Я молча вышел из камеры. — К стене! Я встал лицом к противоположной стене. Один солдат контролировал меня, второй закрывал камеру. После того, как щеколда тяжелой задвижки скрипнула, вставая в пазы в стене, а на ней уже появился навесной замок, второй солдат скомандовал мне: — Нале-во! Я повернулся и вновь замер. — Я иду первым, заключенный, вы за мной, за вами второй номер. Попытаетесь что-нибудь вытворить или сбежать — мы будем стрелять на поражение. Вам все ясно? — Первый встал передо мной. Я лишь молча кивнул. Говорить вообще не хотелось. В горле пересохло, последние два дня мне давали всего по две кружки воды: одну на завтрак, вторую — с ужином. А в камере было довольно жарковато и очень душно. После первой попытки попросить дополнительную воду я получил лишь удар прикладом в живот и больше подобных попыток не предпринимал. Какой смысл? — Тогда идем. — Кивнул первый солдат и зашагал в сторону лестницы, ведущей из подвала наверх. — Начальник, дай воды! Пить охота, сил нет! — Раздался крик из-за одной запертой двери, когда мы проходили мимо. — Молчать! — Рявкнул первый и ударил прикладом карабина по двери. За ней тут же замолкли все звуки, а мы пошли дальше. По лестнице мы поднялись на первый этаж. Затем мы вышли из здания гауптвахты и дошли до соседнего здания. Тут дневальный стоял на улице и открыл нам дверь, пропуская внутрь. Меня завели в комнату с серыми стенами, в ней было всего одно окно, стол и два стула. Посадив спиной к окну, цепочку на браслетах заковали в металлическое кольцо, вмонтированное прямо в столешницу, и меня оставили одного греться в солнечных лучах. Примерно спустя двадцать минут ко мне пришли. Двое типичных следователей в военной форме с майорскими погонами на плечах. Оба крупные, русые, подстрижены «под канадку», с одинаковым выражением серых глаз. На вид немного за тридцать. — Добрый день, молодой человек. Меня зовут Скворцов Михаил Андреевич, моего коллегу — Васин Егор Алексеевич. Нам поручено провести ваше первичное дознание. — Добрый день, Михаил Андреевич, Егор Алексеевич. — Кивнул я. — И так, что мы имеем, юноша, — Скворцов открыл черную папку, принесенную с собой, — согласно рапорту капитана Максименко, командира патруля с заставы «Ярцево», вы вышли на их маршрут движения и представились Волковым Матвеем Александровичем, подданным Российской Империи, студентом первого курса Императорского Университета в Санкт-Петербурге. Вы следовали в составе конного патруля под командованием капитана Свиридова из заставы «Саркел». Весь патруль погиб в пограничной стычке, выжили лишь вы и прапорщик Маханьков Иван Андреевич, которого вы вынесли на себе. Очень красивая сказка, не находите? Тут я немного опешил. Сказка? Вот ты сволочь, майор! Но пока я еще смог сдержаться: — И в чем же здесь сказка, господин майор? — Понимаете, юноша, по вашим словам получается, что вы прошли больше двадцати километров пешком с раненным на плечах. Перед этим попали в засаду, вступили в схватку с превосходящими силами противника, затем исцелили выжившего прапорщика Маханькова, и уже после дошли до патруля Максименко. Мне с трудом вериться в такое везение, если уж быть откровенным. — Откуда ты дезертировал, парень? — Задал вопрос Васин. — Я не дезертир, господин майор. И я говорю правду, можете расспросить прапорщика Маханькова, он сможет подтвердить мои слова. — Я отвечал Васину, но продолжал смотреть в глаза Скворцову. У меня было ощущение, что он является «головой» в этом дуэте. — А если я сейчас тебя немножко подрихтую здесь? — Васин обошел стол и навис надо мной. — А ты попробуй, майор. Только браслеты с меня сними вначале. И посмотрим, кто кого рихтовать ещё будет. — Зло бросил я, переведя взгляд на Васина. Ой, зря я это сказал. Хотя усталость и напряжение последних дней дала о себе знать — даже взрослому мужику тяжело «выдохнуть» после таких событий. Тут бы не по допросам ходить, а дома лежать с бокальчиком коньяка… Васин схватил меня за голову и ударил об столешницу. Картинка в голове поплыла, голова закружилась, из разбитого носа хлюпнула кровь. Васин