– Я не могу есть овощи! Ненавижу овощи. И Медвежий Страж их ненавидит. Поэтому я пообещал не вкушать растительную пищу до тех пор, пока вражеское копьё не пронзит моё сердце. Съем овощи – и сразу потеряю божественное благословение. Потеряю силу. Зато если выпить пива или съесть сочную свиную рульку… Я хлопнула себя ладонью по лбу, забыв о связке ключей в руке. И этому человеку я собираюсь доверить спасение Соляриса и народов Круга от Красного тумана?! – Так зачем ты пришла, принцесса? Для того, чтобы о бытии меня расспрашивать? Ты не похожа на летописца или тех, кто приходит поглумиться над врагом после победы, думая, что это сделает её слаще. Устало вздохнув, я снова посмотрела на Кочевника. Он по-прежнему исходил по́том и, потирая шею в той области, где должен был скрываться длинный порез от драконьих когтей, выглядел крайне паршиво. Но вот взгляд… Взгляд оставался осознанным, решительным, диким. Ни лихорадка, ни отсутствие питья и еды не сломили его. Искать подход к такому человеку – то же самое, что искать его к лесному зверю. – Тесея, – произнесла я, не найдя иных рычагов давления, и лицо Кочевника переменилось. Лучшее в девяти туатах образование отточило не только мой ум, но и мою память. – Ты шептал это имя в неметоне, когда Солярис ранил тебя. Перед смертью люди не вспоминают кого попало. Тесея – это твоя жена? Это её забрал Красный туман, да? Кочевник молчал с минуту, и я слышала скрип зубов, с которым он пережёвывал воспоминания о страшной потере и чувство собственного достоинства. Представляю, как унизительно открывать свою душу тому, по чьей вине тебя собирались предать секире палача. – Да, забрал, – медленно произнёс Кочевник и дёрнул ногой так, что стоящее рядом с ним ведро разбилось на щепки о противоположную стену. Судя по запаху, в ведре была моча. – И нет, это не жена. Сестра. Так ты со мной о Красном тумане поговорить пришла, значит? Пф… – Не поговорить. Я пришла сделать тебе предложение. – И, не дожидаясь реакции, я выпалила как есть: – Ты спас меня в Цветочном озере, а я не забываю добра. Жизнь должна оплачиваться жизнью. Ты ведь хочешь уничтожить Красный туман и вернуть пропавших людей? Так и я хочу того же! Однако Соляриса, моего друга, схватили сразу после нашего возвращения в замок. Обвинили в предательстве, которого он не совершал. Я должна спасти его, чтобы спасти всех остальных. – Так в чём проблема? – фыркнул Кочевник. – Ты же принцесса… – Вот именно. Я принцесса, а не королева. Слово моего отца – закон для всех, включая меня. Вдобавок я не мужчина, не воин. Мне не позволят приблизиться к Солу и на шаг. Ты же выжил после того, как тебе вспороли горло, и имеешь силу самого Медвежьего Стража, берсерка всех берсерков. Однако я сомневаюсь, что ты умеешь отращивать новые головы, а на следующем рассвете тебе придётся попрощаться со своей. Вряд ли ты тогда сможешь вернуть сестру и победить Красный туман. – Соловей, – сказал Кочевник вдруг, пронзая меня взглядом голубых глаз из темноты своей камеры, и усмехнулся в ответ на мой немой вопрос. – Поёшь так же красиво, как поют соловьи в моём родном лесу. Но эти птицы совсем не годятся в пищу – одни кости, да и мясо безвкусное. Не будь соловьём, принцесса, говори прямо, что тебе нужно. Ты хочешь, чтобы я помог зверьку бежать, так? – Только если твоего желания вернуться с сестрой в родной лес и вместе слушать пение соловьёв достаточно, чтобы ты объединился со своими врагами против другого врага. Согласись, втроём справиться с неизвестным проклятием всяко легче, чем одному или даже вдвоём. – Ты себе льстишь, принцесса! – воскликнул Кочевник и зашёлся неприлично громким хрипящим смехом, который напугал даже заскулившего под столом пса. – Не каждый достоин стать моим врагом. А вот твой зверёк… Ух, он должен мне реванш! – Будет тебе реванш, – сказала я и поспешно добавила, представив, как Сол и Кочевник вгрызаются друг в друга прямо в донжоне: – Но только после того, как разберёмся с его заточением и