– Отлично, – сказала я. – Да? – она как будто решила, что я иронизирую, посмотрела внимательно и кивнула. – Что ж, анализы у вас нормальные, не вижу повода для беспокойства. Головная боль прошла? – Ага. И никаких провалов в памяти. – Возможно, плохое самочувствие – следствие переутомления. Вы много работаете? – Не особенно, – усмехнулась я. – А анализ крови точно мой? Она в этот момент что-то писала в карточке, рука ее замерла, врач медленно подняла голову и посмотрела на меня. Испуганно. – Что вы имеете в виду? – Ну… а вдруг в лаборатории что-то перепутали? – Это исключено, – отрезала она. – Что ж, если все в порядке, не смею вас задерживать. – Она вновь уткнулась в карточку, а мне ничего не оставалось, как подняться и уйти. «Какого черта я не сказала ей, что видела тех типов?» – злилась я по дороге на работу. По крайней мере, по ее реакции стало бы ясно… Мне и так было ясно: тетка напугана. Моего повторного визита она не ожидала и точно бы не стала ничего мне объяснять. Только я устроилась за своим столом в офисе, как позвонила Ирка. – Ты была в клинике? – спросила она. – Была, – безо всякой охоты ответила я. – И что? – Врач сказала, жить буду. – Я серьезно. – Я тоже. Анализ крови в норме. Головная боль и провалы в памяти – следствие переутомления. – Может, и вправду так, а? – Может, – вздохнула я. – Ты считаешь… – Давай не начинать все сначала. Если это происки врагов, они вряд ли угомонятся. А пока они ведут себя прилично, я не намерена ломать голову. И не мешай мне работать. Ирка обиженно замолчала, а я захлопнула телефон. Пользы от меня в тот день родной фирме не было никакой. С трудом дождавшись конца рабочего дня, я отправилась домой пешком. И неподалеку от своего дома вновь увидела высокого парня в клетчатой рубашке. Он стоял возле перехода и растерянно оглядывался, как будто что-то потерял. А мне вновь очень захотелось подойти к нему с вопросом: не нужна ли ему помощь? Объяснения этому я не находила, но почему-то знала, что просто обязана это сделать. – Идиотизм, – буркнула я себе под нос и замерла возле входа в магазин, откуда продолжала наблюдать за парнем. Он вглядывался в лица прохожих, иногда вдруг делал шаг, словно собираясь за кем-то отправиться следом, но тут же возвращался. «Он кого-то ждет», – решила я. Желание подойти к нему только усилилось. Допустим, я подойду. Что дальше? Спрошу, чего он замер посреди улицы? Но какое мне до этого дело? Своих проблем мало? С большой неохотой я направилась к арке, которая вела во двор моего дома, обернулась, парень смотрел в противоположную сторону. Плечи безвольно опущены. Он склонил голову набок, вроде бы к чему-то прислушиваясь. – Мне нет до него никакого дела, – пробормотала я и ускорила шаг, чтобы побыстрее оказаться в своей квартире. На кухне я включила чайник и села у окна. Не помню, сколько я просидела, бессмысленно таращась в никуда. Из состояния апатии меня вывел звонок в дверь. Я поднялась и пошла открывать, уверенная, что это Ирка. На пороге стоял парень в клетчатой рубашке. – Здравствуйте, – нерешительно произнес он и на меня уставился. Его глаза стального цвета очень бы подошли герою боевика, бесстрашному, уверенному в себе. Но у парня был взгляд ребенка, который надеется на чудо. Не так давно я сама хотела подойти к нему, а теперь, увидев его на своем пороге, разозлилась, потому что делать ему здесь нечего и то, что он вдруг появился, было еще одной странностью, а я уже сыта ими по горло. – Привет, – отозвалась я. Он молчал, продолжая меня разглядывать, красивые брови сошлись у переносицы, он вздохнул и сказал с обезоруживающей робостью: – Вы меня не помните? – А должна? Он пожал плечами: – Я надеялся… – Вы надеялись? – переспросила я, не понимая, что он имеет в виду. – Да… я… я уже был здесь… кажется… – Я вас не помню, – сказала я и попыталась закрыть дверь, но он не позволил, подставив ногу. – И что? – спросила я насмешливо. – Вам ноги давно не ломали? – Возможно. Я не знаю. Как вас зовут? – спросил он. – Рина. То есть Марина. Он с задумчивым видом покачал головой: – Ваше имя мне ничего не говорит. – Неудивительно, – усмехнулась я. – А вы представиться не хотите и заодно объяснить, чего вам, собственно, надо? – Меня зовут Павел, – сказал он и добавил: – Кажется… – У вас с головой как? – спросила я, теряя терпение. Потом