– Не знаю. Я серьезно думаю делать карьеру, двинуть наверх – туда, где крутятся реальные деньги. – Это где? В менеджменте? Тайрон расхохотался: – В менеджменте? Серьезно? Кто зарабатывает – так это носильщики. Чаевыми получают столько денег, будто печатают их. – Я хочу выпить. Прямо сейчас! Оба обернулись и уставились на говорившего. Это был мужчина в полосатом костюме-тройке, выглядящий крайне недовольным жизнью. Тайрон закатил глаза: – Как поживаете, мистер Мерриузер? – Я поживаю отвратительно, и я хочу выпить. Виски с содовой. Немедленно. – Сэр, я еще не открылся. Если бы вы были так любезны заглянуть снова… Мерриузер сделал шаг вперед: – Этот джентльмен пьет пиво – полагаю, полученное от тебя. И если ты откажешься открывать бар мне, платежеспособному клиенту, тогда, – он глянул на бейджик, – тогда, Тайрон, советую начать искать новую работу, потому что, как только я сойду с этого поезда, тебя уволят. Он посмотрел на свои дорогие часы: – Я жду, Тайрон. – Конечно, сейчас все будет. Без проблем. Тайрон смешал компоненты и передал стакан мужчине. Мерриузер сделал глоток. – Побольше виски – вы никогда не наливаете его достаточно. Себе прикарманиваете, что ли? – Эй, – подал голос Том, – может, тебе стоит проще ко всему относиться? Мерриузер повернулся к нему: – Ты хоть знаешь, кто я такой? – Да. Ты грубиян и явно гордишься этим. Мужчина изобразил такую натянутую улыбку, что, казалось, кости вот-вот прорвут кожу. – Тайрон, скажи ему, кто я. Ты ведь в курсе, не так ли? – Послушайте, я сейчас доливаю вам виски. Почему бы нам не уладить все миром? – Я – Гордон Мерриузер. Король коллективных исков. Разозлишь меня – и мы встретимся в суде. И тогда я отниму у тебя все – хотя, судя по тебе, тут мало чего можно взять. Том шагнул вперед, сжав руки в кулаки. – О, давай, очень рассчитываю на это. Тогда вдобавок я засажу тебя за решетку. Тайрон встал между ними: – Эй, тут так похолодало, словно в поезде пошел снег. Давайте разойдемся. Ведь скоро Рождество. Мистер Мерриузер, вы ведь едете на Рождество домой, к жене и детям, верно? Уверен, вы накупили им кучу подарков. – Я разведен. Мои дети – испорченные сопляки, не заслуживающие ни моей привязанности, ни моих щедрот. И с этими словами Гордон Мерриузер ушел, попивая виски. Вскоре из коридора донесся его смех. Том посмотрел на Тайрона: – Странно, что он не ответил: «Ба, какой вздор!» Тайрон покачал головой: – Не стоит связываться с ним. Будете судиться годами. В словаре его портрет находится рядом со словом «кошмар». – Без обид, но почему «король коллективных исков» едет поездом? Он наверняка может позволить себе личный самолет. – Насколько я слышал, суровый-и-страшный мистер Мерриузер боится летать. Хорошо бы он купил себе поезд и оставил мой в покое. – Да, спасибо, что не дали мне засунуть бутылку виски ему в глотку. У меня есть планы на жизнь, и тюрьма среди них не числится. Тайрон улыбнулся: – Пожалуйста. Всегда рад помочь. Том заметил, что Тайрон очень торопится, и решил заканчивать разговор. – И спасибо за информацию и за пиво. – Возвращайтесь после ужина. Тогда появятся напитки покрепче. – О, покрепче. Всегда предпочитал крепкое. Глава 6 Том вернулся в купе и выглянул в окно; в пять пятнадцать уже смеркалось. Они только что проехали Харперс-Ферри, штат Западная Виргиния, – городок, известный тем, что здесь незадолго до Гражданской войны Джон Браун[18] совершил свой знаменитый налет на арсенал и попал в исторические книги, но окончил жизнь на виселице. Возле Камберленда, штат Мэриленд, поезд пройдет через Грэмский тоннель длиной примерно в треть мили. Согласно имеющемуся у Тома железнодорожному путеводителю, и вход и выход из тоннеля находились в Западной Виргинии. Тем не менее – как предположил Том, из-за причуд местной географии и начертивших границы штатов геодезистов – сам тоннель относился к Мэриленду. Поезд также проедет знаменитым Камберлендским проходом – той самой брешью в естественной границе Аппалачских гор, которой пользовались стремящиеся на Великие равнины и к Тихому океану первопроходцы. Если бы не эта тропа между скалами, Америка и по сей день