– Вернемся к началу, ничего не добившись. Все путешествие – пустая трата времени. – Пустая трата времени? – недоверчиво повторяю я. – Вы проглядели весь лагерь? Что ты забыл из-за красивого личика? – Ты знаешь, что я имею в виду, – нетерпеливо говорит брат. – Нет, не знаю. Если бы вы на мгновение отложили в сторону свое собственное горе, вы бы вспомнили, что сейчас на карту поставлено нечто большее, чем наши собственные проблемы. Ты думаешь, я не чувствую себя ужасно? Или что я не хотела бы, чтобы был другой способ? – в этот момент я кричу. – Что бы ты сделал, Элос? Можете ли вы решить, что одна жизнь более ценна, чем другая? Что дает тебе право? Он качает головой. – И вправду, ты такая эгоистка, Рора. Я тебе не верю. Слова такие же бессердечные, как пощечина. Я ошеломленно отшатываюсь. Элос так это сказал, как будто я грязь под его сапогом. Дело в том, что он специально выбрал страх, который мучил меня столько лет. – Ты не можешь так думать, – шепчу я, и он не может, потому что знает меня лучше, чем кто-либо в мире, и если он хочет ранить меня так сильно, как предполагают его слова, я действительно потеряна. Выражение его лица немного смягчается, как будто он наконец приходит в себя. Элос проводит руками по волосам, и на мгновение его рот сжимается от стыда. Но он не берет свои слова обратно. Неспособный сейчас отделить себя от правды, с которой он предпочел бы не сталкиваться. Неспособный притворяться, что уродства не существует в его мире. Стена начала рушиться. Наше путешествие по Долине началось с этого. Мои действия на берегу реки позаботились обо всем остальном. – Есть ли выход из этого ущелья? – тихо спрашивает Уэс. Он жалеет, что я использовала на него звездную пыль. Он все еще не смотрит на меня, и это больно, очень больно. Элос бросает на него яростный взгляд, затем резко поворачивает голову в ту сторону, откуда пришел. Я наблюдаю за своим братом еще мгновение, нуждаясь в том, чтобы он осознал свою собственную ошибку, ту боль, которую он причинил. Может быть, мне следовало ожидать этого, даже без моего предательства. Может быть, он был обречен рано или поздно сломаться под тяжестью слишком большой заботы. Или, может быть, я все это время ошибалась, и нет такой вещи, как Элос – хороший и Рора – плохая. Может быть, мы просто… мы. Я хотела продолжить расследование в отношении солдат. Я утверждала, что мы должны остаться. Элос – тот, кто отказался, его потребность защитить всех, кого он любит, ослепила его, заставив задуматься о более важной проблеме, поставленной на карту. Я всегда думала об этой заботливости как о знаке его бескорыстия, врожденной доброты. Но теперь я вижу опасность для этого, как другие могут быть оставлены на обочине, затмеваемые его особым фокусом. Я никогда не видела этого раньше, потому что всегда были только он и я. Взрослея, ему больше не о ком было беспокоиться, на карту не было поставлено ничего, кроме того, чтобы сохранить нам жизнь. Это правда, что я не хочу отдавать все, как он так часто делает. Но я начинаю понимать, что в равновесии есть сила. Жить не в черно-белом, а в сером пространстве между ними. Эгоистично и бескорыстно, в настоящем и в прошлом, в старой печали и во вновь обретенной радости – я могу чередовать их, внутри есть место для того и другого, и эта двойственность освободила моего брата от заключения и смерти. Это спасло моего друга и привело меня домой. Я была неправа в тот день в лесу. Между Элосом и мной ничего не проясняется. Я просто пришла, чтобы увидеть своего брата таким, какой он есть на самом деле – человеком с недостатками, таким же, как и я. Эта мысль должна была бы успокаивать, но сейчас она вызывает только разочарование. Я проношусь мимо него, с горечью размышляя о том, как мой брат мог причинить мне боль больше, чем кто-либо другой. Мы держимся у подножия гор, молча пробираясь на восток. Утреннее солнце светит прямо нам в глаза, не омраченное ни единым деревом. Земля здесь скорее коричневая, чем зеленая, неудобно открытая, и нет ни пения птиц, ни крошечных млекопитающих, снующих под ногами. Даже трава растет редкими кучками. Там