Помощник собрал десятников в большом шатре. Янур Ильдуан сидел посередине, на ковре, поджав под себя ноги, качаясь из стороны в сторону. Казалось, он не заметил, как его десятники зашли в шатер. Опустив голову, он что-то бормотал. — Господин, — окликнул его болышчы. Тархан очнулся. — А? Вижу, собрались. Слушайте меня внимательно. Говорил он недолго. — Я должен отомстить за сына, а значит, это должны сделать все. Так? — Так, господин, — дружно ответили соплеменники. — Сделаем так. Быстрая трапеза, и после восхода солнца сбор всей сотне в центре лагеря. На конях, при оружии, здесь остаются только мой сын… — Он запнулся, но пересилил себя, — мой сын Джабу, знахарь, наложницы и два ратника, что готовят пищу. Остальные идут со мной. Выходим к Рубино, окружаем его, поджигаем дома и городьбу горящими стрелами. Всех, кто вырвется из огня, бьем насмерть. Всех, кроме семьи старейшины Дедила. Ее взять живой, ею займусь я сам. Да, еще десятку Рабиба закрыть выход полян к реке. Это все! — Вопрос дозволь? — подал голос болышчы. — Ну? — В Рубино мы полян перебьем, но не кинутся ли им на помощь поляне соседних сел? — Они враждуют между собой. Тем более им уже известно, что натворил Вавула. Мы покажем, что пришли мстить роду Дедила, они не выйдут. А если выйдут, то и их порубим, — повысил голос тархан. — Что еще? — Послушай, господин, — поднялся десятник, которого тархан назначил прикрывать выход от Рубино к реке. — Зачем бить молодых женщин, девиц и детей? Их можно забрать и продать. Тархан гаркнул: — Я сказал, перебить всех, кроме семьи Дедила, всех! Никакого ясыря. Это месть, а не сбор дани. Месть за моего сына. Кто еще не понял этого? Десятники промолчали. Тархан кивнул помощнику: — Займись, Турис, трапезой и строй сотню на выходе из лагеря. Как построишь, зайди ко мне. Буду у себя в шатре. — А покушать, господин? — Я напьюсь кровью проклятых полян. Всем уйти! Помощник-болышчы с десятниками быстро покинули шатер тархана. Пошли к своим отрядам, где уже готовилась трапеза. Авартук остался при десятнике Рабибе. Ильдуан прошел в малый шатер, сел возле сына. Знахарь сказал: — Он больше не говорит, господин. Тархан вздохнул: — Эх, Джабу, Джабу, зачем я взял тебя в поход? Зачем понравилась тебе эта полянка? Зачем ты бросился в погоню? Тархан взглянул на знахаря: — Он слышит меня? — Да, — кивнул Карим. — Я отомщу за тебя, сын, сделаю, что смогу… Недоговорив, тархан поднялся и вышел из шатра. Болышчы уже собрал сотню. Посмотреть на Вавулу и его спутников сбежалось почти все село. Позвали старейшину. Тот появился, не мешкая. — Вавула? Ты вернул невесту? — Как видишь. — Видать-то вижу, ответствуй, как получилось? Пришлось рассказывать. Узнав о том, что Вавула и Коваль побили в лесу хазар, отец схватился за голову: — О, боги, что же теперь будет? Вы убили сына тархана. Теперь он придет мстить нам. Мужики смотрели друг на друга. — Ты понял, что натворил? — закричал на сына Дедил. — Я вернул невесту. — Он вернул, — передразнил Дедил, — а о том, что Ильдуан заявится сюда со всем своим отрядом, не подумал? — У него не может быть много воинов — их примерно сотня, у нас на селе полусотня мужиков наберется. А еще соседи. Дедил проговорил: — Соседи… Чего от них ждать? Весть о том, что смельчаки из Рубино вернули Ведану из хазарского полона, быстро разнеслась по округе. В Рубино прискакал Кобяк с тремя мужиками. Соскочил с коня, кинулся к Ведане, обнял. — Дочь моя. Поехали домой, не будет тебе счастья с Вавулой, он даже защитить тебя не смог. — Нет, отец, я останусь с ним. Люб он мне, и никто не заставит меня бросить его. В разговор вмешался Дедил: — Веденей, сейчас не время для семейных дрязг. Мои удальцы убили трех хазар, среди них и сын тархана. Хотя Сидор и молвит, что тот живой остался, но ранен, видно, сильно, потому как получил обухом по голове. Теперь взбешенный Ильдуан обязательно пришлет сюда свое войско и разорит наши села. — Хорошая новость, — сказал угрюмо Кобяк, — любой поступил бы так же на его месте. Мыслю, он будет мстить тебе, твоему роду. Я забираю Ведану и увожу домой. Твой сын наделал делов, пущай он и отвечает. — Но Вавула спас ее от полона и унижений, Веденей. — Не надо было умыкать! — Тогда Джабу забрал бы ее прямо из твоего дома и тогда уже ты бы думал, как вытащить ее из неволи. Сын тархана все равно добился бы своего, раз она понравилась ему. Кобяк взглянул на Дедила: — И что ты хочешь? — Мне одному село не удержать. Хазары сожгут дома и разорят Рубино. Заберут в полон всех, кого можно продать. А с Веданой и с нашей семьей, мыслю, поступят по-иному — страшной казни предадут. Посему, хочешь не хочешь, а надо объединяться, хотя бы на время. Кобяк спросил: — Ты Сергуна просил о помощи? — Покуда нет. — Так что медлишь? Посылай в Заледово. Дедил кивнул одному из своих: — Скачи в Заледово, передай, что слышал, старейшине Тихомиру Сергуну, скажи, мол, сосед помощи у него просит. Добре будет, если он сам к нам приедет. Торопись. Хазары медлить не будут. — Угу, уразумел. Гонец вскочил в седло и поскакал в Заледово. Дедил взглянул на Кобяка: — Ты что решил? — Чего я могу решить? Придется драться вместе с тобой. Только наперво давай всех немощных за Оку переправим.