туманом. А если пожелаешь, то будет ещё и золото… – Не нужно мне твоё поганое золото! – огрызнулся Кочевник, и я прикусила язык, мысленно поставив заметку, что о деньгах впредь лучше не упоминать. – Мне нужна сестра. И справедливость! – Значит, ты согласен? Кочевник молча поднялся на ноги, опираясь локтем о стену, и вдруг прильнул к решётке так резко, что я едва сдержалась, чтобы не отпрыгнуть назад. Похоже, он проверял мою решимость: оскалился в улыбке, обнажая сколотые верхние клыки, и вдруг протиснул массивную ладонь между железными прутьями: – Даю свой гейс. Так вы, дейрдреанцы, это делаете, да? Я покачала головой. Перед глазами предстала картина – лёд, раскалывающийся под копытами моей лошади, и Дайре, показывающий раскрытую и невредимую ладонь под замшевой перчаткой. Он тоже приносил мне гейс, но каким-то образом провёл и меня, и всех присутствующих на пиру. А мой отец и вовсе нарушил свой… Чего в таком случае стоят все эти гейсы? – Не нужен мне твой гейс, – ответила я, возвращая факел на стену и перебирая связку ключей, чтобы выбрать подходящий к тюремной камере. – Я тебе верю. Ты ведь поверил мне. – Хм, да, поверил, но лишь потому, что я тебя одной левой ушатать могу, если что-то пойдёт не так, – хмыкнул Кочевник, и я замерла с ключом в замке, но было поздно: он уже щёлкнул. Толкнув плечом решётку, Кочевник вышел из камеры. С замиранием сердца я прижала связку к груди, незаметно зажав между пальцами ключ поострее, но Кочевника куда больше интересовал стол и выдохшееся пиво стражи, нежели я. Пнув вскочившего и зарычавшего пса, он схватил недопитую кружку и залпом осушил её. Я была готова поклясться, что с каждым новым глотком Кочевник начинал выглядеть не только румянее, но и здоровее. – Так-то лучше! – ухнул он, с грохотом ставя кружку обратно на стол, и обернулся ко мне уже без какого-либо намёка на болезненность. Перерезанная шея, кажется, тоже перестала его беспокоить: он небрежно почесал её прямо в том месте, где под повязкой должна была прятаться рана. – Ну что? Куда идём? – Наверх. Сначала нужно выбраться из катакомб. Ох, Дикий! Совсем забыла о Ллеу… Я взглянула на громыхающую связку в руке и поджала губы, прикидывая, пропустит ли он нас, если до этого сам вручил мне ключи от всех дверей. Ллеу ведь не идиот – догадался, зачем я иду сюда и что собираюсь сделать. В том случае, если ему предъявят обвинения, он легко может списать свою ошибку на занятость сейдом или то, что я наследница трона, а наследникам запрещено отказывать. Сколько я помнила Ллеу, он всегда был готов на всё, чтобы защитить Маттиолу и Гектора… А сейчас лучшая защита для них – спровадить меня с Красным туманом и Солярисом подальше от замка. – Чую выход… – А? Я оглянулась, уже стоя у двери в конце коридора, и вдруг обнаружила, что Кочевник не последовал за мной. Он по-прежнему стоял у стола стражи и буквально нюхал стену над ним, прогнав оттуда тюремную собаку. – Тут есть ещё туннели? Заложенные или потайные ходы… – Кажется, несколько, – ответила я, припоминая схему замка и истории о том, как мой далёкий предок, король Опал, велел перекрыть часть катакомб после того, как его маленький сын потерялся в них и умер от голода раньше, чем его успели найти. – Один прежде соединял темницу с восточным постом стражи… – Если сравнивать с главным входом в катакомбы, то это ближе или дальше до места заточения твоей ящерицы? – Пожалуй, ближе. Стой, что ты собираешься делать? Учти, здесь есть очень важные стены, которые, если их повредить… – Отлично! – воскликнул Кочевник, не дослушав. – Пойдём напролом! И, одним движением перевернув стол, он отошёл на несколько шагов назад, разбежался и приложился о стену головой. – Кочевник! – взвизгнула я, не зная, за что испугалась больше: за его голову, которая, покрывшись каменной пылью, даже не закровоточила, или за стену, которая вмиг пошла глубокими трещинами. – Пожалуйста, не разрушь мой замок! Кочевник!!! Хватило всего пяти ударов, чтобы стена рухнула, как