– Нет, конечно. Его дед развил такую бурную деятельность, что самостоятельно Захар и междометия сказать не может. Только все это пустая трата времени. Еще до того, как дед сумел добраться до внука, он рассказал, где находится нож, которым он выкалывал глаза Штейну, – ответил генерал. – Нож был найден именно там, где и сказал Захар. На нем его отпечатки пальцев. – Странно, – удивился Лев. – И в квартире Подольского, и в квартире Штейна Захар действовал крайне осторожно, не оставив ни одного отпечатка, а на орудии убийства они есть? – Тому имеется простое объяснение, – произнес Орлов. – Орудием убийства послужил канцелярский нож, которым Захар пользовался на протяжении нескольких лет. О том, чтобы стереть с него отпечатки пальцев и выбросить, он попросту не подумал. – Ну, хоть за убийство ответит, – вздохнул Гуров. – Я ведь думал, его дед-адвокат отмажет. Расстарается, чтобы дело развалилось. – Он пытался, да не вышло. Прокурор уж больно дотошный ему достался, и следователь из принципиальных. Не все в судебной системе продажные, хоть у нас в стране и принято так думать. Большинство из нас честно исполняет свой долг, – просто, без наигранного пафоса, произнес генерал. – Впрочем, Антон Дербенев нашел другую лазейку. Уж не знаю, выгорит там или нет. – Что за лазейка? – оживился Крячко. – Теперь он пытается доказать, что внук страдает психическим расстройством и неспособен отвечать за свои действия. Уже назначили повторное освидетельствование. В случае положительного результата Захару грозит провести остаток дней в психиатрической лечебнице, – сообщил последние новости Орлов. – Все равно это не полная безнаказанность. – Казалось, Гуров ничуть не расстроился. – Многие годы ему придется сидеть под замком, общаться с ненормальными и видеть небо только сквозь больничные решетки. – В любом случае вы сделали все, что могли, – поддержал его генерал. – Теперь можно с чистой совестью выкинуть из головы и Захара Дербенева, и адвоката, и всю их семейку. – В этом деле встречались не только отрицательные герои, – многозначительно улыбаясь, заметил Крячко. – Взять хотя бы Наталью. Милая женщина, внимательная. И помощь следствию оказала огромную. – Это он о ком? – спросил Орлов у Гурова. – Об уборщице квартиры Штейна, – ответил Лев. – Она не уборщица, а помощница по хозяйству. Различать надо, деревня, – нравоучительным тоном заметил Крячко. – Между прочим, она тоже пострадала от действий Захара Дербенева. Этот негодяй хорошего человека без работы оставил. – Без работы, говоришь? Это скверно. Впрочем, если она действительно такая чудесная работница, то это продлится недолго. Кстати, жена генерала Стрижебокова как раз ищет женщину, которая помогала бы ей по хозяйству. Он совсем недавно об этом упоминал. Говорил, что от поисков подходящей женщины у его жены постоянная головная боль. Может, посоветовать ему вашу Наталью? – пряча улыбку, проговорил Орлов. – Лева, в деле есть координаты этой Натальи? Передай-ка их мне, я Стрижебокову шепну, может, и устроим хорошего человека на приличное жалованье. – Зачем же такие сложности, – оживился Крячко. – Вы, товарищ генерал, коллеге шепните, а с Натальей я могу переговорить. Пожалуй, прямо сейчас и отправлюсь. Рабочий день закончился, так что я совершенно свободен. Он коротко кивнул и вышел из кабинета. За ним последовал и Гуров. «Хорошо быть генералом, – меланхолично размышлял Лев, садясь в машину. – Захотел – помощницу жене нанял. Впрочем, моя Маша ни за что не потерпела бы другую женщину на кухне. Или нет? Может, она захотела бы избавиться от домашних хлопот и проводить все свободное время в модных салонах, наращивая ногти и выбеливая кожу лица? И что за жизнь у нас тогда была бы? Хорошо, что я не генерал. Уж мне точно никакая другая женщина в доме не нужна». Он завел двигатель, вывел машину на дорогу и помчался к единственной женщине, видеть которую был рад всегда.