– Вы дадите мне верфи, господин министр? – задал я прямой вопрос, понимая, что все аргументы уже исчерпаны. – Дам. Но у меня есть условие. – Какое же? – Вы лично возглавите атаку на доки противника. В противном случае я не верю в успех. – Куда мне привести корабли, господин министр? * * * В две недели Джефф и Штейн не уложились, но я их за это не винил, хотя внешне недовольство срывом поставленных сроков продемонстрировал. Большую часть времени, которую мне удавалось урвать от академии и своих прямых обязанностей в министерстве, я проводил в бесконечных уточнениях изменений, которые требовалось внести в конструкцию десантных транспортов, чтобы из них получились хотя бы жалкие подобия авианесущих кораблей. Кроме того, требовалось нашпиговать их станциями РЭБ и мощными компьютерами, которые могли бы заставить их работать согласованно. Для этого мне пришлось забрать у Джеффа двух инженеров, что тоже сказалось на сроках. Тем не менее, через три недели опытный образец дрон-торпеды стоял передо мной в ангаре авианосца Веллингтон рядом с командирским истребителем, предназначенным для управления десятью такими изделиями. С разрешения командира корабля, капитана первого ранга Кларка, я пригласил представителей Российского Оружейного Концерна и Глобал Випон Индастриз прямо сюда, на борт авианосца, для присутствия на внутренних испытаниях новой техники. От РОКа прибыли главный инженер и коммерческий директор, а ГВИ прислала знакомого мне по прошлым переговорам Энрике Круса и кого-то из ведущих специалистов по флотской технике. – Господин Лавров, – обратился ко мне Крус после взаимных приветствий, – руководство нашей компании высоко ценит ваше приглашение и надеется на взаимопонимание в дальнейшем. От себя добавлю, что очень сожалею о нашем конфликте и надеюсь, что теперь он уже в прошлом. – Не знаю, как вам, господин Крус, а мне сейчас не до внутренних конфликтов. Я знаю вашу компанию, как мощное предприятие военно-промышленного комплекса, имеющее опыт в крупносерийном выпуске многих видов оружия. Именно в этом качестве вы мне и нужны. Если вы меня не подведете, я готов забыть обо всех прошлых разногласьях. – ГВИ приложит для этого все усилия, можете не сомневаться, господин председатель комиссии министерства обороны, – торжественно-официальным голосом заверил меня Крус. – Вот и отлично. Итак, господа, – обратился я к приглашенным, – сейчас вы увидите демонстрацию нашего нового торпедного оружия, способ применения которого принципиально отличается от существующей в нашем флоте практики. Пока у нас имеется в наличии только одна торпеда, но вы, я уверен, обладаете достаточным воображением, чтобы представить, что их могут быть многие десятки, ну а для того, чтобы это стало реальностью, я и собрал вас здесь. Пройдемте в командный пост корабля, господа, командир Кларк любезно разрешил нам наблюдать за испытаниями оттуда. В качестве цели мы выбрали верфь, в которой стоял на ремонте тяжело поврежденный линкор Нью-Йорк. Администрацию дока и патрульные силы флота метрополии мы, естественно, заранее поставили в известность о том, что на вверенный им объект планируется учебная атака, и сейчас засидевшиеся без настоящего дела командиры корветов и операторы зенитных систем верфи с энтузиазмом прощупывали космос сканерами, ожидая появления условного противника. Носителя для командирской машины и торпеды у нас пока в наличии не имелось, поэтому мы попросили каперанга Кларка разогнать авианосец в направлении верфи, выпустить наши экспериментальные изделия и сменить курс, постепенно снижая скорость. Маневр авианосца условный противник, само собой, отследил. Еще бы они не заметили такую тушу, как Веллингтон, но, как я надеялся, старт наших машин остался незамеченным. На авианосец по условиям испытаний защитники верфи не должны были обращать внимания, поскольку он играл сугубо вспомогательную роль, они и не обратили. А вот дальше началось самое интересное. Командирский истребитель, управляемый одним из пилотов, уже имевших опыт полетов на такой технике, аккуратно изменил курс, чтобы зайти на цель по неожиданному для противника вектору атаки. Контролируемая им торпеда держалась чуть позади машины ведущего, как собачка на привязи, аккуратно повторяя его эволюции. Расстояние до пустотного дока оставалось еще весьма приличным, и наши машины начали осторожный разгон, чтобы выйти к цели на максимальной скорости. Сканеры верфи и патрульных кораблей все еще не замечали