– Я тоже искала, – сказала она, – и не находила. – То, что мы оба в этом поезде, не может быть простым совпадением. Это знак, неужели не видишь? Этому суждено было случиться. – Ты говоришь, как Мисти. Любовь так не работает, это не волшебная пыльца фей. Это то, над чем трудишься каждый день. Она смахнула с лица прядь волос, и его поразил взгляд изумрудных глаз. Как будто и не прошло десяти лет – сейчас для Тома это было неважно. В свете фонарей ее взгляд выглядел таким же гипнотическим и чарующим, как и в былые времена. Ему казалось, что он отступает, но на самом деле он приближался к ней. Лэнгдон глядел, как его рука отводит от ее лица еще одну непослушную прядь рыжеватых волос. Затем его пальцы протянулись к ее щеке и мягко погладили. Женщина не пыталась его остановить. – Так, быть может, сейчас для меня самое время начать над этим трудиться. Журналист сделал глубокий вдох, на секунду отвел взгляд и приоткрыл рот. Тут он заметил приближающуюся фигуру. Лэнгдон покачал головой, не веря своим глазам: он испытал шок во второй раз меньше чем за сутки. Сколько еще потрясений он сумеет перенести? К составу шла Лелия Гибсон. За ней караван носильщиков тащил ее чудовищных объемов багаж: эта женщина не умела путешествовать налегке. Это было одной из ее особенностей – собирать чемоданы с неуемной энергией; каждый наряд предназначен для определенного этапа путешествия, каждый аксессуар выбран с такой же придирчивостью, с какой талантливый генерал составляет план сражения. Том отступил на шаг от Элеоноры, которая закрыла глаза, ожидая ощутить его губы на своих, но так и не дождалась. – Элли. Она открыла глаза и провела рукой по его щеке. Лэнгдон сделал еще один шаг назад. – Что не так? – Срочно припомни самое неудачное стечение обстоятельств в твоей жизни. – Что? – удивленно спросила женщина. Он еще раз посмотрел на Лелию. Та приближалась. Лэнгдон не был уверен, заметила ли она его, но это лишь вопрос времени. Очевидно, она знала, что он едет этим поездом. – Худшее стечение обстоятельств в твоей жизни. Подумай прямо сейчас. Хорошо? Пожалуйста! – Лично мне кажется, что происходящее сейчас – весьма неудачное стечение обстоятельств с твоей стороны, – ответила Элеонора очень раздраженным тоном. – Просто вспомни его! – Ладно, ладно. – Вспомнила? Она мгновение поколебалась: – Да. И что? Он выдохнул: – Так вот – я только что его превзошел. Можно сказать, сокрушил. Я непревзойденный король неудачных стечений обстоятельств. Том указал в сторону Лелии: – Помнишь мою можно-сказать-девушку из Лос-Анджелеса? Так вот – это она. Лелия Гибсон. Элеонора повернулась и уставилась на приближающуюся процессию. – Ты знал, что она сядет в поезд? – Нет, это для меня стало полным, невероятным шоком. Элеонора скрестила руки на груди и отошла. Лелия заметила Тома и отчаянно замахала. Тем временем Картер отходила все дальше, пока не растаяла тенью во мраке. Том смотрел ей вслед, и кровь словно вытекала из его жил. Он повернулся лицом к Лелии. Слабым утешением служило то, что хуже было уже некуда. Однако, как оказалось, было куда. Глава 22 Национальная метеорологическая служба выпустила предупреждения для регионов Среднего Запада и Юго-Запада, сообщая о потенциальном приближении сильной снежной бури, спускающейся на юг по хребту Скалистых гор. Ударит ли буря в полную мощь, было неясно из-за метеорологической обстановки в соседних штатах Тихоокеанского Северо-Запада. Предпринимались заблаговременные меры предосторожности, которые потеряют актуальность, когда погодный фронт пройдет через Вайоминг в Колорадо. К тому времени, когда буря внезапно обрушится всей силой на границу Колорадо и Нью-Мексико, выпускать предупреждения будет уже поздно: останется только читать в газетах о шквале десятилетия и приглушенным шепотом рассказывать об этом будущим поколениям. Херрик Хиггинс воспользовался длительной стоянкой в Канзас-Сити, чтобы повидаться с машинистом. Они обсудили погодные сводки из Центральной диспетчерской службы «Амтрака». Хотя Хиггинс больше не работал на железнодорожную компанию, ни один сотрудник не отказался бы от его мудрых замечаний и советов. С машинистом они дружили уже двадцать лет, и, когда Хиггинс сказал, что ему не нравится, как все оборачивается, – учитывая, что они направляются в Колорадо, – тот отнесся к этому со всей серьезностью. Хиггинс также посоветовал