«Наслаждение?» Это слово заставило ее насторожиться. Она всегда полагала, что удовольствие существует только для мужчин, ну и, возможно, еще для таких женщин как Бесс Тернер. Смутившись, девушка отвернулась, чтобы не смотреть в глаза Сойеру, и задумалась. Дара Роуз была приличной женщиной, и казалось, она наслаждается супружеской жизнью. Они никогда не говорили об этом, но Пайпер иногда замечала взгляды и улыбки украдкой между ней и Клэем. И то, как они касались друг друга, когда думали, что их никто не видит. Когда Сойер коснулся кончика ее носа, Пайпер снова повернулась к нему и вздрогнула. — Вы покраснели, — заметил он с удовольствием. — Неужели это из-за слова «Наслаждение»? — Конечно, нет, — парировала Пайпер. Как и большинство женщин ее поколения, она была воспитана так, что приравнивала «наслаждение» к «гнусности». К счастью, девушка была спасена от объяснений, так как раздался стук в дверь. От этого звука она испуганно вздрогнула, ведь не было слышно ни шума повозки, ни лошадей. Сойер лишь продолжал улыбаться. Пайпер повернулась и побежала к двери. Девушка резко распахнула ее в надежде, что вернулся Клэй с девочками, так как снег сделал обратный путь слишком трудным и опасным. При обычных обстоятельствах, Клэя ничего не удержало бы от того, чтобы вернуться к Даре Роуз и новорожденному сыну, но он никогда бы не подверг Эдрину и Харриет неоправданному риску. Если бы он посчитал, что им угрожает опасность, то позволил бы им остаться здесь, с ней. Но перед ней стоял не Клэй, а док Говард в сопровождении его высокомерной и неодобрительно смотрящей жены Элоизы и проповедника методиста, высокого бородатого мужчины с угрюмым выражением лица. Он выглядел так устрашающе, словно пророк из Ветхого завета, который пришел, чтобы сообщить о неминуемой гибели мира. Кроме того, он, казалось, настроен воинственно, как если бы пришел сюда, чтобы изгнать самого дьявола. — П…пожалуйста, входите, — сказала Пайпер озадаченно и отошла в сторону, чтобы толпа посетителей могла войти внутрь. При этом она четко осознавала, что Сойер стоял там и, явно забавляясь, наблюдал за разворачивающимся спектаклем. (Черт возьми, он еще и получает от этого удовольствие!) — Вы приняли мудрое решение, — снисходительно сказала миссис Говард, стягивая с рук замшевые перчатки, достигающие локтей. При этом женщина осмотрела Пайпер прищуренным взглядом. Она была одета в темно-синее шерстяное платье и подходящий по цвету плащ. На ее голове сидела выпуклая шляпка, которую покрывало настолько большое количество снега, что казалось, будто женщина носит на своей голове миниатюру заснеженного пейзажа. К сожалению, Пайпер была не в состоянии каким-либо образом выразить свое мнение, тем более, миссис Говард являлась частью школьного правления и в любое время могла позаботиться о том, чтобы она потеряла свою должность. — В самом деле? — только и ответила она, с наигранной приветливостью. Элоиза Говард еще сильнее прищурила свои голубые глаза, они сжалась до тех пор, пока не превратились в малюсенькие щелочки. Казалось, док Говард, проповедник и даже Сойер рядом с ней, постепенно растворились, словно в густом тумане. — Уверена, вы согласитесь со мной, мисс Сент-Джеймс, — продолжила женщина шипя, причем Пайпер разглядела ее безупречные, крошечные коренные зубы, — что нравственное благополучие наших детей в этом вопросе играет первостепенную важность. Внутри Пайпер просто кипела от ярости. Она была хорошей учительницей, и, наконец, она ведь не рассказывала своим ученикам о каких-нибудь вещах, которые не предназначались для детских ушей. Непристойное положение, в котором она оказалась, обрушилось на нее, словно снежная буря. Она не сделала абсолютно ничего предосудительного, за исключением, конечно, того, что постаралась поступить правильно и спасти подстреленного мужчину от смерти. И, тем не менее, ее