опасности, а пилот командирской машины видел их более крупные и менее защищенные от обнаружения корабли вполне отчетливо и совершал маневры, стараясь провести свои машины к цели на максимальном от них расстоянии. В десяти тысячах километров от дока истребитель совершил осторожный маневр, ложась на курс, расходящийся с целью, а торпеда выключила двигатель и отправилась к цели по инерции, прикрываясь системами РЭБ и стараясь ничем себя не обнаруживать. Теперь перед пилотом истребителя не стояла задача оставаться незамеченным. Торпеду на цель он вывел, а дальше она должна была действовать уже в автоматическом режиме. Поэтому пилот командирской машины решил помочь своей подопечной, отвлекая на себя внимание сил обороны. Включив двигатели в режим форсажа, он резко изменил курс и атаковал один из патрульных кораблей. Вывалившийся, практически, из пустоты истребитель поверг командира корвета в легкий шок. Расстояние, на котором его сканеры обнаружили противника, совершенно не соответствовало его представлениям о возможностях современных средств РЭБ. В результате дерзкой атаки корвет получил в борт ракету, и компьютер вывел на проекционный экран список условных повреждений. Проскочивший на максимальной скорости мимо корвета истребитель остался безнаказанным, несмотря на довольно плотный огонь зенитных средств патрульного корабля. В попытку перехватить одиночный истребитель ввязались еще два корвета, но их системы наведения с большим трудом захватывали юркую цель и все время норовили ее потерять. Тем временем торпеда продолжала сближаться с пустотным доком. Идея сделать торпеду, способную самостоятельно добраться от авианосца до вражеского корабля, пришла мне в голову, когда я наблюдал за гибелью наших торпедоносцев, оказавшихся очень уязвимыми для истребителей противника. Конечно, такой боеприпас оказывался очень дорогим. Фактически, это и был беспилотный истребитель, оснащенный средствами радиоэлектронной борьбы, мощными двигателями, обеспечивающими высокую скорость и маневренность, и вооруженный вместо ракет и пушек внутренним бинарным зарядом изрядной мощности. Но главным преимуществом этого оружия являлась способность эффективно противостоять обнаружению противником и его системам захвата цели. Сканеры верфи заметили угрозу в момент, когда на адекватную реакцию у зенитных систем уже практически не осталось времени, к тому же, отреагировав на высокую интенсивность облучения сканерами, торпеда начала хаотическое маневрирование, затрудняя противнику наведение. Врезаться в корпус дока торпеда не стала, все-таки бой шел учебный, и терять единственное пока экспериментальное изделие, рискуя при этом покалечить верфь, никто не хотел. При очередном маневре торпеда прошла впритирку к конструкциям дока, обозначила яркой вспышкой условный подрыв боевой части и легла на обратный курс к авианосцу. – Цель поражена, – констатировал компьютер авианосца, – промышленному объекту условного противника нанесены критические повреждения. – Это было эффектно, господин Лавров, – удовлетворенно заметил капитан Кларк, – поздравляю с успехом. Когда флот может рассчитывать на появление этого оружия на наших кораблях? – Раньше, чем вы думаете, господин капитан первого ранга, – усмехнувшись, ответил я, – и спасибо за поздравления. Господа, – повернулся я к представителям оружейных компаний, – через полтора месяца мне нужно пять сотен таких торпед и пятьдесят командирских машин для управления ими в бою. Техническая документация на изделия готова, ее передадут вам представители ФКПВ. Доступ к разработкам наших инженеров, необходимым для налаживания серийного производства торпед, будет у вас неограниченным. Я не собираюсь проводить конкурс, на это просто нет времени. Решение о заключении с вами прямых договоров буду принимать я сам под мою личную ответственность, исходя из цен и сроков, которые вы назовете. Я жду ваших предложений завтра, господа. Больше времени я вам дать просто не могу. – Это что такое, капитан? – министр обороны удивленно поднял на меня глаза, оторвав взгляд от планшета, – вы опять за свое? – Это план боевых испытаний торпед нового типа, господин адмирал флота. Поскольку их основным назначением является скрытная неожиданная атака крупных кораблей и объектов космической инфраструктуры противника, в качестве целей выбраны верфи кваргов, в которых они сейчас достраивают свои суперлинкоры. – Но откуда вы взяли ресурсы, корабли и производственные мощности, капитан? Это