могла остаться горсткой тринадцати угнетенных английских колоний. Следующая после Камберленда достопримечательность – Прыжок Влюбленной. Здесь, согласно легенде, индейская принцесса, которой отец запретил выходить замуж за ее возлюбленного – американского солдата, – в отчаянии бросилась со скалы. Убитый горем индейский вождь, предположительно, последовал ее примеру. Том решил не рассказывать об этой легенде Стиву и Джули – они и так достаточно нервничали. Том решил, что наконец настало время выследить киношников, прошел в обратном от ресторана направлении и оказался в очередном спальном вагоне. Он успел приноровиться к мягкому покачиванию поезда и гордился тем, что споткнулся только раз, хотя уже трижды мог потерять равновесие. Лэнгдон замедлил шаг. Люксы были маркированы буквами в отличие от пронумерованных обычных купе. Он был уверен, что люди из Голливуда поедут только первым классом – тем более если они известные или скандально известные, – и направился к люксам в надежде, что один из киношников выйдет из своего укрытия, и тогда Том завяжет разговор. Быть может, заодно получит роль в блокбастере с многомиллионным бюджетом и сам станет знаменит. Лэнгдон дошел до первого купе. Вход оказался плотно занавешен, так что ничего не было видно, хотя он слышал, как кто-то перемещается внутри. Когда он перешел к следующей двери, то заметил, что занавеску чуть отодвинули. Он остановился, обежал взглядом коридор и быстро заглянул внутрь. Купе выглядело словно офис. Там были раскрытый ноутбук, что-то похожее на принтер, удлинитель со стабилизатором напряжения и высокий молодой человек со стрижкой под ежик, в темной водолазке. Когда он повернулся, Том заметил на нем наушники, а в держателе на поясе – мобильный телефон. Парень не мог быть известным режиссером, не так ли? Он не похож на режиссера – хотя не то чтобы Том хорошо в них разбирался. В таком случае он кинозвезда либо сценарист. Лэнгдон был готов держать пари, что верен последний вариант: в конце концов, у парня обнаружились компьютер и принтер. И он молод и смахивает на хипстера – такие сейчас наверняка пользуются спросом. Ведь все в курсе, что после тридцати люди лишаются гена крутизны, взамен приобретая отвратительную стрижку и удобные туфли. Лэнгдон перешел к следующему купе и уже собирался заглянуть туда, когда, едва не задев его, дверь изнутри открыл мужчина. – Прошу прощения, – извинился он. Том посмотрел на незажженную сигарету в его руке. – Мне только что сообщили, что курить в купе нельзя. Лэнгдон по старой журналистской привычке быстро обежал взглядом говорившего. Среднего роста, за шестьдесят, худощавый, но с намечающимся брюшком. Густые седые волосы, хороший калифорнийский загар, очень дорогая одежда: черные брюки, белая шелковая рубашка, твидовый пиджак, а на ногах ботинки «Бруно Мальи». С точки зрения Тома, он сильно смахивал на отдыхающего миллионера. – Место для курения у них на нижнем этаже, – дал совет Том. – Что ж, значит, туда и отправлюсь. Уже сто раз пытался бросить. Пробовал никотиновый пластырь, даже гипноз. Ничего не помогает. – Я раньше выкуривал по две пачки в день, а теперь ограничиваюсь одной сигарой время от времени. Мужчина заинтересовался: – Как у вас получилось? – Ну, от этого зависела моя жизнь. – Понимаю. Кому хочется умереть от рака легких? – Нет, я не это имел в виду. Я работал корреспондентом за границей и оказался среди журналистов в атакованном повстанцами конвое. В одну из головных машин угодил снаряд. Охрана сказала нам сохранять спокойствие. Затем ехавший перед нами грузовик взорвался. Охрана сказала нам сохранять спокойствие и оставаться на местах. Затем мина разорвалась прямо рядом с нами, и охрана вновь велела сохранять спокойствие. После чего выпрыгнула и побежала прочь. – О господи. И что же произошло? – Очевидно, мы находились в зоне обстрела и вовсе не собирались ждать, пока следующими подстрелят нас. Мы все выскочили и бросились в горы. Один парень из «Рейтер» – ему было лет пятьдесят, и он много курил – не добежал. Повалился на землю – наверное, из-за сердечного приступа. – Вы остановились помочь ему?