Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 28 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Нет, я в полном восторге от радушности приема и такого роскошного карнавала, а угощение, тепло и огромное количество свечей просто вводит меня в восторг. – Что же не так? – уточнила Екатерина. – Скучно, – просто ответил Джакомо. – Нет интриги, нет остроты. – Вы игрок? – уточнила она у него. – Я человек, любящий ощущение азарта, – ответил ей Джакомо. – Вот вы знаете, что такое лотерея? Джакомо рассказывал молодой императрице свою идею, она же слушала его, ничем не выдав ни интереса, ни скуки. Казанова, пристально вглядываясь в ее глаза, никак не мог понять, зацепил внимание знатной дамы или нет. – Интересная мысль, – сказала Екатерина, когда он закончил свой монолог. – Лотереи у нас пока нет, но есть карты. Не хотите ли вы сыграть со мной в макао? – спросила она Казанову. – С удовольствием, – ответил он немного растерянно. Джакомо слышал, что русская императрица любит играть на камни, а он не мог сейчас похвастаться достатком. Когда сели за игорный стол, Екатерина привычным движением поставила на стол маленькую деревянную шкатулку и достала из нее большой бриллиант. Размер камня поразил Казанову. Конечно, он был наслышан о богатстве русской императрицы, но вот так играть в карты на огромный бриллиант с незнакомцем – это было для Джакомо и странно, и восхитительно одновременно. – Прошу простить меня, но я не могу поставить на кон что-либо равноценное, – сказал Казанова стыдливо. – А вы поставьте свою маску, – благородно предложила Екатерина, – она у вас тоже стоит немало денег. Сразу видно, настоящая венецианская работа, в умелых руках ее можно дорого преподнести. Игра была не то чтобы напряженной, но знаковой – Джакомо мечтал выиграть, чтобы не упасть в грязь лицом, и добился этого. Хотя у него была всего лишь восьмерка, но она била шестерку Екатерины. Получив свой бриллиант, он снял маску и протянул ее императрице. – Могу я в знак благодарности за такой интересный вечер подарить эту маску вам? Она называется Баута, маска смерти. Надевший ее уже не принадлежит себе, все, что вытворяет человек в маске, никак не относится к нему, все это проделки Баута. Эта маска убирает любую индивидуальность, в ней можно быть тем, кем ты не можешь быть в жизни. – Даже императрицей? – спросила Екатерина и, сняв свою маску, показала лицо. Казанова притворно удивился и тут же склонился в глубоком реверансе. – Встаньте, – сказала Екатерина, оставшись довольной произведенным эффектом. – Тогда давайте назовем выигранный вами бриллиант тоже Баута, – предложила она, – и у каждого из нас будет свой. Если верить вашим словам, то теперь мы с вами оба сможем быть теми, кем хотим в этой жизни. Они еще долго болтали, и позже Казанова вспоминал в своих мемуарах русскую императрицу, поразившую его своим величием и спокойствием. Немка по крови, она не привлекла горячего итальянца как женщина, поскольку особой красоты и огня в ней не было, но поразила его как личность – внутренней силой и особым умом. Когда же императрица уходила, то нечаянно смахнула веером свои карты на пол, и Джакомо увидел там девятку. Эта мудрая женщина выиграла, но решила снисходительно проиграть ему. Настолько великих женщин с точной мужской логикой Казанова еще не встречал и еще сильнее сжал в руке подарок царицы в надежде, что через него она поделится с ним своим даром выигрывать битвы и подчинять себе людей. Позже у них будут еще три встречи, на которых они обсудят календарь, Петра Первого и статуи в Летнем саду, но симпатии или других чувств меж ними так и не возникнет. Екатерина быстро забудет этого венецианца, который так нарочито хвастался своей дружбой с Вольтером, а он запомнит ее твердую поступь и взгляд, при котором хотелось тут же опустить глаза в пол. Своего трофея в виде большого бриллианта он будет даже немного побаиваться. То ли от огромной впечатлительности натуры Джакомо Казановы, то ли от того, что бриллиант правда нес в себе столько силы и энергии, сколько не мог поместить в себе простой венецианский повеса. * * * – Тормози! – кричал Янис, уже не стесняясь своего животного страха. Бесконечная дорога вымотала его полностью, и если бы сейчас встал вопрос, поехать с этими ненормальными или попасть в руки к боксеру Русику, то, возможно, он выбрал бы последнее. Тринадцать часов до Краснодара и еще семь до Сочи по крутому серпантину, который то поднимается змейкой в небо, то спускается почти до скалистого берега моря. Командирши неудавшегося Дон Жуана решили ехать по очереди, чтобы не терять время. Они предложили и ему вступить с ними в дозор и тоже периодически управлять машиной, но он отказался. Конечно, официальная причина, что все документы, включая права, превратились в труху после