пусто. Немногим лучше, чем участок земли, отделяющий комплекс от опушки леса. Я впиваюсь ногтями в ладони, отметины в виде полумесяца прочно привязывают меня к Тилиану до сегодняшнего дня. Удручающее бесплодие почвы, безусловно, отражает наше настроение. Я остаюсь впереди до конца дня, решительно шагая с тяжелым рюкзаком на спине. Он лежал на краю ущелья, куда его выбросило волнами, и я нахожу его присутствие успокаивающим. Напоминает, защищающую меня от задумчивых юношей позади. Элос идет далеко позади нас. Обида и расстояние зияют между нами как черная дыра. Чувства кусачие и незнакомые. Он не возьмет назад свои слова, так же как я не могу исправить то, что сделала, я только довольна, что позволила ему задержаться. Уэс держится всего в нескольких шагах, уверенно шагая теперь, когда звездная пыль залечила его раны, но он ничего не говорит. Смотрит вперед и… ничего. Все, что я получаю, это едва слышные слова благодарности, когда я передаю ему часть своей еды, большая ее часть в реке, и даже это всего лишь одно слово. Это сущее мучение. Я страстно желаю восстановить близость между нами. Хочу, чтобы он заверил меня, что ничего не изменится. Но даже в своих мечтах я знаю, что это безумное желание. Вместо этого я использовала единственное лекарство для его брата, чтобы спасти его, и даже если он благодарен за свою жизнь, я все равно приговорила его брата к смерти. Мы оба сделали это, но сам он не делал выбора. «Я готов на все ради Фина». Не только отважившись отправиться в дикую местность, которая может убить его или приютить. Не просто отказавшись от пути, о котором он мечтал, и став офицером, чтобы его брат мог продолжать учиться и жить обычной жизнью. Он принял бы смерть, когда она пришла за ним, и сохранил бы звездную пыль для Финли. Ему не нужно говорить мне, что он поступил бы именно так. Я знаю. Я не жалею о сделанном выборе, но я знаю. Правда об этом и горькие обвинения Элоса запятнали то, чем мы стали. Добраться до Древнего леса на следующий день – все равно что шагнуть в сон, который является искаженным зеркалом нашего первого путешествия. Наше молчание такое же напряженное, как и тогда. Но на этот раз я не могу смотреть на Уэса, не чувствуя призрака его рук на моей талии, давления его губ на мои. Элос не швыряет в меня каштанами, только гнев и спокойное осуждение. Мое единственное утешение – в окружающем нас лесу, густом подлеске и древних дубах, обнимающих меня, как старых друзей. Трудно найти в этом утешение, как я делала раньше. Деревья и безопасность, которую они обеспечивают, все еще имеют значение, но два моих спутника позади имеют большее значение. Небо начинает темнеть к тому времени, когда сквозь ветви появляются первые шпили замка Роанин. Это зрелище как тонизирующее средство для Уэса, который бросается вперед, как только замечает их. Пока я следую за ним, воспоминания о нашем последнем дне в замке всплывают на поверхность: король Жерар стоит во дворе, обхватив руками плечи своего старшего сына. Спина прямая, полная достоинства в печали. «Иди спокойно, сынок». Охранники стояли на страже, пока Вайолет отводила меня в сторону, доверяя мне. Вкратце я вспоминаю, что Уэс сказал о том, что его сестра хотела, чтобы я шпионила для них. Интересно, будет ли король Жерар более благосклонен к этой перспективе, как только мы сообщим наши новости. Я понятия не имею, как встретиться с Финли и сказать ему, что я решила спасти другого. Мой друг, который назвал меня по имени задолго до всех остальных в замке. Тот, кто никогда, ни разу, не склонялся перед суевериями, как остальные придворные. Хуже того, есть шанс, что я вообще опоздаю ему что-нибудь сказать. Несмотря на мою решимость изменить здесь все к лучшему, прежняя тревога покалывает мою кожу при мысли о том, чтобы пройти по этим коридорам, поэтому я с некоторым облегчением узнаю, что мы будем использовать секретную дверь, скрытую во внешней стене здания. Ту, через которую Финли провел меня почти месяц назад, когда мы сбежали от любопытных глаз замка в утро Предсказания. Уэс не хочет устраивать сцену. – Я не имею в виду вас с братом, – уточняет