же не боевые испытания получаются, а крупный рейд по тылам противника с привлечением серьезных сил флота. – Корабли мне предоставил генерал-полковник Князев с разрешения адмирала флота Нельсона в рамках соглашения о проведении испытаний новой техники, которое никто не отменял еще со времен, когда ФКПВ называлась Оружейной компанией Лавровых. Верфи для их переоборудования мне согласился выделить министр военной промышленности Зверев. Не скажу, что он сделал это охотно, но сделал. А ресурсы у ФКПВ после продажи флоту линкора Титан нашлись собственные. – Капитан, вы авантюрист чистой воды. Вы рискуете сами, вы подставляете меня, как своего непосредственного начальника. Вы что, не могли согласовать это со мной заранее? – Вы бы не одобрили мой план, господин министр, извести я вас заранее. – Прекрасно, капитан! Просто замечательно! Вы понимали, что я не разрешу вам эту авантюру и сделали все без моего ведома, а теперь еще имеете наглость заявлять мне это в глаза. – Я всегда предпочитаю честные ответы, господин адмирал флота, если во лжи нет острой необходимости. – Гхм…, – поперхнулся очередной гневной тирадой Бронштейн, – что мне с вами делать, капитан? Я не могу санкционировать эту операцию, это очевидно. А вот с вашим поступком мне явно придется как-то разбираться. Вы это понимаете? Вы поступили вразрез с решениями, принятыми на президентском совещании высшего комсостава. Никто не отдавал вам приказа готовить этот рейд, а вы отвлекли промышленные ресурсы от ремонта кораблей и производства техники, которая нам очень скоро может понадобиться в бою. – Она нам не поможет, господин министр… – Молчать! Капитан, если вы еще раз осмелитесь оспаривать решения командования, я сниму вас с должности и отправлю командовать батальоном на Каптэйн, чтобы вы сидели в этой дыре до конца войны и не создавали больше никому проблем. – Господин министр, – как можно спокойнее ответил я, – но ведь я нигде не превысил своих полномочий, ни разу. Разработка и подготовка к испытаниям нового оружия является моей непосредственной обязанностью. Нигде в моей должностной инструкции не сказано, что я не могу привлекать для этого другие министерства и ведомства. К министру Звереву я обратился с официальной просьбой, и он эту просьбу удовлетворил, а, значит, имел возможность сделать это, не нанося ущерба обороноспособности Федерации, а уж возглавляемое вами министерство обороны его решение точно никак не затрагивает. Это сугубо его сфера ответственности. – Ну, допустим, – согласился Бронштейн, чуть остывая, – но почему о подготовке такой операции министр обороны узнает за два дня до ее начала, а генштаб вообще не в курсе? – Потому что это не операция вооруженных сил Федерации, а боевые испытания нового экспериментального оружия, господин министр, – терпеливо объяснил я, – И она проводится под эгидой комиссии минобороны по новой технике и вооружениям, которую я имею честь возглавлять. В уже упомянутой мной должностной инструкции сказано, что я обязан сообщать вам об испытаниях в уведомительном порядке, а не согласовывать их с вами на стадии планирования. Вы, естественно, вправе вносить любые коррективы в план испытаний, если он противоречит текущим интересам генштаба или минобороны в целом, для этого и предусмотрено обязательное уведомление, чтобы я своими испытаниями случайно не спутал карты вам и генштабу. Но мне почему-то думается, что это не тот случай. – А мне думается, что вы самоуверенный выскочка, капитан. Я признаю ваши боевые заслуги, но вы не политик и не чиновник и, боюсь, никогда не станете ни тем, ни другим. Вам бы командовать десантной бригадой, а может и дивизией. Вот хотите, прямо сейчас напишу приказ, а, капитан? Там бы вы были как раз на своем месте. – Вы даже не представляете, господин министр, с каким удовольствием я бы принял это назначение, но на должности командира десантной дивизии невозможно решить исход войны, а я хочу обеспечить Федерации победу и буду добиваться этого всеми доступными мне средствами. – Красивые слова, капитан. И я даже вижу, что вы говорите искренне. Хотите откровенно? Вы сделали большую глупость, озвучив ваши идей на совещании высшего комсостава. Я не просто так сказал вам, что вы не политик. Нельзя было так поступать. В глазах заслуженных генералов вы мальчишка в звании капитана, а пытаетесь навязать свои планы взрослым дядям с такими звездами на погонах, до которых вам еще расти и расти, и не факт, с таким подходом к делу, что