стирки неадекватной Женечки, а настоящую эти чужие ему дамочки знать не должны. Не собирается он рассказывать им личное, три дня – и разбежались навсегда, забыли, как зовут друг друга. Янис всю дорогу придумывал себе биографию для этих двух подруг, чтобы она выглядела правдиво, но в ней не было ни слова о нем настоящем. Когда ехала за рулем Валентина, женщина энергичная и, как понял Янис, с дефицитом адреналина, то дорога превращалась в ад. Они нарушали все известные правила дорожного движения, превышали скорость на недопустимую цифру и периодически всех подрезали. Иногда водители, которых обижала Валя на дороге, догоняли ее машину, но, увидев за рулем блондинку с ярко-красными губами, махали обреченно рукой и старались убраться от опасного автомобиля подальше. Возможность поспать представлялась, лишь когда за руль садилась Кира – невзрачная подруга Вали водила машину спокойно и дисциплинированно. Поняв это, Янис, конечно, обрадовался, но счастье было недолгим. Валентина тоже засыпала под монотонное вождение Киры и начинала жутко храпеть. Сначала Янис даже не поверил, что милое снаружи создание может выдавать такие адские звуки, схожие с отбойным молотком. Избавиться от этого было невозможно никаким доступным способом. Не помогало ни постукивание по плечу, ни зажимание носа, причем, когда Янис проводил со спящей Валей эти манипуляции, она даже не просыпалась. Видимо, сон у нее бы крепким и богатырским. Кира, пытаясь защитить подругу, запрещала Янису к ней прикасаться. Не помогала ни музыка, включенная на полную мощность, ни беруши, которые Янис смастерил из подручных материалов. Поэтому к Сочи он подъезжал обессиленный, с одним лишь желанием – упасть на белые простыни сочинского отеля и уснуть. Но, видимо, что-то произошло в тот злосчастный день в небесной канцелярии, когда он поехал к красавице Евгении в гости, и теперь все его желания исполнялись полностью наоборот. – Тормози! – кричал Янис, но его никто не слышал. – Ты что, не видела, тебя гаишники останавливали. – Ага, – ответила Валя, энергично выкручивая руль на серпантине, – знаю я таких гаишников. Я, между прочим, не обязана тормозить в лесу, бандиты это. До Сочи несколько километров, вот доедем и там остановимся. – Валенок, ты уверена? – спросила Кира, не открывая зажмуренных глаз. – Кир, сто процентов. Ты что, мне не веришь? – бойко ответила Валентина и усиленно нажала педаль газа, стараясь продавить ее еще больше. Невзрачная девушка Кира, видимо, хорошо знала свою подругу, потому что еще сильнее зажмурилась и вцепилась в ручку над дверью двумя руками. – Нас сейчас вынесет в пропасть! – почти визжал Янис. – Лучше бы меня Русик убил или тезки гайдаровских героев загрызли, чем погибнуть, разбившись в лепешку в пропасти. – Это чем же лучше? – Валя умудрялась не только жать на педаль и крутить руль, но и разговаривать, поворачивая голову к пассажиру заднего сиденья, что убивало Яниса еще больше. – Смотри на дорогу! – потребовал он и насильно развернул голову блондинки обратно.
– Успокойся, – чересчур резво для убегающего от гаишников человека засмеялась Валя. – Ты в надежных руках, я гонщик. – Валентина, я тебе сейчас открою глаза. Будет больно, но ты держись. Если ты сыграла в приставку и всех там обогнала, то это еще не значит, что ты гонщик. Даже, – заметил Янис, вглядываясь в окно заднего вида в отстающий автомобиль ДПС, – если компьютер выдал тебе медаль и кучу сертификатов. – Валя и правда бывшая гонщица, – осторожно сказала Кира, словно сама не верила в это. – Бывших, Кира, не бывает! – увлеченно крикнула Валентина, перескочив очередной серпантинный изгиб. Но гонки неожиданно прервал показавшийся впереди пост ДПС. Их, видимо, уже ждали, потому что через дорогу были протянуты ежи и весь личный состав вышел встречать путешественников, радостно держа в руках автоматы. – Ну вот и приехали, – обиженно сказала Валя. – Ябеды, догнать не смогли, так своих предупредили. Вот что за люди? – разочарованно задала Валентина риторический вопрос, на который никто и не думал отвечать. Сидящие с ней в машине люди, напротив, были благодарны сообразительным гаишникам и даже длинной ленте с шипами под названием «еж». – Хвала нашей дорожно-постовой службе, – простонал Янис, растекаясь на заднем сиденье. Краем уха он слышал, как, сделав свой голос кукольно-приторным, бывшая гонщица Валя с удивлением говорила о том, что решила, что за ней несутся бандиты. Она читала в интернете, что на дорогах Краснодарского края водятся такие, и специально искала пост ДПС, мечтая о спасении. Сама же она не представляет, как у нее хватило смелости так гнать машину. Янису же очень хотелось знать, кто ее муж. Кто тот мужчина, который в состоянии жить с этим ураганом и при этом заводить с ней детей и собак. «Возможно, никакого