заподозрила, что передо мной сумасшедший, и испугалась. – Хуже, чем может показаться, – совершенно серьезно ответил он. – Я ничего о себе не помню. Даже в имени своем не уверен. – Тогда вам нужен врач, а не я. – Они ничего не смогли сделать, – сообщил он все так же спокойно и мягко добавил: – Можно я войду? – С какой стати? – Я уверен, что когда-то здесь был. Не бойтесь меня. Пожалуйста. – Откуда мне знать, что вы не буйный? – проворчала я, но уже знала, что впущу его в квартиру, хотя это было и глупо и опасно. – Я вам ничего плохого не сделаю. Возможно, я ошибаюсь, но у меня такое чувство, что я уже бывал здесь, – повторил он. – Давно, скорее всего, несколько лет назад… – Ладно, проходите, – злясь на себя, предложила я, этому способствовал тот факт, что дверь квартиры напротив открылась. – Незачем болтать на пороге, развлекая соседей. Павел, или кто он там был, вошел, оглянулся и удовлетворенно кивнул: – В комнате у вас часы с кукушкой. А еще есть плед, шотландский, в клетку. Его слова меня напугали. И часы с кукушкой, и плед находились в соседней комнате, и я точно знала, это не дешевый фокус, он откуда-то действительно об этом знал. – Вы снимаете квартиру? – спросил он. – Нет. Квартира моя, но мебель осталась от прежних хозяев. И часы тоже. Плед я сама купила, но, может, у них был такой же. Он опять кивнул и под моим настороженным взглядом прошелся по квартире, то и дело замирая и рассматривая окружающие предметы. – Да, я был здесь… – в который раз повторил он и посмотрел на меня с таким видом, как будто в самом деле верил, что я сейчас все ему объясню. Я бы и рада, вот только объяснений у меня не было. – Хотите чаю? – предложила я, испытывая вполне понятную неловкость. – Заодно все мне расскажете. Мы прошли в кухню, я заварила чай, накрыла на стол. Все это время Павел сидел молча, сосредоточенно разглядывая стену напротив. Я села рядом, глотнула чаю и сказала: – Я вас слушаю. – Четыре месяца назад меня задержал милицейский патруль. Задержал, конечно, сильно сказано. Я сидел на вокзале в зале ожидания в невменяемом состоянии. Ночь провел в отделении, поначалу менты решили, что я либо пьяный, либо под кайфом. Утром мое состояние нисколько не изменилось. Тогда вызвали врача. Документов при мне не оказалось, вообще ничего такого, что позволило бы установить, что я делал на вокзале и откуда там взялся. Ни ключей, ни билета. Пустые карманы и куртка явно с чужого плеча. В крови никаких следов алкоголя или наркотиков. Совершенно здоровый человек и при этом без сознания. Через неделю я пришел в себя, стал говорить, есть. Но ничего не мог о себе рассказать. Имени и то не помнил. Вообще ничего не помнил. То есть я знал, что поезд – это поезд, что ложкой можно есть, что столица нашей Родины – Москва, но не знал, где я родился, где жил и чем занимался месяц назад. У меня взяли отпечатки пальцев, но это ничего не дало. Что, впрочем, неудивительно. Если я не привлекался, этого следовало ожидать. Среди без вести пропавших не было человека, похожего на меня. Ни в России, ни в соседних странах. Такое впечатление, что четыре месяца назад меня вовсе не существовало. Из Москвы специально прибыл светило медицины, чтобы провести какие-то тесты. Он угробил на меня месяц, но и это ничего не дало. Со мной продолжали работать еще два месяца, но на успех, по-моему, уже никто не рассчитывал. Совсем бесполезной их деятельность назвать нельзя, я узнал о себе много интересного. Например, я неплохо разбираюсь в компьютерах, умею обращаться с оружием, владею английским. Но этот след никуда не вел. Меня нет, понимаете? – глядя мне в глаза, произнес он. – Похоже на шпионский триллер, – усмехнулась я и некстати вспомнила реакцию Ирки на мой собственный рассказ. – Похоже, – не стал он спорить. – Первое, что приходит в голову, это работа спецслужб. Только у них есть возможность уничтожить все данные на человека. Вопрос: зачем? Если они хотели от меня избавиться, не проще ли пристрелить? Если… если памяти я лишился в результате какого-то несчастного случая, то меня должны были искать. Хоть кто-то должен. У меня ведь были семья, друзья, просто знакомые. – Спецслужбы обязаны проявить к вам интерес, – заметила я. – Они проявили. Правда, толку от этого мало. По-моему, и они, и врачи просто не знают, что со мной делать. – И что теперь?