Мы разговариваем с кем-нибудь, сообщая что-то и слушая других, читаем, пишем, поём, думаем, мечтаем… И во всех этих случаях используем язык. * * * Без языка общество людей не могло бы существовать. Все мы, конечно же, хорошо знаем сказку английского писателя Редьярда Киплинга «Маугли». Очень интересная история. Там один маленький индийский мальчик чудом уцелел при нападении тигра Шерхана. Оставшись без родителей, он попал на воспитание в семью волков, а потом волки приняли Маугли в свою стаю. Его учителем стал медведь Балу, а другом и защитником – пантера Багира… Нет смысла тут пересказывать всю эту захватывающую книгу. Да и не место. Но для нас тут главное заключается в том, что это только в сказке ребёнок, проживший многие годы среди зверей, может свободно пользоваться человеческим языком! В реальной жизни такого не бывает. Если ребёнок растёт не с людьми, а среди животных, то он никогда не научится говорить. Типичный пример. В 1920 году в джунглях индийского Миднапора были найдены в волчьем логове две девочки, которые прожили там довольно много времени. Их назвали Камала и Амала. Первой было восемь лет, а второй – полтора года. Они не только не умели разговаривать, но и вели себя как настоящие зверята: быстро ползали на четвереньках, рычали, высовывая язык, ели сырое мясо, хорошо видели в темноте. В результате за годы жизни среди людей девочки так и не смогли научиться свободно говорить и делать то, что умеет ребёнок уже в четыре года. В окружении людей они чувствовали себя несчастными. Вскоре Амала умерла. А Камала еле-еле научилась прямо ходить и даже выучила несколько слов, но в 1929 году и эта девочка умерла из-за почечной недостаточности. Аналогичный случай произошел и в Нигерии. Там в 1996 году в джунглях нашли мальчика-шимпанзе. Его назвали Белло, и он оказался физически и умственно неполноценным. Но зато он прекрасно перенял многие черты поведения обезьян, принявших его в своё племя, в частности их ходьбу. Белло был помещён в интернат для брошенных детей, и там он постоянно дрался с другими детьми, бросался предметами, а по ночам прыгал и бегал. Он так и не смог научиться говорить, а в 2005 году и вовсе скончался по неизвестным причинам. А вот у нас в стране стал известен Ваня Юдин, которого прозвали «русским мальчиком-птицей». Когда социальные работники города Волгограда нашли его в 2008 году, ему было шесть лет, и говорить он не мог. Мальчик практически ничего не мог делать, он просто щебетал и складывал руки, как крылья. Этому он научился у своих друзей-попугаев (мальчик долгое время находился в квартире, в которой в клетках содержались десятки птиц его матери, которая изолировала ребёнка от мира, заперла в квартире, не пускала гулять, не отдала в детский сад и сама с ним не разговаривала). На человеческий контакт Ваня оказался не способен, а свои эмоции он выражал, махая руками. Подобные примеры можно было бы приводить до бесконечности. Но и этих трёх примеров достаточно для того, чтобы понять – без языка общество людей не могло бы существовать. И ещё одна важная штука: подлинное знание родной речи закладывается в детстве. Точно так же, как в детстве закладывается и система ценностей, и самооценка, и многое-многое другое. Так что детство – это не только славная пора, когда люди живут ощущениями и видят истину такой, какая она есть, не нарушая её излишними умозаключениями. Детство – это ещё и ядро будущей человеческой личности. И язык (в том числе и родной) легче всего учить в детстве, когда ещё всё в порядке с памятью и голова ещё не забита всякой «ерундой», какой она забита у взрослых. Кстати, вы не замечали, что родители и дети, говоря на одном и том же языке, нередко совершенно не понимают друг друга? Замечали? Но это уже тема для совсем другой книги… Литературный язык Территория России огромна. Да что там, это самое большое государство в мире, площадь которого (17 125 191 кв. км) почти в два раза превышает площадь идущей следом Канады. И население нашей страны в 2018 году составляло 146,9 миллиона человек. Совершенно естественно, что не все и не везде в России говорят по-русски одинаково. На севере, например, «окают», то есть чётко выговаривают звук «о». На юге, наоборот, – «акают», то есть произносят звук «о» как «а» в безударном слоге. Где-то весьма своеобразно произносят звук «г», а где-то свёклу называют бураком, где-то петуха именуют кочетом, а где-то вместо «бордюр» говорят странное для уха москвича слово «поребрик». Общим для всех является русский литературный язык, который сложился постепенно, в течение нескольких столетий. Литературный язык – это образцовый язык, нормы которого обязательны для каждого говорящего по-русски. Говорить и писать, соблюдая нормы литературного языка, – это значит говорить и писать правильно. Но что такое правильно? Правильно – это значит говорить и писать на унифицированном, понятном ВСЕМ языке. Говорить и писать на правильном русском языке – это значит ощущать себя частью единого целого, а не какого-то отдельного региона, профессионального сообщества или возрастной «тусовки». Знание норм и умение правильно говорить и писать составляют культуру речи. А культура речи – это часть общей культуры человека. Красота, величие, сила и богатство российского языка явствуют довольно из книг, в прошлые века писанных, когда ещё не токмо никаких правил для сочинений наши предки не знали, но и о том едва