машинисту запастись топливом в как можно большем объеме. – Будем сохранять бдительность, – сказал машинист. – Как только из диспетчерской службы придут какие-то новости, я сразу дам тебе знать. Поезд заканчивал погрузку припасов и пассажиров. Хиггинс вернулся в вагон-люкс. На протяжении долгой службы ему доводилось сталкиваться со всевозможными отказами оборудования, ошибками обслуживающего персонала и капризами непогоды. В таких ситуациях он привык доверять инстинктам, выработанным за тридцать с лишним лет работы. Ему не нравилось, как выглядит небо и как дует ветер. Не нравилась острая форма снежинок. Он продолжал смотреть в окно на небо, которое, по-видимому, сулило только неприятности. * * * – Лелия, что ты здесь делаешь? – И это я слышу, проделав такой путь, чтобы сделать тебе сюрприз? Ты в курсе, что из Лос-Анджелеса нельзя долететь напрямую в Канзас-Сити? К чему я это? К тому, что пришлось лететь через Денвер. Это полный кошмар. И в благодарность получаю «Лелия, что ты здесь делаешь?». Она обняла его и поцеловала. Том испытал сильнейшее чувство вины: в конце концов, они состояли в отношениях. Они в некотором смысле встречались, собирались в Тахо на Рождество. Из-за новой встречи с Элеонорой он практически позабыл обо всем. – Извини, просто был изумлен, увидев тебя. Я думал, может, ты все бросишь после инцидента с Эриком. – Не глупи. Давай зайдем в поезд и поговорим. Я тебе все расскажу. – Расскажешь все… что именно ты подразумеваешь под «все»? – Потом, когда распакую вещи. Женщина протянула свой билет одному из носильщиков и велела им занести багаж в вагон. Она щедро их одарила чаевыми и ошеломляющей улыбкой. Лелия была одета в классическом голливудском стиле, то есть дорого и броско. Том был уверен, что несчастный батальон носильщиков Канзас-Сити никогда не оправится от этого зрелища. Они, наверное, сами заплатили бы ей за привилегию нести ее кожаные сумки от «Гуччи» и находиться в ее обществе. По пути к вагону Лелия взяла Тома под руку: – Знаешь, я никогда раньше не ездила поездом. Тем более в праздники. Должно быть интересно. У них тут есть массажные услуги? А салон красоты, как на круизных лайнерах? – Гм, боюсь, что нет. В каждом купе есть шашечная доска, однако шашки надо приносить с собой. Да, и еще у них очень много спиртного; должен тебе сказать, оно замечательное. – Так, может, ты мне сделаешь – массаж, я имею в виду? Да, и я захватила игривое нижнее белье, – добавила она с напускной скромностью, прижимаясь к нему. Когда они заходили в вагон, Том краем глаза заметил Элеонору. Она внимательно следила за ними. Это был один из немногих случаев в жизни, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным. Они сели в «Чиф», попрощались с Миссури, и поезд тронулся в путь по равнинам фермерских угодий Канзаса. Сумерки сгущались. Лелия расположилась в своем купе, но не упустила возможности пожаловаться на тесноту и спросить, нельзя ли арендовать купе с обивкой из красного дерева и личным лакеем. Безнадежно влюбленный проводник Барри напряг шейные мышцы, выпятил грудь и сделал несколько жимов с ее багажом в руках, параллельно засыпая женщину небылицами из поездной жизни. Однако Лелия не впечатлилась и по-прежнему сторонилась его. Женщина намекнула, что если он каким-то образом обеспечит достойный чайный сервис и будет приносить еду ей в купе, то она будет периодически одаривать его улыбкой и, быть может, продемонстрирует красивую голень и часть бедра. Так что Барри ушел, твердо вознамерившись выполнить ее пожелания. Позже в купе зашел Том. – Мне нравится, как ты тут все устроила, – улыбнулся мужчина. – О чем ты? – Сделала конфетку из обычного унылого купе. – Можешь сегодня переночевать здесь. Он присел на край заправленной кровати: – Послушай, я должен кое-что рассказать. Я не думал, что все так случится – то есть в поезде и все такое, но раз уж рассказывать, то почему бы не прямо сейчас. Она положила свою ладонь на его: – Кажется, я знаю, что ты собираешься сказать. Потому я и проделала весь этот путь. – Вот как? Как она могла узнать об Элеоноре? – Почему ты здесь? – После случившегося с Эриком я разозлилась на тебя – по-настоящему разозлилась. Но вместе с тем мне было и приятно: твоя ревность и все такое. – Спасибо, рад, что вызвал такие чувства. – Так вот, я начала все обдумывать. Мы вместе уже довольно давно, надо кое-что решить.