хотели привлечь к ответственности за то, что было абсолютно несправедливо. — Что ж, Элоиза, — вмешался ее муж, после того как громко откашлялся, — роль проповедника тут исполняет брат Карсон. Никто не засмеялся и даже не улыбнулся этой плоской шутке, если она вообще являлась таковой. Никто кроме Сойера, отметила Пайпер, когда бросила взгляд в сторону и заметила, как дернулся уголок его рта. — Вопрос морали — серьезное дело, — провозгласил брат Карсон громовым голосом. В изгибе локтя он держал библию, будто собирался использовать ее как оружие, если ситуация потребует этого. Его темный, осуждающий взгляд скользил от Сойера к Пайпер и обратно. — Бог поругаем не бывает, — предупредил он. — Мы должны искоренять грех там, где находим его! Пайпер не имела ни малейшего представления о том, как реагировать на его заключение, кроме того, что слегка вздрогнула и отшатнулась на полшага от священнослужителя. Док Говард, который был настроен сохранить хорошее настроение, воспользовался моментом и сунул в руки Сойера сверток, обернутый в коричневую бумагу и перевязанный веревкой. — Вот вещи, которые я должен был принести вам из бакалейной лавки, — сказал он слишком громко. Затем мужчина заметил елку. — Ну что за загляденье! — За это дурачество мы можем поблагодарить немцев, — недовольным тоном прогрохотал проповедник. — Чистое идолопоклонничество, а еще рассчитано на возникновение многочисленных пожаров! — Что еще может произойти с нашим миром? — спросил Сойер, притворно возмущаясь. Пайпер подавила желание ткнуть его локтем в бок. В конце концов, она не хотела рисковать, если вдруг случайно заденет поврежденную руку и его плечо станет снова кровоточить. Элоиза пристально уставилась на них, будто находилась на ярмарке, в комнате смеха, но затем в уничижительном тоне обратилась к своему мужу: — Как на счет лицензии на брак, Джеймс? Ты принес ее с собой? Лицо дока Говарда налилось красным цветом, и Пайпер посочувствовала ему. Она сама лишь время от времени имела какие-то общие дела с Элоизой Говард, а ему приходилось быть рядом с ней каждый день, с утра до вечера. Мужчина нервно похлопал себя по карманам и вытащил аккуратно сложенный документ из потаенного внутреннего кармана пальто. — Вот она, — сказал он. — Судья Рейнольдс также полагает, что здесь речь идет о чрезвычайной ситуации, поэтому не стал настаивать на обычном времени ожидания. Брат Карсон открыл свою Библию, листая страницы до тех пор, пока, наконец, не наткнулся на лист бумаги, который был вставлен в качестве закладки. Затем откашлялся и рычащим голосом провозгласил: — Дамы и господа, — мигающим взглядом, изучил слова, неразборчиво нацарапанные черными чернилами на листе, и затем продолжил. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы перед лицом Господа… — Постойте, — прервала его Пайпер, однако тотчас замолчала. Брат Карсон поднял голову и свел вместе свои кустистые брови. Элоиза Говард моргнула. — Я знаю, должно быть, для вас все выглядит слишком поспешным, — док Говард смело бросил тревожный взгляд на свою жену, — однако, другого пути нет. Брак является единственным решением. — Но… — запротестовала она. Сойер положил руку в изгиб ее локтя, что к ее глубочайшему удивлению придало ей силы. Они стали жертвами обстоятельств, на которые никто из них не мог повлиять. Однако ситуация могла бы быть гораздо хуже. Например, если бы Сойер был старым, безобразным мужчиной, поцелуи которого отталкивали ее, вместо того, чтобы возбуждать. Вздохнув, девушка сказала: — Продолжайте. И так получилось, что Пайпер Сент-Джеймс сочеталась браком с мужчиной, которого едва знала. Вместо свадебного наряда на ней было ее серое шерстяное платье. Никаких гостей, которые были бы ей важны, не было даже родственников. У нее не было даже букета невесты. И вся церемония не продлилась и десяти минут. Пайпер пережила все как