ли думали, что оные есть или могут быть. МИХАИЛ ЛОМОНОСОВ, русский учёный-естествоиспытатель, энциклопедист Вроде бы всё понятно. Но при этом трудно указать другое языковое явление, которое понималось бы столь различно, как литературный язык. Например, одни утверждают, что литературный язык есть некий общенародный язык, «отшлифованный» писателями и иными «художниками слова». Другие уверены, что литературный язык – это язык письменности, язык книжный, противостоящий живой речи, языку разговорному. Третьи не без оснований полагают, что литературный язык – это просто язык, общезначимый для всего народа. В отличие от территориального диалекта или жаргона, не обладающего признаками такой общезначимости. Только одна литература неподвластна законам тления. Она одна не признаёт смерти. МИХАИЛ САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН, русский писатель Я – не филолог. Но мне почему-то кажется, что термин «литературный язык» по своему происхождению связан с понятием «литература». А с чем же ещё? Или с понятием «литера», то есть «буква». Таким образом, это всё-таки письменный язык. Это не самостоятельный язык, а литературная разновидность употребления русского языка. Это – специально обработанная часть общенародного языка. А ещё литературный язык – это язык радио и телевидения, школьного обучения, науки, публицистики и т. п. Короче говоря, это язык, основным признаком которого является нормативность. Литературный язык существует как в письменной форме, так и в устной. Но это лишь часть общенационального языка – его лучшая часть. Есть два рода бессмыслицы: одна происходит от недостатка чувств и мыслей, заменяемого словами; другая – от полноты чувств и мыслей и недостатка слов для их выражения. АЛЕКСАНДР ПУШКИН, русский поэт, драматург и прозаик Русский язык в современном мире Все живые языки постоянно развиваются, совершенствуются, изменяются. Они имеют своё прошлое, настоящее и будущее. При этом язык неизменно выполняет своё важнейшее назначение – служит средством общения. Язык – это гигантская кладовая человеческой мысли. Он осуществляет связь времён, связь поколений. Система любого языка постепенно изменяется, несмотря на наличие норм, поддерживаемых школой, печатью, радио, телевидением, а также традициями. Изменения в языке происходят постоянно. Но они не всегда заметны в течение жизни одного поколения. Наиболее устойчивым является синтаксический строй языка. Что такое синтаксис? Что он изучает? Правильно – словосочетания, согласования, подлежащее, сказуемое, определение, дополнение и т. п. А вот наиболее изменчивым является лексический состав языка. Именно лексика, то есть словарный состав языка, особенно быстро откликается на всё новое, что появляется в общественной жизни, науке, технике, искусстве и быту. Например, ещё на моей жизни вошли в нашу речь такие слова, как «спутник», «космонавт», «космодром», «видеомагнитофон», «хиппи», «джинсы», «кроссовки» и т. п. Казалось бы, это было совсем недавно. А сейчас в нашем языке появилась масса слов, которых я уже не понимаю. Что такое «хипстер», «посирить», «сорян»? Что такое «необгоняшка»? Что такое «включить Герасима»? Мои родители не понимают обычные для меня слова типа «клава», «мерин», «грины», «аутсорсинг», «хедлайнер», «флэшмоб», «девайс», «аутлет», «приквел» и т. п. А мои дети, уверена, даже не поймут, о чём идёт речь, когда услышат такие знакомые моим родителям слова «ежовщина» или «коммуналка». И слава Богу, что не поймут… * * * Всякий язык носит на себе отпечаток истории и характера народа, который его употребляет. Разные слова ложатся в нём, как слои земли в геологических формациях: иногда правильными пластами, но большей частью – смешанные и искажённые. В английском языке, например, мы находим слова древнего языка бриттов, потом – слова латинские, занесенные римлянами. Французский язык был языком дворянства, и в английском языке многие французские формы сохранились в парламентских и королевских актах и доныне. Немецкий язык гораздо оригинальнее и самостоятельнее английского, но и в нём много латинских слов и корней. Всего же на Земле насчитывается более 2000 языков. Точнее, никто точно не знает, сколько их, и лингвисты никак не могут прийти к единому мнению по этому вопросу. Одни считают, что в мире около 3000 языков, другие – что более 6000. Вся проблема в самом определении языка и нечёткой границе между языком и диалектом. Например, если мы возьмём такой известный язык, как испанский, то окажется, что даже его можно трактовать по-разному: во-первых, на разных испанских языках говорят в разных странах Латинской Америки; во-вторых, и в самой Испании есть разные варианты испанского – например, кастильский. Кстати, именно на нём говорят не только в части Испании, но и на Кубе, в Аргентине и в Чили. Но есть ещё несколько десятков региональных диалектов испанского языка. Например, в Испании за пределами Андалусии звук «s» произносят несколько шепеляво. В Латинской Америке это шепелявое «s» характерно только для провинции Антиокия в Колумбии. В Испании и Перу «машина» будет «coche», а в Венесуэле и Эквадоре – «carro». И что? Считать эти языки за самостоятельные или не считать? От того, как мы ответим на этот вопрос, будет зависеть то, сколько мы получим в итоге языков в мире. Если сказано хорошо, то не всё ли равно, на каком языке? ЛОПЕ ДЕ ВЕГА, испанский драматург, поэт и прозаик