* * * ГЛАВА 1 Декабрь 1915 В этот ледяной день, на фоне все плотнее сгущающейся метели, Блу Ривер, штат Техас, казался бледным карандашным наброском на сероватом грунте. В этот момент, ничто не напоминало, что это был настоящий город с массивными, выветренными зданиями, в которых жили люди из плоти и крови. Сойер МакКетрик прищурил глаза и с трудом смог разглядеть контуры нескольких крыш. Тут и там, свет фонарей пронизывала снежная вьюга, а на широкой дороге, которая вела от крошечной станции, он не обнаружил ни одной живой души. Его мерин Чероки запрокинул голову и тихо заржал. Без сомнений, он был рад снова почувствовать твердую почву под ногами, после того как провел последние часы в вагоне для перевозки скота, в постоянном сопровождении грохота колес о рельсы. Для самого Сойера путешествие на жесткой, закопченой скамье в почти сиротском купе прошло настолько нестерпимо скучно, и неудобно, что лучше бы он прошел этот маршрут пешком. Конечно, беседы не были сильной стороной Чероки, но он был в состоянии хорошо слушать, и являлся надежным спутником. Позади них раздался свист поезда, который испустил на прощание длинный растянутый жалобный вой. Затем поезд медленно пришел в движение. Сталь с визгом катилась по стали, пар вытолкнул громкий хрип в холодный воздух. Мужчина и лошадь наблюдали, как поезд постепенно удаляется, а его звуки становились все тише и тише. Чего именно они оба ждали, Сойер не мог сказать даже при самом сильном желании. То, что его кузен и лучший друг Клэй МакКетрик, живший на много миль за пределами Блу Ривер на ранчо, должен был встретить его, он даже не брал в счет. Для этого погода была слишком плоха. Кроме того, все говорили, что сейчас, дорога из города на ранчо была практически непроходима. Тем не менее, в этот момент мужчина чувствовал бесконечное одиночество. Он бросил последний взгляд назад на станцию, где до сих пор стоял сундук с его пожитками, который планировал забрать позже, затем сел на коня, зовя его ласковыми словами, чтобы привести в движение. В Блу Ривер находился отель, где он останавливался во время своего последнего визита. Но Сойеру хотелось, чтобы Чероки еще немного поразмял свои затекшие во время поездки на поезде кости, прежде чем отведет его в конюшню, где для него было много сена и большая порция овса. Оттуда он доберется до отеля и снимет комнату. Затем пошлет курьера, который доставит ему сундук с вокзала, в трактире съест бифштекс, примет долгую ванну и побреется. Однако сначала ему хотелось разобраться с лошадью. Он позволил Чероки определиться с темпом пути по глубоким сугробам и в тревожно мертвой тишине. Сквозь снегопад по обе стороны широкой улицы Сойер мог не разглядеть не четкие силуэты зданий. Окна были темными, двери наглухо закрыты. Жители, вероятно, оставались там, где были защищены от непогоды, и собрались около печей и очагов, с чашкой горячего кофе в руках, окруженные густым ароматом супа. Опять в нем зашевелилось безнадежное чувство одиночества, но он быстро поборол его. Меланхолия не была его обычным настроением, и не являлась типичной для эмоций МакКетриков. В его семье каждый мужчина — и каждая женщина — находили лучшее в любой ситуации. И тем не менее, он ощущал странное покалывание в области затылка, в то время как Чероки сделал непривычно нервный шаг в сторону, заржал и запрокинул голову. Сойер едва успел откинуть край пальто, чтобы выхватить свой револьвер кольт сорок пятого калибра, когда услышал приглушенный выстрел, а затем в его левое плечо вонзилась пуля. Все это произошло за считанные доли секунды, но, пока он оседал вперед на шею Чероки и его плечо пронзала жгучая боль, казалось, прошла целая вечность. В следующий момент Сойер оказался раненным мужчиной, наедине со своей лошадью — и стрелком. Он не мог разглядеть человека, однако, был уверен, что тот находится где-нибудь поблизости, и без сомнения, разъезжает верхом на лошади. Если кто-то и наблюдал за происходящим или услышал приглушенный выстрел, не казалось, что этот кто-то хотел бы поспешить ему