игрушечная, будто детский песочный куличик сломали, а не древнее здание, сложенное из цельных булыжников тысячу лет тому назад. За стеной действительно оказался проход, узкий, тёмный и извилистый, по которому тёк удивительно свежий воздух. Очевидно, его Кочевник и учуял. Неужели он и вправду зверь?! – И это я выпил всего полкружки! Знала бы ты, на что я способен от двух! – загоготал он, отряхиваясь от пыли всем телом, как тот сторожевой пёс, который теперь повизгивал, забившись в угол где-то на другом конце темницы. Забыв про меня, Кочевник перепрыгнул груду камней и понёсся вперёд. Мне не оставалось ничего, кроме как побежать тоже, схватив факел и подобрав подол платья. – Эй, погоди! А как тебя зовут? – крикнула я Кочевнику в спину, следуя за звуком его тяжёлых шагов. Он бежал так быстро и так уверенно, будто жил здесь дольше меня. – То есть я имею в виду, твоё настоящее имя… – Для всех, кто не часть семьи, моё настоящее имя Кочевник! – донесло до меня эхо, и я вздохнула, понимая, что, похоже, нажила себе ещё одну проблему. Не знаю, сколько именно мы бежали, но за это время у меня успели устать ноги, а подол платья, судя по треску ткани, порвался. Однако в какой-то момент у меня заложило уши, и я почувствовала, что мы поднимаемся в гору. Спустя две минуты впереди показался просвет. К тому моменту, как я догнала Кочевника, держась за колющий бок, из пролома, куда он выскочил первым, уже перестали доноситься звуки битвы, сменившись стонами и бранью. Оказывается, этот туннель действительно соединялся с восточным постом: мы оказались прямо в комнате хускарлов на первом этаже замка, где Кочевник расшвырял всех воинов, которые готовились к дежурству, всего за минуту. Хорошо, что я успела крикнуть ему бить их наповал, а не на смерть. Сила Медвежьего Стража была поистине сокрушительной: на полу лежало целых семь мужчин ростом с боевого коня, в то время как сам Кочевник едва дотягивался до крючка на стене, на котором как раз висело его снаряжение. Накидка с капюшоном из бобрового меха. Нашейная гривна из меди. Топор, увенчанный орнаментом туата Талиесин. Эти вещи сделали Кочевника ещё сильнее: он снова проломил стену, на этот раз всё-таки несущую, и где-то позади послышался грохот обвалившегося потолка. Молясь всем богам, чтобы нас не придавило где-нибудь по пути, я следовала за Кочевником по пятам и только выкрикивала, в какую сторону сворачивать, чтобы добраться до башни-донжона. Приходилось то и дело уклоняться от хускарлов, летящих во все стороны: Кочевник сбивал их с ног одного за другим, даже не используя топор. Его кулаки, как и улыбка, были залиты кровью. Я до того впечатлилась этим зрелищем, что даже забыла попросить заскочить в мою комнату, чтобы забрать походную сумку. – Здесь? – спросил Кочевник, остановившись перед покосившимися дверями башни в окружении двенадцати лежащих стражников, на драку с которыми у него ушло минут десять, не больше. Кочевник при этом даже не запыхался. Только лоб снова покрылся испариной, а сам он побледнел, как тогда в темнице, но тем не менее продолжал твёрдо стоять на ногах и улыбаться во весь рот словно умалишённый. – Сносить дверь? – Не надо! Я открою! Я трясущимися руками перебрала связку, стащенную из катакомб, и нашла ключ, который должен был открывать все двери в замке, не считая королевских покоев. Дверь башни легко поддалась. – Рубин? Ошейник из чёрного серебра на шее Соляриса отбросил несколько бликов при столкновении со светом моего факела. Сердце забилось где-то в горле, но уже не от бега, а от нахлынувших чувств. Сол сидел на ступеньках лестницы, ведущей на крышу, и просто… ждал своей казни. Цепей на нём не было – только узы непонятного мне смирения. Вокруг валялись детские игрушки, пережёванные временем, осколки витражей и деревяшки от моей сломанной детской колыбели. Из разбитого окна тянуло морозом и ветром, из-за которого волосы Соляриса всколыхнулись, когда он встал и шагнул мне навстречу. – Что ты здесь делаешь?! – прорычал