в трансе и едва ли заметила, что Сойер поцеловал ее, когда проповедник попросил его об этом. Они подписали свидетельство о браке, после чего док Говард буквально вырвал его у них из рук, и заявил, что собирается отдать его судье Рейнольдсу, чтобы тот мог прикрепить его к остальным делам. А копию он занесет им позже. Проповедник с громким хлопком закрыл свою библию, слегка кивнул и отвернулся, без лишних слов направляясь к двери. Джиму Говарду, однако, не удалось выйти из дома достаточно быстро, ему в буквальном смысле пришлось тащить Элоизу к двери. Причем, как раз миссис Говард с удовольствием осталась бы подольше, чтобы насладиться своим триумфом над Пайпер. В один миг все посетители исчезли, и Пайпер осталась наедине со своим новоиспеченным мужем. Она зажмурила глаза, чтобы не расплакаться. Но через мгновение девушка услышала шелест бумаги, из-за чего рискнула открыть глаза и увидела, что Сойер открывает пакет, который принес ему док. Чтобы проговорить торжественные обещания, ему пришлось отложить бандероль в сторону. В свертке оказалась аккуратно сложенная красно-бурая шерстяная ткань, на ней покоилось тонкое золотое кольцо. С улыбкой, он надел ей на палец кольцо, и Пайпер удивленно отметила, что оно было правильного размера. Девушка потеряла дар речи. Еще минуту назад она чуть не разразилась слезами, а теперь ей приходилось сдерживать истерический смех. Видимо в настоящий момент она никак не могла совладать со своими чувствами. Только сейчас до нее дошло, что теперь она миссис Мак Кеттрик. Но кем на самом деле теперь она является? Какими будут ее дальнейшие действия? Правой рукой Сойер провел по ее щеке. — Я сдержу свое слово, Пайпер, — сказал он. — На данный момент мы женаты только на бумаге. Вздрогнув, она распахнула глаза. — На данный момент? — повторила девушка. Это могло быть только сном, ужасным, чудесным сном, от которого она пробудится в любой момент. — Я намерен соблазнить тебя, — тихо и прямо заявил он, — и рано или поздно мне это удастся. Между тем, ты снова являешься добропорядочной женщиной, заслуживающей уважения. С ее губ уже был готов сорваться гневный ответ, но Сойер воспользовался моментом, и развернул перед ее глазами сложенную ткань. Мужчина купил ей красно-бурый шерстяной плащ с элегантным капюшоном, который был отделан черной шелковой тесьмой. Пайпер видела этот плащ в витрине торговца в Блу Ривер, и, каждый раз, проходя мимо, восхищалась им. Но он стоил целое состояние, и девушка никогда даже помыслить не могла, чтобы владеть чем-то подобным. И так думали, наверное, большинство женщин в городе, потому что подобную одежду носили дамы мира, собираясь, к примеру, в оперу. Только вот в Блу Ривер, штат Техас, никакой оперы не было. Не говоря ни слова, Пайпер приняла подарок и накинула его на плечи, причем была поражена, когда отметила, каким легким он оказался. Шерстяная ткань на ощупь оказалась такой мягкой, будто речь шла о бархате. — Тебе нравится? — спросил Сойер, его голос звучал смущенно. — Полагаю, что раньше это было бы неуместным подарком. Но поскольку теперь мы женаты… Горящими глазами девушка посмотрела на него. — Ох, Сойер, — удалось ей выдавить шепотом. — Я никогда еще не видела ничего столь прекрасного. — Я тоже, — ответил он серьезно. При этом мужчина смотрел не на плащ, а на Пайпер. Мгновение спустя в голове девушки возобновила преимущество практическая сторона мыслительного процесса, и она отнесла плащ в гардеробную, чтобы повесить его там, где он будет защищен как от грязи, так и от воров. — Большое спасибо, — ответила Пайпер отрывисто и благородно, вернувшись в классную комнату. — Не стоит благодарности, — Сойер подбросил дрова в печь. Внезапно Пайпер охватила парализующая неуверенность. Она не знала, как должна вести себя в качестве миссис Мак Кеттрик, которую сделали из нее без предварительной подготовки.