когда-нибудь дорастете. Вы думаете, я не понимаю, что в ваших словах присутствовало рациональное зерно? Понимаю прекрасно, и тогда, на совещании, тоже понимал. Но вы должны были сначала доложить ваши соображения начальнику генштаба, благо ваша должность это позволяет, потом он со своими аналитиками провел бы всесторонний анализ этих идей, внес бы поправки и коррективы и превратил бы голую идею в предварительный план операции. Дальше он пришел бы с этим планом ко мне, я тоже внес бы свои замечания и изменения, и только после этого мы могли бы предложить его для обсуждения на президентском совещании. – И когда бы я это все сделал, господин министр? Меня же выдернули на совещание прямо с взлетного поля космодрома. – Значит, не надо было озвучивать эти мысли вообще. Внесли бы свою идею позже, обычным порядком. Толку было бы куда больше. – У нас нет времени, господин министр. Я слушаю вас и удивляюсь, как Федерация смогла продержаться двадцать лет в войне с таким опасным врагом при подобном подходе к делу. Вы же адмирал флота, господин министр, я не верю, что вы не понимаете, что будет, если дать кваргам достроить их линкоры… – Вот что, капитан Лавров, – резко прервал меня Бронштейн, – вы совершенно меня не слушаете и не делаете нужных выводов из моих слов. Единственное, что заставляет меня с вами все еще разговаривать, это ваше неподдельное стремление к победе над кваргами, которое вы уже не раз всем нам демонстрировали, и которое постоянно ставите выше любых личных интересов. Вот сейчас, доводя меня до бешенства своим хамством, вы очень рискуете карьерой, и, как мне кажется, прекрасно это понимаете. Зачем вы это делаете, капитан? – Мне нужна эта операция, господин министр, – проявляя максимум терпения, ответил я, – мы и так потратили слишком много времени на подготовку. Если мы позволим кваргам ударить по нашим планетам их новым оружием, Федерация не выстоит. Я это знаю точно, я видел такой корабль в бою с обеих сторон прицела. Вы правы, сейчас мне уже безразлично, что будет дальше с моей карьерой, но я не хочу, чтобы из-за моего бездействия в небытие отправились двести миллиардов человек. Я уже умер однажды, господин министр, но тот парень, что смотрит на нас сверху, дал мне второй шанс, и теперь за мной должок, ведь не зря же он это сделал, а долги свои я привык выплачивать в полном объеме. – Астероидная горячка? – задумчиво спросил Бронштейн, – я помню, мне говорили. – Господин министр, я взял на себя смелость подготовить проект вашего приказа о боевых испытаниях новых торпед. Там сказано, что вы санкционируете их проведение, но оставляете выбор целей в тылу противника на мое усмотрение. Если я не вернусь оттуда, виноват буду только я, ведь это будет исключительно мое решение, да и головной боли у вас без меня заметно поубавится, ну а если все получится, всем будет очевидно, по чьему приказу я действовал, – сказал я, скидывая на планшет министра соответствующий файл. Бронштейн секунд пятнадцать смотрел мне в глаза и молчал, а потом опустил взгляд на экран и углубился в чтение. Министр хмурился и вносил в текст какие-то правки, потом отложил планшет и вновь поднял взгляд на меня. – Я подписал приказ, капитан. Пятый ударный флот выделит вам корабли для поддержки проведения операции. Их количество и состав согласуете с адмиралом флота Нельсоном. – Спасибо, господин министр, – ответил я вставая. Я уже выходил из кабинета Бронштейна, когда он остановил меня своей фразой: – Я, пожалуй, как-нибудь смирюсь с головной болью, капитан. Альтернативные варианты развития событий нравятся мне куда меньше. * * * В пространство кваргов мы проникли пятью отдельными группами. Сопровождавшие наши транспорты корабли адмирала Нельсона остались далеко позади, поскольку не были оборудованы нашими последними версиями станций РЭБ. Тащить их за собой во вражеский тыл означало лишь подвергать корабли неоправданному риску, а всю операцию ставить на грань срыва. Пустотные доки, в которых кварги строили свои гигантские корабли, размещались в пяти подконтрольных врагу звездных системах, расположенных достаточно далеко друг от друга, поэтому мы были вынуждены выводить наши корабли на рубеж атаки независимо друг от друга, согласовав только точное время начала операции. Одновременное начало атаки требовалось для обеспечения внезапности, на которую в значительной мере опирался мой план. Адмирал Бронштейн был совершенно прав, называя нашу операцию авантюрой. Ничем иным она