на помощь. Сойеру не хватало сил, чтобы вытащить свое оружие, но в любом случае он не смог бы воспользоваться кольтом, потому что едва ли мог видеть дальше прижатых ушей Чероки. К счастью, его конь был обучен, как нужно действовать в ситуациях, когда разумней отступить. Он, виляя, поскакал сквозь рыхлый снег, в то время как Сойер сгорбившись, висел над лукой седла, об которую бился животом, словно о стальной кулак. Мужчина судорожно сжимал гриву и поводья, чтобы не выскользнуть из седла. Вероятно, стрелок потерял его из виду, или он исчез из восприятия Сойера и отступил. В любом случае, никто не выстрелил во второй раз, что означало бы конец Сойера. Его мысли становились все медлительней и медлительней, он отметил свое неистовое сердцебиение, напряженное дыхание, знакомый запах мокрых конских волос. Постепенно перед глазами начало темнеть. В то время как Чероки неутомимо боролся со снегом, сознание Сойера, казалось, покидает его. То, что он все еще не выпал из упряжи, должно быть, было связано с тем, что он практически вырос на спине лошади, на ранчо Трипл-М в Аризоне. Только когда его лошадь внезапно остановилась перед желтоватым лучом света в белой заснеженной пустыне, он вылетел из седла, всем своим весом приземлился на раненое плечо и от боли потерял сознание. *** Пайпер Сент-Джеймс сидела за учительским столом в своем осиротевшем классе и хмуро глядела на жалкую и полностью неукрашенную сосну, прислоненную к противоположной стене. Уже не в первый раз она желала никогда не покидать Мэн, только чтобы начать новую, полную приключений жизнь на диком западе. Ее кузина Дара Роуз, которая более всего любила своего привлекательного мужа и владельца ранчо, в своих письмах описывала Блу Ривер как чудесное, идиллическое место, в котором жили приветливые люди, принимающие каждого новичка с распростертыми объятьями. Пайпер тихо вздохнула. Неудивительно, что Дара Роуз именно так видела окружающий мир, в конце концов, она совсем недавно вышла замуж и была счастлива — и великодушна, какой она и являлась, она хотела, чтобы Пайпер была счастлива точно также. До недавнего времени жизнь Дары Роуз с ее двумя маленькими девочками была совсем нелегкой, но благодаря Клэю МакКетрику все изменилось. Все тринадцать учеников были дома, где в такую погоду они должны находиться и где были в целости и сохранности. Таким образом, Пайпер целый день провела в школе одна, и кучка дров заметно поубавилась. Завтра не будет по-другому, так как не было никаких признаков того, что снежная буря утихнет. Скорее всего, было похоже на то, что станет только хуже. Представив это, Пайпер вздрогнула. Благодаря щедрым жителям Блу Ривер, на самом деле у нее было достаточно еды, но запас колодезной воды убывал в том же темпе, что и дрова. Недолго думая, она надела теплые сапоги, натянула на плечи шарф и тяжелое шерстяное пальто и накинула на голову капюшон, чтобы ее уши были защищены от едкого холода. Таким образом укутанной, ей нужно было пересечь школьный двор, первый раз для того, чтобы принести побольше дров из сарая и другой, чтобы начерпать воды из колодца. Как будто этого было не достаточно, ей едва хватило керосина для единственного масляного светильника, который она зажгла. Естественно, муж Дары Роуз Клэй, пришел бы когда-нибудь, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Разумеется, она не имела ни малейшего представления, когда он здесь появится, наконец, дороги были глубоко заснежены. В любом случае, на данный момент, Пайпер была предоставлена сама себе. Ветер свистел вокруг маленького, шаткого школьного здания и в то же время завывал, словно целая толпа банши, которые ищут способ пробраться внутрь. Она хотела бы оказаться в маленькой комнатке, в дальнем конце класса, которая служила жилищем для учителей, залезть в постель, укрыться одеялом с головой и оставаться там до тех пор, пока погода не улучшится. Но существовала опасность того, что она могла замерзнуть, пока это событие, наконец, произойдет, если она не умрет от жажды раньше. Поэтому она скользнула