он с такой злобой, словно не был рад меня видеть. Однако Сол всё равно схватил меня за плечо когтями и отодвинул себе за спину, когда в дверях показался Кочевник. – А что здесь делает он?! И, главное, как? Я сразу поняла, что имеет в виду Солярис – как Кочевник умудрился выжить после неметона. Благодаря этому интересу Сол смотрел на Кочевника не столько враждебно, сколько заинтересованно. Ох, когда я расскажу ему про этот бредовый гейс с Медвежьим Стражем, овощи, пиво и мясо… – Я пришёл за реваншем, зверь! – ответил Кочевник, демонстративно кладя руку поверх топора, болтающегося у него на поясе. – Ещё никто не побеждал Кочевника! Я спасаю твою задницу только потому, что хочу убить тебя сам! Просто… немного позже. – Превосходный план, – оценил Солярис, а затем повернулся ко мне и встряхнул за шкирку, как котёнка. – Ты дура?! Всё, что я сделала в ответ, – это обняла его. Тёплый, как само солнце, и крепкий, как камень. Он застыл, вскинув вверх руки, словно я прижала к его груди меч, а не свою голову. Раньше Солярис пах старыми книгами и мускусом, но сейчас он пах домом – местом, где меня всегда ждали. Утыкаясь в него носом, я чувствовала себя в безопасности даже здесь, в разрушенной башне, куда вот-вот должна была подоспеть толпа хускарлов с булавами наперевес. Сровняй Кочевник мой замок с землёй, я бы отстроила новый. Забери туман все города и деревни на земле, я бы нашла способ вернуть их. Исчезни туат Дейрдре с лица континента, я бы основала точно такой же. Для меня не было ничего невозможного, но только пока Солярис был рядом со мной. – Руби… Его рука, такая же мягкая, как и голос, опустилась мне на макушку и ласково погладила по волосам. – Я никогда тебя не оставлю, – прошептала я, неохотно отстраняясь. – Полетели отсюда. Сейчас же. – Полетели? – переспросил он, склонив голову набок. – Как? – Что значит «как»? Так же, как и всегда. – Рубин… Посмотри на мою шею. Ты видишь, что на ней? – спросил он. – Да, вижу. На ней ошейник. И что? – растерялась я, искренне не понимая, почему Сол вдруг так помрачнел. – Чем он мешает? Да, будет больно, но когда ты перевоплотишься… – Я не смогу, – сказал Солярис и подтёр пальцами струйки шипящей горячей крови, снова и снова скатывающейся по шее и пропитывающей воротник рубахи. Чёрное серебро разъедало кожу драконов точно так же, как людскую разъедает долгое пребывание в солёной воде. Оно причиняло боль, мешая заживлять раны, и без конца отравляло. А ещё… – Виланда выковала его для меня после того, как поймала, а металл закалила сейдом. Он не гнётся и не ломается. Попробую перевоплотиться – и ошейник сломает мне шею. Его можно только расстегнуть ключом Оникса. Земля ушла у меня из-под ног. Я попятилась, но натолкнулась спиной на Кочевника, нетерпеливо притоптывающего ногой в ожидании и без конца спрашивающего, когда же мы двинемся в путь. Но теперь я не знала ответа на этот вопрос – не знала, куда идти и хотя бы как выйти из башни невредимыми. Кочевник был невероятно силён для смертного, но, подоспей сюда весь отцовский хирд с сотней крепких воинов, едва ли он и Солярис справятся с ним. Покинуть замок можно было только с крыши… Но я забыла об одной детали – ошейнике. – Тебе было всего пять, когда Оникс снял его с меня, Руби. Нет ничего удивительного в том, что ты не помнишь, как он устроен, – вздохнул Сол, вновь оседая на лестницу под крышей. – Увы, ничего не выйдет. Пожалуйста, Рубин… Вернись в свою спальню и сделай вид, что всего этого не было. – Я не оставлю тебя, сказала же! – воскликнула я, нависнув над Солярисом. – С каких пор ты так легко сдаёшься?! Мы уйдём отсюда либо вместе, либо не уйдём вообще! – А я уйду в любом случае, – вдруг встрял Кочевник, потеряв терпение. Сняв с пояса топор, он подскочил к витражному окну, выбил остатки стёкол рукоятью и принялся примеряться, как бы вылезти из него так, чтобы не упасть и не расшибиться с соколиной высоты башни. – Вот так и доверяй дикарям. Нет чтобы довериться старому другу!