади Элос подбадривающе кричит. Мы находимся всего в четверти пути от другой стороны, когда это происходит. Налетает еще один порыв ветра, на этот раз гораздо более сильный, чем все предыдущие. Я пошатываюсь. Уэс быстро протягивает руку и, удерживает меня. Но это движение выводит его из равновесия, и он вскрикивает. Я резко поворачиваю голову и тянусь к немукак раз в тот момент, когда он падает. Его тело ударяется о ствол, наполовину свесившись через край, руки отчаянно цепляются за кору. – Держись! – кричу я, опускаясь на четвереньки, Элос кричит на заднем плане. Уэс поднимает руку и тянется дальше, пытаясь надежнее обхватить ею ствол. Я протягиваю руки, но рюкзак уже тянет его обратно к воде. Он соскальзывает на берег. – УЭСЛИН! – кричу я, когда он падает к реке. – УЭС! Я лихорадочно прочесываю волны, почти не думая о собственной безопасности на дереве, отчаянно желая, чтобы его голова показалась. Я жду еще мгновение, прежде чем встать, сбросить свой рюкзак и изо всех сил швырнуть его на землю впереди. Он ударяется, и я падаю. Спуск в небытие длится не более нескольких секунд. Я врезаюсь в воду с огромной силой, сразу же волны поглощают меня. Холодная вода окружает со всех сторон, дергая и скручивая меня то так, то этак. Зажмурив глаза, надув щеки, чтобы сохранить воздух в легких, я дико мечусь в темноте. Я понятия не имею, как глубоко я погрузилась или в каком направлении находится поверхность, и меня начинает охватывать паника. «Вверх». Единственная мысль, которая пронизывает. «Выплывай». Но в какую сторону вверх? Я заставляю свои глаза открыться ровно настолько, чтобы разглядеть дымку света, затем брыкаюсь и цепляюсь за нее изо всех сил, которыми обладаю. Мои легкие вот-вот лопнут, но я, задыхаясь, вырываюсь на поверхность. Бурлящая вода ревет в моих ушах, разъяренная и звенящая от ярости. Уэс впереди; теперь я вижу его голову над поверхностью, руки отчаянно борются, чтобы удержаться на плаву. Вес рюкзака продолжает глубоко затягивать его под воду. Я бросаюсь вперед, плыву по течению: направляюсь к нему так быстро, как только могу. Брызги забивают мне нос и рот, и я вынуждена останавливаться и кашлять каждые несколько секунд. Я подумываю о том, чтобы перейти на рысь, но не знаю, сделает ли это меня сильнее. Я плыву. Я плюю. Я больше плыву. В этом хаосе мимо моих вращающихся рук проносится шквал плавника. Прежде чем я успеваю предупредить его, один из осколков сталкивается с головой Уэса, и я делаю еще один глоток воды, когда кричу ему. Мои руки смыкаются под руками Уэса как раз в тот момент, когда он собирается погрузиться слишком далеко, чтобы не было возможности до него дотянуться. Его тело мертвым грузом лежит в моих руках, и на несколько ужасающих мгновений меня затягивает под поверхность. Звуки верхнего мира становятся приглушенными. Затем мы снова выходим, и впереди появляется наш шанс на спасение: берега Тилиана изгибаются нам навстречу. Используя всю силу, которая осталась в моем теле, я борюсь с течением, одной рукой обнимая Уэса за грудь, другой взбивая воду. Течение замедляется по мере приближения к берегу, и со временем мои ноги натыкаются на камни и песок. Я продолжаю плыть, пока не становится достаточно мелко, чтобы я могла стоять, затем тащу Уэса, который без сознания, через камни на берег. Затем я падаю в обморок. В течение нескольких мгновений все, что я могу сделать, это лежать на грязном берегу реки, кашляя водой, которая обжигает как огонь. Мое дыхание вырывается ужасными, липкими вздохами. Острая боль пронзает мою грудь и верхнюю часть спины с каждым вдохом, и мои конечности кажутся тяжелыми. Затопленная водой. Совершенно измученная. Мне требуется все мое мужество, чтобы зарыться руками в мягкую землю и подтянуться вперед, а затем выпрямиться. Я подползаю к нему. Одного вида Уэса, лежащего разбитым на земле, достаточно, чтобы я снова «утонула». Его руки были порезаны даже больше, чем мои, некоторые раны все еще кровоточат, другие покрыты обломками, которые вызвали их в первую очередь. Что с его грудью? Она движется? В отчаянии я кладу руки ему на живот и опускаю ухо к его рту. Мои руки поднимаются, затем опускаются. Едва. – Проснись, – бормочу я, мой хриплый голос задыхается от слов. – Уэслин. Уэс! – я обхватываю его лицо руками, размазывая грязь по его бороде. – Почему ты пытался спасти меня? – яростно бормочу я, прижимаясь лбом к его лбу. – У меня есть крылья. Он не отвечает. Глаза закрыты, волосы прилипли к коже, он выглядит смертельно бледным и крайне уязвимым. Один из моих ночных кошмаров последних нескольких дней ожил. Это неправильно. Абсолютно неправильно. Как Элос, превращающий свои рога в оружие, а Финли держится подальше. Как пациенты, умирающие от безжалостной болезни, вдали от людей, которых они любят. Как клетки и рупы, и мать, оставляющая своих детей умирать. Это холодное, умирающее существо мне не друг. Это не Уэс. Паника пронизывает каждую клеточку моего тела. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что делать. Мне нужен мой брат, но он все еще на другой стороне реки; я просто слышу, как он кричит с вершины ущелья. И снова я перешла границу без него. Следующий неровный вдох, который я делаю, вызывает у меня еще один приступ хакерства. И тут мне приходит в голову идея. Как только я перестаю кашлять, я прижимаю руки к его груди. Ничего не происходит. Я толкаю снова, на этот раз сильнее. И еще раз и еще раз. Когда я думаю, что мои руки вот-вот сломаются, я толкаю еще сильнее, пока не могу больше тужиться. В отчаянии я вглядываюсь в его лицо. Ничего не происходит. – Проснись, – шепчу я. Если он и слышит меня, то не подает виду. Горячие слезы текут по моим щекам, когда я снова обхватываю его лицо левой рукой. Правой рукой я убираю волосы с его лба. Я хочу, чтобы он посмотрел на меня. Чтобы пронзил меня этими теплыми медовыми глазами, которые, как говорят люди, придают силы в самые мрачные времена. Но его глаза остаются закрытыми. Медленно я опускаю лицо и прижимаюсь губами к его губам. Они холодные. Затем поворачиваю голову в сторону реки. Там все еще лежит рюкзак с нашим сокровищем. Убедитесь, что он остается сухим. Единственная инструкция гигантов. «Вне живого тела вода несовместима с магией». Финли. Нелл. Все люди, которые заболели, и все, у кого это еще впереди. Чтобы в итоге умереть. Призрачная агония будет распространяться и распространяться, она поглотит королевство, потому что мы потерпели неудачу. Мы проделали весь этот путь, и все напрасно. Это пытка – покидать Уэслина, но я должна знать. Я открываю пачку, обработанную для отталкивания влаги от дождя, но, к сожалению, не от речной воды. Она просочилась в сумку и его вещи. Я достаю дневник в кожаном переплете и кладу его на сухую землю, расстраиваюсь, когда замечаю его влажную обложку. Затем нахожу коробку и держу ее перед собой. Она герметично закрыта. По крайней мере, так должно быть. Но когда я открываю защелку и поднимаю крышку, звездная пыль больше не переливается и не светится. Крошечные жемчужно-белые бусинки размером с песок потемнели до угольного цвета. Моя голова трясется сама по себе, когда я провожу дрожащми пальцами по тому, что осталось от пыли. Она грубая и жесткая по сравнению с моей морщинистой кожей. Тусклая и безжизненная. Зернистая. С моих губ срывается вздох. Там, внизу, слабое серебряное свечение. Как угольки угасающего пламени, цепляющиеся за спасательный круг, за точку опоры, за что угодно в лесу, в воздухе. Я выхватываю его и несу Уэсу, прежде чем мой разум успевает догнать мои ноги. Крошечный шанс, невозможный шанс, лучик надежды. Затем логика выхватывает поводья. Даже если эта щепотка пережила реку, я не смогу ею воспользоваться. Это предназначено для Финли. Если никто другой, то, по крайней мере, спаси Финли. Именно моя преданность ему заставила меня согласиться на это задание в первую очередь. Путешествие, которое чуть не убило моего брата. Прохлада целует внутреннюю сторону моего кулака, где спрятана драгоценная пыль. Я не могу им воспользоваться. Я думаю о голосе Уэса, тихом, но размеренном, успокаивающем, и представляю, что никогда больше его не услышу. Никогда не чувствовала, как его рука обнимает меня за плечи, а его голова покоится на моей, его прикосновение одновременно и заземляющее присутствие, и его обещание. «Что ты там говорил насчет того, чтобы мучить себя?» Я представляю, как теряю это будущее, этот осколок будущего, который пустил корни в моем сознании, с этим упрямым, трудным, замечательным человеком, который узнал обо мне самое худшее и, каким-то образом, все еще хотел остаться. Рыдание разрывает мне горло. Коллекция образов, которые больше не сбудутся. Я не могу им воспользоваться.