в массивные сапоги, которые оставила предыдущая учительница мисс Креншоу, натянула повыше воротник шерстяного пальто и сделала глубокий вздох, прежде чем открыла дверь и шагнула наружу на маленькую веранду. Холод встретил ее сильной пощечиной, так что Пайпер чуть не упала назад на пол. Она плотнее закуталась в шаль и сделала вторую попытку. Чем раньше она выйдет из дома, тем скорее сможет вернуться обратно. Снежинки, настолько большие, словно гусиный пух, позволяли видеть только на коротком расстоянии, прежде чем образовывали белую стену. Была ли это лошадь, которую осветил слабый свет ее единственной керосиновой лампы? У нее перехватило дыхание, и неожиданно выросшая надежда заставила ее сердце биться быстрее. Лошадь обозначала, что где-то поблизости должен был быть наездник. А наездник значил, по меньшей мере, общество, вероятно даже практическую помощь. Может быть, Клэй решил бросить вызов шторму, так как хотел проведать ее… Она осторожно спустилась по ступенькам и пересекла двор, каждый шаг требовал больших физических усилий. Когда она подошла ближе, смогла разглядеть лошадь более точно. Она была оседлана, вожжи болтались, и животное закатило глаза таким образом, что можно было видеть только белки. Но никаких признаков наездника не присутствовало. Хотя у Пайпер был небольшой опыт работы с лошадьми, она сразу посочувствовала бедному животному. Оно, должно быть, заблудилось в сугробах и больше не знало, что делать дальше. Она медленно приблизилась к нему, с одной стороны, потому что из-за снега она все равно не могла двигаться быстрее, а с другой, потому что с каждым шагом все больше теряла решительность. Эта лошадь была ей не знакома, она не принадлежала ни Клэю, ни одному из других мужчин — отцов, братьев или дядей ее учеников — в Блу Ривер, которые беспокоились о благе учительницы. Когда она подошла ближе, мерин возбужденно заржал, и неловко отступил назад, из-за чего чуть не упал. — Полегче, — тихо сказала Пайпер и схватила уздечку. Позади школьного здания находился амбар для лошадей учеников, которые должны были приезжать на занятия издалека. Также там имелось немного сена, а деревянные стойла предоставляли, по крайней мере, немного защиты от снега и сильного мороза. Но в такую погоду, амбар казался, ужасно далеко. Она уже собиралась потянуть за узду, но вдруг споткнулась о наполовину занесенную снегом преграду, лежащую на земле, и приземлилась на руки и колени. Что-то теплое и влажное просочились через ее шерстяные рукавицы, нечто, что на ощупь было липкое и красное, словно свежая кровь. Только тогда Пайпер обнаружила всадника, лежащего в снегу, и заметила запачканное кровью плечо. Она присела на корточки и осмотрела его со смесью недоумения и тревоги. Снежинки падали ей на лицо, которые на ледяной коже ощущались, как лезвия бритвы. Она почувствовала горький привкус желчи, однако заставила себя не отворачиваться и побороть тошноту. Ей нужно было что-то предпринять, и как можно скорее. — Мистер? — позвала она и схватила мужчину за лацканы длинного пальто. — мистер, вы еще живы? Он тихо застонал, и Пайпер заметила, что одно его веко дернулось. Лошадь, которая стояла к ним настолько близко, что могла легко на них наступить, снова заржала и на этот раз звучала отчаянно. — Все будет в порядке, — пообещала Пайпер лошади и мужчине, стоя на коленях в снегу. Тем не менее, на данный момент она не могла быть уверенной, что сдержит обещание. Мужчина был ростом около 180 сантиметров, и она понимала, что едва ли сможет его приподнять. Так же было ясно, что он не мог ни ходить, ни стоять. На секунду она задумалась, затем вскочила на ноги и поспешила обратно в здание школы. Там прошла прямо в свою маленькую каморку и стащила с кровати кропотливо сшитое одеяло. Благодаря физическим усилиям, она уже не чувствовала такой сильный холод, когда выскочила на улицу. Каким-то образом, перекатывая чужака туда обратно, ей, наконец, удалось уложить его на одеяло. Один раз, на короткое время он открыл глаза — на достаточное количество времени, чтобы