повторил действие еще трижды. Моя голова поднималась и впечатывалась в стол снова и снова. Когда меня он поднял в пятый раз, я ждал нового удара, но майор повернул мое лицо к себе и прорычал практически в упор: — Ещё раз обвинишь меня в трусости, сопляк, я тебе язык отрежу! Я же плюнул кровью ему в лицо. О! А вот и новый удар об столешницу. Васин еще дважды впечатал меня в стол, и я услышал голос Скворцова: — Егор Алексеевич, довольно уже. Васин отошел от меня, достал платок и начал вытирать лицо. — Ну что же вы, юноша, такой неаккуратный, так сильно разбили себе лицо об столешницу. Может воды? — Голос Скворцова в момент стал мне казаться очень гадким. — Обойдусь, спасибо. — Просипел я с улыбкой. Я моментально начал гонять Жар Источника через луч Жизни. Быстрое исцеление это мне не даст, но даже такая процедура способна за ночь исцелить все мои повреждения на допросе. И браслеты этот Жар не затягивали в себя, ведь я не концентрировал энергию где-то в одном месте — просто гонял её по всему телу. — И так, вы продолжаете утверждать, что вы — Матвей Александрович Волков? — Да. — И как же вам удалось тогда совершить такой серьезный подвиг, юноша? — В схватке я получил тяжелое ранение, что привело к прорыву Источника. В момент схватки я стал рыкарем. Оба следователя замолчали. Васин смотрел на меня насмешливо, а Скворцов недоверчиво. — Это очень серьезное заявление, юноша. Как вы его сможете подтвердить? — Спустя минуту продолжил Скворцов. — Снимите с меня браслеты и сами все увидите. Но предупреждаю сразу, майор Васин должен быть готов тоже «упасть» лицом на столешницу. — Усмехнулся я разбитыми губами. О, Васина передернуло! Видимо, понял, что влип, ну, ничего, майор, мы с тобой ещё побеседуем. — К сожалению, это запрещено по инструкции комендатуры. Кто-то может подтвердить вашу личность? — Полковник Ибрагимов Исмаил Ибрагимович, командир гарнизона крепости «Саркел». Мы лично знакомы с ним. — Вот и отлично, мы попросим приехать его завтра. А пока вам придется остаться в камере. Дежурный! — Скворцов решил закончить, резко ставший неудобным, допрос. В допросную вошел сержант — дежурный по комендатуре. — Уведите задержанного обратно в камеру, мы с ним закончили. — Сказал Васин, злобно поглядывая на меня. Я же лишь улыбался своей кровавой улыбкой в ответ. — Есть. — Сержант отстегнул цепочку браслетов и вывел меня из допросной. Мне было чем заняться — нужно было восстановить себе лицо до приезда Ибрагимова. * * * * * Когда Волкова увели, Скворцов повернулся к Васину. — Егор, ну и на кой х*р ты опять сорвался?! Нас и так уже в эту глушь из-за такого же случая сослали! — А не хрен меня в трусости обвинять. Еще я мальчишку сопливого терпеть буду… — Буркнул Васин в ответ, скрестив руки на груди. — А если он сказал правду, и действительно теперь — рыкарь? — И что с того? — Да вот приедет Ибрагимов, подтвердит его личность, очнется Маханьков, тоже даст показания. И мы его отпустим. И он спокойно, как дворянин дворянина, вызовет тебя на дуэль. И что потом? — Я не верю, что мальчишка — рыкарь! — А ты допусти это на секунду. Васин еще сильнее насупился: — Тогда нам пи***ц. — Не нам, Егор, а конкретно тебе. Я его не бил, да и дуэли идут один на один. — И что, ты даже мстить за друга не будешь? — Против рыкаря?! Иди, поищи дурака! Да с ними Архимаги иной раз справиться не могут! — Прыснул Скворцов. В это время за дверью раздались быстрые шаги, и в дверь постучали. — Войдите! — Гаркнул Васин. — Господин майор, разрешите доложить?! — В допросную вошел дневальный и вытянулся по струнке. — Докладывайте, рядовой. — Кивнул Скворцов, убирая блокнот обратно в черную папку, с которой пришел на допрос. — Из госпиталя позвонили, сообщили, что в себя пришел прапорщик Маханьков Иван Андреевич, вас просят прибыть в госпиталь немедленно! Разрешите идти?! — Ответил дневальный. — Идите, рядовой, и прикажите подать машину на КП комендатуры, мы немедленно отправимся в госпиталь! — Скворцов повернулся к Васину, когда дневальный убежал исполнять распоряжение. — Что?! — Не выдержал Васин взгляда Скворцова.