и не могла быть, учитывая дикий дефицит времени и ресурсов, который мы испытывали при подготовке. РОК и ГВИ едва успели изготовить нужное нам количество торпед и командирских машин, а переоборудование транспортов в полуразведчики-полуавианосцы шло с таким скрипом, что иногда мне приходилось не вылезать из доков сутками. В результате все равно получилось нечто, что стоило называть скорее недоразведчиками-недоавианосцами. Все-таки средний войсковой транспорт – изрядная туша. Не крейсер, конечно, но уже и не эсминец. Попробуй такое замаскировать. Мы не успевали штамповать процессоры для станций РЭБ, что уж говорить о монтаже и подгонке настроечных параметров. Итог вышел гораздо печальнее, чем мне представлялось, но сейчас об этом жалеть было уже откровенно поздно, мы летели в пасть к жабам, тьфу, к кваргам. С каждой группой шло по одному среднему разведчику, модернизированному по образу и подобию корабля, на котором мы с Юн Гао летали в разведывательный рейд. Их задача заключалась в наблюдении за испытаниями. Что бы ни случилось, они должны были вернуться и доложить о результатах атаки. Две группы состояли только из одного транспорта и разведчика. В их задачу входило уничтожение одиночных пустотных доков с недостроенными линкорами. Еще две группы состояли из разведчика и двух транспортов и шли к системам, где верфи кваргов располагались парами. Самая многочисленная группа, с которой шел я сам, двигалась к наиболее густонаселенной системе из обнаруженных нами в прошлом рейде. Четыре пустотных дока в ней располагались на орбите шестой планеты, газового гиганта, как водится. Четыре наших транспорта и средний разведчик вышли из прыжка за границами системы. Два дня мы медленно и аккуратно пробирались через внешний пояс астероидов, чутко прощупывая пространство лучшими сканерами из тех, что инженер Джефф и профессор Штейн смогли собрать на основе новых процессоров. На наше счастье углубляться в центральные районы системы, где вращались вокруг здешнего светила землеподобные планеты, нам не пришлось. Нарваться там на патруль кваргов или на сеть стационарных сканеров было во много раз легче, чем на окраине системы, хотя в том, что доки будут усиленно охраняться, сомнений у нас не возникало. Мы лишь рассчитывали, что охранно-патрульные силы успели расслабиться и облениться за годы спокойной службы, и их бдительность хоть и немного, но притупилась. Так ли это было на самом деле, или успешно сработали станции РЭБ нового поколения, но на рубеж атаки мы вышли необнаруженными и даже с небольшим запасом времени. Транспорты осторожно погасили скорость и зависли в пустоте, а разведчик выдвинулся чуть ближе к объекту атаки и выпустил в его сторону компактный зонд. Через несколько часов зонд вернулся, и мы стали обладателями трехмерных изображений наших целей. Я не обманул министра обороны, мы действительно чуть не опоздали. Судя по внешнему виду линкоров, степень их готовности приближалась к восьмидесяти процентам. На паре кораблей уже смонтировали почти всю внешнюю обшивку и сейчас устанавливали башни главного калибра. Ну что ж, наше время ожидания подошло к концу, и транспорты начали разгон в сторону целей. Спустя час ворота трюмов разошлись в стороны и катапульты вытолкнули из внутренних объемов кораблей командирские машины и наши новые торпеды. На каждый док мы планировали их направить по пять десятков. Командирские машины разошлись в разные стороны, уводя за собой по десять торпед, чтобы обеспечить одновременную атаку дока с нескольких направлений, а корабли развернулись кормой вперед и приступили к плавному торможению. – Обнаружен противником! – доложил командир транспорта Бриджтаун капитан третьего ранга Бозуорт. – Немедленно разгоняйтесь и уходите в прыжок! – скомандовал я, наблюдая, как охранные силы кваргов перестраиваются и набирают скорость для атаки обнаруженного корабля, – Выпущенные вами машины мы подберем сами. – Разрешите поднять истребители с Бриджтауна, господин капитан? – обратился ко мне кавторанг Матвеев. Нельсон приставил его ко мне для командования истребителями, переданными нам с авианосца Виндхук. На каждом из транспортов базировалось по восемь машин. На всякий случай, как объяснил мне Нельсон, и я не возражал, все равно нужного количества торпед, чтобы забить корабли под завязку, мы изготовить не успели, и место еще оставалось. – Пожалуй, самое время, – кивнул я. Пусть попытаются связать боем корветы противника и увести их за собой.