даже в самом тусклом лучике света увидеть, что они были очаровывающего сине-зеленого цвета — и улыбнулся ей, а затем снова потерял сознание. Пайпер заставила себя перебороть отчаяние. Ей удалось с помощью одеяла дотащить его до ступенек веранды, но не дальше. Она не знала, как долго он пролежал на школьном дворе, но кроме кровоточащей раны, его жизни так же грозила опасность переохлаждения и обморожения. Она схватила его за широкие, мускулистые плечи и энергично встряхнула его. — Мистер! — прокричала она, чтобы заглушить завывание ветра. — Вы должны взять себя в руки, чтобы, по крайней мере, подняться на ступеньки! Я не смогу сделать это сама, и нет никого, кто мог бы помочь нам! Это было чудо, что незнакомец открыл глаза и набрался достаточно сил, так что Пайпер, придерживая его, удалось помочь ему заползти вверх на короткую лесенку. Оттуда ей удалось перетащить его через порог и оставить лежать на животе на грубом деревянном полу. — Моя лошадь, — проскрипел он. — Это подождет, — ответила она. Незнакомец был человеком, и ее обязанностью было, в первую очередь позаботиться о человеке, не смотря на то, что ей пришлось признать, она беспокоилась о его лошади, которая все еще оставалась на холоде, почти так же, как о нем. — Моя лошадь, — повторил он чуть более энергично, чем раньше. — Я позабочусь о ней, — заверила она его, и поняла, что ей не оставалось иного выбора. Она принесла еще одно одеяло из своей комнаты и накрыла им мужчину, который все еще лежал лицом вниз на полу. Затем собрала все свои оставшиеся силы и вновь поспешила наружу. Позже она будет спрашивать себя, как ей удалось справиться со всем этим, однако, в этот момент Пайпер просто руководствовалась своими инстинктами, которые подсказывали ей, что следует делать. Она взяла лошадь за поводья и повела ее сквозь снежные сугробы в темный амбар. Оказавшись там, сняла с коня седло, вальтрап и уздечку. Потом насыпала животному в кормушку порцию сена и наполнила ведро снегом. Она надеялась, что в амбаре было достаточно тепло, чтобы расплавить его, и чтобы животному было что попить. Сначала конь был беспокойным, поэтому некоторое время Пайпер успокаивающе разговаривала с ним. Старой мешковиной она насколько смогла насухо вытерла ему шкуру. Затем еще раз пообещала, что все закончится хорошо — для коня и всадника. Чего-то иного, она попросту не могла допустить. На обратном пути к зданию школы, она пробралась к сараю, где взяла такое количество дров, сколько могла унести. Когда вернулась в дом, мужчина все еще находился на том же самом месте и либо он был мертв, либо крепко уснул. Посылая безмолвную молитву, она бросила дрова рядом с печью, подбежала к незнакомцу, стянула пропитанные кровью варежки и отыскала на шее мужчины пульс. Несмотря на то, что он был крайне слаб, она смогла почувствовать его. Однако его сероватая кожа, на ощупь, была страшно холодной. "Ох, дьявол, мне еще нужно принести воды! Почему я не побеспокоилась об этом днем, а вместо этого всего лишь замочила в кастрюле фасоль и целый день провела, читая один из романов Вальтера Скотта?" Пайпер сосредоточилась на том, чтобы как можно скорее добраться до колодца, наполнить два ведра водой и дотащить их до дома. Это было единственное, о чем она могла думать на тот момент. Чтобы добраться до колодца, потребовались все ее силы, но этого было недостаточно, еще ей нужно было с помощью лебедки спустить каждое ведро вниз, зачерпнуть в них воду и снова поднять наверх. Грубая бечевка обжигала кожу на ладонях и пальцах. Тем не менее, она поочередно спустила оба ведра в скважину. Пока Пайпер тащила их обратно в здание школы, ручки ведер глубоко врезались в ее пальцы. Когда ей удалось донести их до дома, она сразу оставила стоять возле порога, чтобы они не выскользнули из ее рук и содержимое не вылилось на лежащего на полу без сознания мужчину. К счастью, Пайпер нельзя было терять времени, иначе, разрыдалась бы в приступе беспомощности. Тем не менее, она налила воду в котелок и взгромоздила его на печь, рядом с кипящей фасолью.