Ну ничего, придет время… Сука, так и хочется в глотку вцепиться, хотя если призадуматься, сам немногим лучше… Но лучше! У меня есть цель, к которой я вот таким мерзким образом иду. Выхода другого нет. От конфликтов спасало лишь то, что прямо с подъёма я отправлялся в усадьбу Герды Гедин, где и проводил все время до отбоя, а иногда даже оставался ночевать в сарайчике. Работы по хозяйству хватало, порой я ее сам изобретал, лишь бы не возвращаться в казарму. Вот беседку построил и сад в порядок приводить начал… И потихоньку к причалу с катерами воду с продуктами стаскиваю и прячу в тайнике. Да. Собираюсь уходить водой. Да. Сам. А остальные? Я же не волшебник и не самоубийца… – Это убрать! – Мимо меня к машине протопал Брад, походя ткнув пальцем в инструменты и кучу веток. – Госпожа приезжать. Сам сидеть сарай и ждать приказ. Брад… ну это я его так называю, настоящее имя гуркха толком не выговоришь. Браджхап… Бранджап… короче, Брад и все. Он уезжает на аэродром встречать госпожу… тьфу ты… шведку из Берлина. С ним мы вроде поладили… Хотя кого я обманываю. Относится он ко мне, как к пустому месту, еще и с непонятным презрением. Как-то ляпнул, что воин, сдавшийся в плен, достоин воплощения жабы в новой жизни. Какое воплощение? Какая жаба? Сам ты жаба плоскомордая. Мутный он до предела. В комнатке у Брада стоит вырезанная из дерева многорукая баба с ожерельем из черепов на шее, и губы какой-то хренью у нее намазаны. Тьфу… И воняет там каким-то дурманом. И сам он, бывает, нажрется какой-то дряни и сидит часами на корточках. Качается и мычит… Я бы на месте шведки его на пушечный выстрел к себе не подпускал. Хотя предан он ей, этого не отнимешь. Да и кинжалом орудует – обзавидуешься. Видел, как тренируется за своим домиком. Хотя… пока еще нет, а вот восстановлюсь окончательно, думаю, с ним справлюсь. Это так. В порядке самовосхваления. Эсэсовка тоже на меня практически не обращает внимания. За все время, что я у нее работаю, даже слова не удостоился, не то что похвалы. Хотя правды ради скажу: сам практически ее не вижу. Пропадает фрау гауптштурмфюрерин на базе днями и ночами. Но иногда ловлю на себе ее взгляды… Дождался, пока «хорьх» выедет со двора, закрыл ворота и шмыгнул за дом. Дверь-то на замке, а вот кухонное окно очень легко открыть проволочкой. Снял башмаки и босиком юркнул на кухню. Минимум час времени у меня есть, должен успеть… По пути слямзил со стола ломоть хлеба, аккуратно стянул кусочек сыра с подноса и, жуя на ходу, на цыпочках поднялся на второй этаж. Только бы кабинет был не закрыт… Клацнула дверная ручка, дверь мягко открылась… Есть! Тот самый кабинет, в котором решилась моя судьба. Та же коллекция ружей и пистолетов. Те же шкуры, звериные морды и глиняные языческие божки. Бар с покрытыми пылью бутылками. Роскошный камин с кованой фигурной решеткой. Большая радиола «Телефункен» в корпусе из красного дерева. Красивая старинная мебель. Хорошо устроилась буржуйка. Что у нас еще?.. Фото в резных рамочках. Вот она на охоте – ножку изящно на здоровенного оленя поставила и с винтовкой в руке позирует. А здесь шведка в смешной четырехугольной шапочке с кисточкой и в черной мантии. Совсем еще юная. А на этой, с эсэсманами в больших чинах, на фоне флага со свастикой позирует. Когда это в СС белые парадные мундиры ввели? Хм… Отстал я от жизни. Ввели, значит. Ого… это же сам геноссе Гиммлер. М-да… А это?… Мамочки… Ох и хороша, стервь!.. Неизвестный фотограф запечатлел эсэсовку в полностью обнаженном виде, стоящую по колени в морском прибое. Красиво… Нимфа, ептыть… Ручки вытянуты вверх, идеальная грудь, торчащие маленькие сосочки, талия изящно выгнута. Гм… натуральная блондинка. И спортсменка. Плечевой пояс хорошо развит… Ножки накачанные… Ох-х… Твою же мать! Я без бабы уже хрен знает сколько. Когда фрицы лупасили почем зря и голодом морили, как то про женский пол не вспоминалось, а как оправился, вишь потянуло… Да и черт с ней. Я сюда пришел не на фотографии рукоблудить… Значит, отворачиваемся презрительно от голой девки и направляемся к столу. Черт!.. На столе ни бумажки! Сейф в тумбе стола?.. Тоже закрытый! Второй?.. Тоже. Ящики?.. Есть!.. Осторожно вытащил ящик из стола и, убедившись, что сигнальных маячков нет, стал выкладывать вещи на зеленое сукно. Два десятка маленьких пистолетных патрончиков в коробочке. 