он, когда видит мое лицо. Это самое большое количество слов, которые он произнес со времен реки. – Я имею в виду себя. Я был в отъезде некоторое время. Конечно. Потому что он принц, и его появление вызовет настоящий переполох во всем замке. Это напоминание – еще один удар по всему, что мы построили. В дикой местности, где нет ничего, кроме неба и звездного света, чтобы защитить вас, легко размыть границы между королевским и оборотнем. Легко забыть. Мы с Уэсом добираемся до опушки Древнего леса, и наконец в поле зрения появляется увитая плющом дверь. За ней возвышается северный фасад замка. К счастью, здесь нет дымящихся башенок или осыпающихся пятен; похоже, Джоул еще не добрался до Роанина. Когда Элос догоняет его через минуту или две, он выглядит белым как полотно, несмотря на свою браваду. Я уверена, что замечаю дрожь в его руках, прежде чем он засовывает их в карманы. Несмотря на гнев между нами, я твердо решила, что мы должны прогуляться по замку вместе. Предсказание или нет. Я делаю шаг в сторону Элоса, намереваясь взять его под руку; что бы ни было внутри замка, мы встретим это вместе. Как мы всегда делаем. Но при моем приближении он расправляет плечи и продвигается вперед. Без единого слова. Я чувствую силу его гнева, как физическую рану. Уэс быстро дважды стучит в дверь, как, очевидно, велел ему король Жерар. Я стою рядом с братом, зная, что мое присутствие сейчас мало утешает его, и надеюсь, что Симеон не дежурит этим вечером. Раздается несколько ударов. Потом еще несколько. И еще один. Дверь остается закрытой. Уэс поднимает кулак и стучит снова, на этот раз сильнее. Еще одна пауза. По-прежнему нет ответа. – Может быть, они не на дежурстве? – Я предполагаю. Никто из нас не взял с собой ключ. Уэс отходит от стены, запрокидывает голову, чтобы осмотреть верхушку. – Подтолкни меня, – говорит он. Элос приближается, образуя шаг со сцепленными пальцами. Уэс поднимается и переворачивается, быстро падая на другую сторону. Через несколько мгновений дверь распахивается наружу. Мы с братом проскальзываем внутрь, быстро осматривая поместье, пока Уэс запирает за нами дверь. Территория пуста. – Следуйте за мной, – инструктирует Уэс, направляясь через поместье в замок. Рядом со мной Элос болезненно напряжен. Предчувствие исходит от него волнами, и это начинает пробуждать мое собственное чувство беспокойства. Не говоря ни слова, мы идем по неосвещенному залу, вмонтированные масляные лампы холодные и темные. Мрачное чувство усиливается, когда мы проходим из коридора в западное крыло, затем через вестибюль с высокими потолками, хрустальными люстрами и портретами лошадей и собак. Все пусто. – Уэс… – Давай. Набирая темп, мы пересекаем красную прихожую и достигаем центрального атриума, его сводчатый потолок простирается на три этажа. Слабый вечерний свет проникает сквозь высокие окна, погружая комнату в бледно-голубые сумерки. Тени собираются на массивной мраморной лестнице, но она тоже пуста. Что-то не так. Мы с Элосом обмениваемся взглядами, когда Уэс проходит в центр комнаты. Он оборачивается, останавливается и зовет. Его голос отражается от стен, эхом отдаваясь в тишине. В течение нескольких долгих мгновений ничего не происходит. Затем размытое серое пятно проносится по фойе, ногти царапают мраморный пол. Астра! Собака бросается прямо на своего хозяина. Она похудела, ее жесткая шерсть потускнела и растрепалась. Но ее хвост яростно виляет, когда Уэс падает на землю и обнимает ее. Я никогда не была так счастлива видеть эту собаку. Одного ее вида почти достаточно, чтобы вселить в меня надежду. Затем я вижу свежие следы на полу. – Что это такое? – спрашивает Элос, когда я наклоняюсь над дорожкой, которая тянется до самого дальнего конца комнаты. Астра оставила за собой след. Я провожу двумя пальцами по строчкам. – Это похоже на… мороз. Мы все поворачиваемся к Астре, которая облизывает тыльную сторону ладоней Уэса и виляет хвостом, все еще радуясь возвращению своего хозяина. В следующее мгновение она растворяется в воздухе. Я вскрикиваю в тревоге, указывая на пустое место, где она только что была.