Владимира Анатольевича не существует», – мелькнула шальная мысль в голове. Хотя тогда чьи вещи сейчас на нем надеты? Все его имущество, включая телефон и паспорт, было бессовестно испорчено дурой Женькой, лишь легкие туфли-лоферы пережили порошок и кипячение. Как ни просил Ян этих двух ненормальных заехать в магазин, чтобы переодеться, они не разрешили. Валентина торжественно вручила спортивные шорты и футболку мужа. Они были несколько великоваты стройному Янису, но, подвязав шорты кожаным ремнем, женский совет решил, что пойдет. Яну страсть как не хотелось, чтобы эти две ненормальные шантажирующие его подруги знали, кто он и чем занимается. Поэтому пользоваться их телефонами и светить рабочие номера Янис не стал. Ничего страшного не случится, если он выпадет из зоны доступа на выходные, такое и раньше бывало, когда он увлекался какой-нибудь красоткой. Сейчас же Янису хотелось, чтобы эти три дня быстрее закончились. Он похоронит память о них где-то далеко и глубоко внутри под семью замками и не будет доставать оттуда никогда, как Кощей Бессмертный свою иглу. * * * – Ты не должен этого делать, – настойчиво сказала Ольга Леонидовна своему мужу. Вообще-то, она не любила спорить с суженым, с которым прожила уже больше четверти века, и надо сказать, делала это крайне редко, но сейчас она защищала дочь и была как тигрица, охраняющая интересы своего звереныша и готовая абсолютно на все. – Это не обсуждается, – твердо ответил ей Павел Петрович. – Так уж случилось, это традиция, и я намерен ее продолжить. – Но ты заставишь Киру чувствовать себя неполноценной и обидишь ее. – Олененок, – Павел Петрович отложил в сторону телефон, в котором по традиции за завтраком читал новости, и, положив свою руку на руку супруги, сказал: – Я тебе объяснял, что это очень важно для нашей семьи. Для тебя это просто камень, для меня же бессменная традиция. Ее не уничтожили ни войны, ни большевики, ни время. Эта традиция – стержень, достоинство, данное нам предками. Именно поэтому в нашей семье все люди успешные. – Не говори глупости, – сморщилась Ольга Леонидовна и выдернула у него из ладони свою руку. – Вы такие, потому что это генетика – академики, ученые, доктора наук. Ты же умный человек, даже чисто статистически в вашей семье не могут родиться дебилы. – Да и супругов мы себе выбираем соответствующих, – сделал комплимент жене Павел Петрович. – Вот именно, и камень здесь совершенно ни при чем, – согласилась Ольга Леонидовна, – но я сейчас о другом. Выбирая одну, ты словно говоришь другой, что она хуже. – А что ты предлагаешь? – развел он руками. – Не дари этот проклятый камень никому, пусть продолжает спокойно лежать в банковской ячейке. – Ольга, – так официально он называл жену, когда злился, – родители камень подарили именно мне. Кире уже двадцать семь, и она тянет с замужеством, она даже ни разу не показала нам этого своего Савелия. – Ты не сделаешь этого, – решительно сказала Ольга. – Сделаю, – мягко, но очень настойчиво ответил ей муж. – Я прошу тебя, – со слезами на глазах произнесла она, глядя на море через штору, что колыхалась на ветру. – Твои сестра и брат ненавидят тебя из-за того, что родители поступили именно так. Ты хочешь, чтобы так же было с нашими девочками? – Они ненавидят меня, как ты выразилась, – со вздохом сказал Павел Петрович, сняв очки и протерев глаза, словно от напряжения, – оттого что я успешен, что у меня прекрасный крепкий брак, две дочки – одна умная, другая красивая. – Ты опять делишь детей! – вскрикнула Ольга Леонидовна. – Мои брат и сестра просто завидуют мне, хотя то, что я имею, – это не подарок небес, а огромная работа. Моя работа, моя семья – это огромный расчет и большой труд. Если бы они хоть немного подумали о своих поступках, возможно, и не пришлось бы завидовать и злиться. – Может, ты и на мне женился по расчету? – спросила она грустно, но без злости. – Это какой же был у меня расчет? – засмеялся Павел Петрович. – Конечно, ты танцевала в Большом, но четвертого лебедя, у тебя не было ни славы, ни перспектив, не говоря уже про деньги… Было видно, что он хотел добавить что-то еще, но и то, что произнес Павел Петрович сейчас, звучало довольно грубо и обидно, поэтому он остановился. – Ну, про мои перспективы сейчас можно только догадываться, – холодно ответила Ольга Леонидовна, – а выгода все же была – ты хотел жениться раньше других и на достойной партии, иначе бы камня тебе не видать, а ты очень хотел его получить. – И твердо добавила: – По мне, так лучше быть одной, чем жить с нелюбимым человеком, и я поддерживаю в этом решении Киру. – Поэтому она в двадцать семь лет и одна, что ты ее так настойчиво поддерживаешь, а Злата молодец, глядишь, через год и внука нам родит, а это что?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!