9 17 Kurz?.. Ага, вот же и пистолетик под них. «Вальтер РРК». Тот самый красивенький, который она чистила при мне. Запомним. Маломощная игрушка, но на безрыбье и сам ракообразным станешь. Ружья и пистолеты в шкафах – бери не хочу, а вот боеприпасы к ним в закрытом сейфе. Так что и эта «пукалка» сойдет. Получится, прихвачу. Если что… Дальше. Блокнот… Формулы, формулы… перерисовки от руки каких-то древних надписей… Каракули какие-то? Иероглифы, что ли? Что-то типа карты, рисованной от руки… Ни хрена не понимаю. Но когда буду отчаливать, блокнотик попробую прихватить. Пригодится… Несколько вскрытых писем… Ага… это от родни из Стокгольма… Так… Так… Ерунда все. В сторону. Костяной нож для вскрытия писем, коробочка со шпильками и булавками. Медная фигурка какого-то божка и медная же пирамидка с непонятной вязью по сторонам. Стопка газет… Золотое колечко с красным камушком, почему-то завернутое в бумажку… Фотографии в конверте… Фотографии? Очень интересно… Горы, чернеет вход в пещеру, какие-то грубо вытесанные статуи из камня. Десяток людей, закутанных в меха, с ледорубами в руках. Вот и сама шведка. В смешной вязаной шапочке с помпоном, тоже с рюкзаком и полноразмерным «маузером» в деревянной кобуре на поясе. Совсем не женский выбор оружия. Рядом парочка узкоглазых аборигенов и… Что за хрень? Зима же! Точно зима, вон с карнизов лед свисает и снег у них под ногами. Поземку видно. Бред какой-то. Лысый, узкоглазый мужик в светлом балахоне и босиком. Да… Балахон на голое тело! Очуметь! Может, в плен взяли и раздели? Фашисты и не на такое способны. Хотя вряд ли. Стоит довольный и лыбится еще. Дурачок какой-то. А это? Еще непонятней… Темноватое изображение, видимо, со вспышкой в пещере снимали. Какие-то вытесанные из камня геометрические фигуры… и большущий черный, блестящий кристалл причудливой формы. М-да… Еще геометрические фигуры, теперь, кажется, из бронзы… Совсем ничего не понятно, но ясно одно. Если ко времени побега эти фотографии будут еще в столе, то они отправятся со мной. Может, как раз ими я свою жизнь у бывших коллег и выторгую. Идем дальше… Томик Библии… с этим все понятно. Фрау добрая католичка… нет, протестантка. Шведка все же. Они католицизмом сроду не увлекались. Листочек бумаги с написанными карандашом столбцами четырехзначных цифр, сложенный пополам. Опять математические вычисления или формулы. Это неинтересно. Вот и все. Больше ничего нет, а остальные ящики стола заперты. Обидно-то как. Обидно, но ладно. Позже попробую еще раз наведаться. До сезона туманов еще долго, а раньше бежать морем чистое самоубийство. Теперь все аккуратно на место… Предварительно протерев чистой тряпицей… Строго в обратной последовательности… Вот. Порядок. Пальчики на столе протрем, последний взгляд на шведские сиськи на фотографии и во двор. Сказано сидеть в сарайчике и ждать приказаний. А я работник исполнительный. Пока… Гауптштурмфюрерин Катарина Гедин вернулась из поездки уже не капитаншей, а вполне настоящим майором. Штурмбанфюрерин – так теперь, на эсэсовский лад, будет звучать ее звание. М-да… Растет на глазах, сука. Значит, успешно дела у нее идут. Хотя почему-то приехала злая, словно стая кошек. Даже на Брада нарычала, а я благополучно успел свалить с глаз долой. Пока мыл машину, в доме было тихо, только взметнулось над каминной трубой лёгонькое облачко дыма и всё. Потом включился свет в ванной. Брад тоже закрылся у себя в домике, оттуда сразу потянуло той гадостью, которую он курил или дышал… Хрен их поймешь, гуркхов этих. В чем-то нацики правы в своей теории расовой неполноценности. Шучу, конечно… Неожиданно на балкончике появилась шведка и повелительно махнула мне рукой… – Можете быть сегодня свободным, Алекс. Да… возьмите на кухне пакет. Там немного еды. Завтра – как всегда. – Благодарю, фрау штурмбанфюрерин, и, пользуясь возможностью, поздравляю. Шведка молча отмахнулась и скрылась в доме. М-да… Она чем-то серьезно огорчена. А я думал, что просто злится. Странно… Почему-то растеряна, даже ошарашена… Загадка, однако, но собственно, мне все равно. В пакете оказалась булка серого хлеба, несколько банок консервов, маленькая пачка чая и пакетик сахара. Щедро… Быстро собрался и свалил в казарму. Темнеет, а за опоздание на проверку можно и в карцер угодить. По пути немного свернул в сторону и быстро спрятал консервы в тайник, который устроил в заброшенной дренажной трубе. Ничего особенного припасти пока не успел. Так, старый ранец, продукты, кое-какая одежонка, фонарик и старый, сточенный штык от немецкого карабина. Совершенно случайно нашел его в сарае у шведки. Ну вот и порядок. Вроде не спалился. Теперь одним глазком на причал глянуть… все равно мимо прохожу. Причал не военный, прогулочные лодки и несколько гражданских небольших катеров. Рядом будка, где скорей всего хранится топливо и весла. Ну и пост, как водится. Четыре солдатика с пулеметом и фельдфебелем во главе. Вот только ночью они стоят по двое, а остальные спят в той же будке. По побережью, конечно, гуляют патрули, но при должном везении могу проскочить. Вполне нормальная ситуация. Сложновато, конечно, но работать можно. Солдатики умрут, а я попытаюсь завести катер и свалить. С сентября сильные туманы над морем стоят, иногда целыми днями, так что можно далеко уйти. Шансов, конечно, мало, практически совсем нет, но и выхода другого нет. Хотя бы попытаюсь. Ага, все на месте… Какого хрена!..