– От тебя так несет, что невозможно не найти. – И снова улыбнулся на все свои… хм… больше сорока уж точно – такого количества зубов я еще не видела. Он смотрел на меня, как будто комплимент сказал. А что я должна ответить? – Э-э, и тебе не вонять. Улыбка спала с лица качка. Надеюсь, он не работает в паре со старикашкой. Один пришивает, другой отрывает. Акела почесал нос, но, когда уже решил что-то сказать, его перебил возглас: – Дура! И я даже не обиделась. Потому что. Да потому что сам Дурак. Рыжий молодец уселся на парту передо мной и дружески шлепнул меня по плечу. Во-первых, это ж какой длины лапищи, что смогли меня достать. А во-вторых, он так шлепнул, что я свалилась по инерции на Акелу. Пытаясь слезть с мощной тушки вчерашнего знакомого, я и смогла, что только укоризненно прохрипеть. – Ваня, я же проси-и-ила. – Понял, поумерить силушку богатырскую. – Дурак решил исправиться, схватив меня за рукав, подтащил обратно на стул. Рукав треснул. Акела зарычал. – Не смей делать ей больно. Она не может лечиться. Идиот. – Не Идиот, а Дурак. Сам ты Идиот. – Акела привстал и угрожающе навис надо мной и партой. Они ж так меня прибьют и не заметят. И тут в класс зашел человек в очках, Акела сразу успокоился и сел обратно на стул. – Что, испугался богатыря, да? – Ваня поигрывал бицепсами, Акела скептически усмехался. – Так, класс, это что такое? Лучше бы мозгами померились. – И я поняла, что вошедший – учитель. Эту власть в голосе с привкусом кислых щей от тягот жизни учительской ни с чем не перепутать. – Держи табель, приложи свой энтузиазм к делу. К вечеру принесешь с отметками, кто где поселился. Мне стало жалко Дурака, и я спросила у Акелы: – Не знаешь, какой номер у моей комнаты? – Тринадцать. Я благодарно улыбнулась качку и попросила у Вани ведомость. Вписала многообещающую цифру и посмотрела в окно. Там был просто потрясающий вид леса и речки. Видимо, та же, что видна и из окна нашей комнаты. Вот только я смотреть должна в другую сторону здания. Она огибает всю академию? Я протянула руку и пощупала. Похоже на обычное стекло. Может, пуленепробиваемое? Я щелкнула металлической защелкой и потянула деревянную раму на себя. Воздух ворвался в класс, уронив мою тетрадь на пол. Я выглянула. Снаружи вокруг был уже знакомый мне карниз. Почему в тюрьме никаких решеток? Беги – не хочу. Может, это мой шанс? Запастись чем-то для выживания в лесу и свалить. – А где мы? – я все-таки спросила. Вдруг тот же Дурак подскажет, куда мне идти в случае побега. – Это заколдованный остров. – То есть где-то там мы окружены океаном? – Нет, это искусственный мир. Пара городов да лес-заповедник. Где еще делать тюрьму для магов, как не в таких мирах? Плюс еще защита от телепортации. Я оглянулась на сказавшего все это Акелу. Ваня же уже стоял у стола учителя и явно доводил того до белого каления. Казалось, еще чуть-чуть, и у того голова вспыхнет. И вспыхнула. Прямо синим огнем. Офигеть, куда я попала? Препод с огненными волосами. Изнутри вырвался какой-то истерический смешок. – Отсюда не сбежать, грата. Прости, я не смогу тебе помочь. Я закрыла окно и посмотрела в серьезные глаза Акелы. То, что он был готов хотя бы предположить помощь мне – очень приятно. Я улыбнулась, радуясь, что, может, будет и тут мне защита. По коже пробежались мурашки. Кажется, только сейчас смогла понять, что меня хотели убить. Убить. Неужели такое бывает не только в фильмах? Да и кому я нужна? Мертвая или живая. Чтобы вот так тратить свое время и, наверно, какие-то магические прибамбасы, дабы уничтожить одну непримечательную блондинку? Успокоить себя получилось удивительно легко. Все происходящее продолжало казаться каким-то глупым сном или очень интересной книгой, в которую я настолько погрузилась, что стала ощущать себя героиней. Так и воспринимала тот взрыв как будто со стороны. Это не с ней, а с какой-то ученицей «Хогвартс и Ко дебилов». Вырвал из раздумий громкий голос преподавателя. Я удивленно на него посмотрела. Буквально пять минут назад его голос не был таким громким. А сейчас я как будто слушала его через наушники, настолько снижалась громкость остальных шумов. Потрясла головой. Не помогло. – Ай, болит. Глава 7 Путь к жизни лежит через желудок – Ай, болит. Осмотрела пышущего здоровьем и остаточным гневом учителя. Тяжело было поверить, что ему больно. – Туточки. – Я обернулась на голос и увидела опускающего руку старичка. Того самого, что любит зашивать. – Акела? – Тут, – подал голос сидящий рядом качок. Матерь Божья, у них действительно такие имена? Неужели это школа для детей тех папаш, что слишком много пили после рождения ребенка? Бывает же, что собираются однофамильцы, а тут дети шутников. – Али-Баба? Голоса отвечающих были тише профессорского, но «Али баба, али нет» было расслышано четко. А последующий за этим удар в чью-то шутниковую рожу еще и увиден. Тут что, насилие – это нормально? – Мамочки, – это уже сказала я. – Таких тут нет, – вякнул все тот же говорливый, хоть уже и с подбитым носом. В классе зазвучали смешки. Я что, вернулась в школу? – Алиса? – Тут. – Эт до первой партии аромамасел. – К разбитому носу у шутника добавились кроличьи уши. Но в этот раз громко смеялись все, включая профессора. Какая-то местная шутка? – Аладдин, – ответил мужчина с темной кожей. Одет так же, как все – в серый костюм. Никаких шаровар, от киргиза не сразу бы отличила. – Баба Яга? – Тут… – Старушка даже не подняла взгляда, что-то строча в тетради. – Зубрила-а. – К разбитому носу и заячьим ушам прибавились длинные зубы. Да такие, что теперь сказать что-то было бы проблематично. А умная старушка. Но Баба Яга – ботаник… это тяжело осознать. – Багира? – Здесь, – сказано было басом, но звук исходил от милой шатенки, кокетливо хлопающей глазами. Шутник аж запрыгал от желания прокомментировать, отчего стал окончательно походить на побитого жизнью зайца. Но зубы так и не дали сказать и слова. – Балу? – Тут. – Белоснежка? – В наличии… Откосили, так как не использовали народные имена. – Девушка приятной контрастной внешности приложила пальцы к виску и бросила руку вперед на того, кто обернулся к ней. Так как он был спиной – не разглядеть лица. Только сейчас до меня дошел смысл его тихой фразы: «А гномы где?» Но ответ Белоснежки не стал понятнее. – Буратино? – Тут. – Это обернулся тот, кто у Белоснежки про гномов уточнял. Нормальный парень, ну нос немного длинноват. – Тот, кого нельзя называть, – профессор говорил и хихикал. – Да вы издеваетесь? – Это привстал уже знакомый мне безносый Воля. И он тоже? А я думала, тут только фольклорные криминальные (в тюрьме же) элементы. – Что, Во-о-оля Мордоворо-о-от, – учитель издевательски протянул имя, зачитывая из журнала. – Не удалось скрыться сменой имени? Ой, это ж надо было придумать. Тебе, кстати, я приписал дополнительные часы юриспруденции. Еще спасибо скажешь. Дальше я не слушала, голова еще сильнее разболелась, стоило мне осознать, что это действительно какие-то сказочные персонажи. Вот и попала ты, Снежка, в сказку. Жаль, что поневоле. Зарылась пальцами в волосы и подергала их в стороны, ощущая, как натяжение в корнях волос отвлекает от боли и эмоций. Смогла ненадолго вернуться к происходящему вокруг только тогда, когда по парте запрыгал Колобок (пусть и пропустила его имя, но сомневаться в нем не приходилось). – Это дискриминация округловидных! – Колобок размахивал короткими ручками, то прячущимися внутри его румяного тела, то выскакивающими погрозить профессору. – У нас не предусмотрены отдельные группы для меньшинств. Мне жаль. Еще один раз я вздрогнула от рева трех глоток одновременно. И умудрились же переорать какую-то явно магическую заглушку. Тройняшки с трудом умещались по одному на парту. Рост огромный, плечи – богатырские. Им не парты нужны, а огромные столы. Очнулась я, явно пропустив огромную часть вводного урока. Речь профессора наконец стала доходить до моего мозга в целости и сохранности. – Вот такая программа нас ждет. На следующем занятии начнем с магической практики. Она нужна для оценки вашего уровня, чтобы внести коррективы в рассказанную ранее программу обучения по направлению общей магии. Практику пропускать не советую, так как эта оценка может повлиять на итоговую. Ведь от того уровня навыков, которыми вы владеете сейчас, зависит, сможет ли кто-то выйти досрочно. Досрочно? Это было бы прекрасно. Не могу уже выносить все это. Мне и в целом в жизни не было свойственно стремиться к чему-то новому. А тут из старого только я. В смысле – не возраста. Айболит как раз увлеченно пощипывал бороду и строил глаза неприступной ботаничке Бабе Яге. Та, по-моему, записывала каждое слово профессора. Даже «хм». А вот я всю его речь пропустила. Одно счастье – звонок в этот раз прозвенел вполне мелодичный, а не страшные утренние крики. Я смотрела на то, как часть учеников вышла из класса. Покинул класс и профессор. Как его хоть звали-то? Открыла расписание, достав его из сумки. Бумагу с именами, к сожалению, не захватила. Зато радовало, что сегодня только два вводных урока. Может, удастся полежать у себя и переждать головную боль? Следующий урок проводила милая женщина около 40 лет. Она перечисляла те темы, что мы собираемся изучить. И я не понимала ни слова. А вот многие из тех, кто ушел на перерыв, так и не вернулись. После занятий я попросила Акелу показать мне, где тут столовая. Так и не позавтракав, уже не могла думать больше ни о чем, кроме еды. К нам присоединился и Дурак. Вот вроде мир магический, а класс как у обычной школы и столовая как в моем институте. Подносы, длинные столы и запах котлет. Пока мы двигались с подносами и смотрели на картошку и котлеты не пойми из кого, я нашла только одно отличие – подавальщицу. Та, что накладывала картошку, была крайне симпатичной. И доброжелательной. Она накладывала еду с улыбкой и желала: – Приятного кушанья.