25 октября 17:17 Несмотря на стычки с четвертой властью – журналистами, – Джереми Уорд все еще оставался на своем месте. Я бы тоже не захотел переезжать, если бы жил там, где живет он, даже будь у меня на хвосте целая толпа прессы. Дом в георгианском стиле с двумя фасадами в центре Берфорда наверняка предмет чей-то зависти. Как, впрочем, и в любом другом месте. Он недавно покрашен; богатые могут позволить себе кремовый цвет, хотя его поддержка сопряжена с дополнительными расходами. У входной двери – одна из этих викторианских железных штуковин для чистки обуви, а по обеим сторонам фигурно выстриженные кусты в свинцовых ящиках. Кстати, свинец настоящий, а не подделка. Камеры видеонаблюдения тоже настоящие, а не имитация. Я не стал звонить и предупреждать их о моем приезде, поэтому женщина, открывшая мне дверь, приветствует меня стандартным взглядом «кто вы такой?». На ней черные брюки и рубашка с сине-оранжевым геометрическим принтом, которая выглядит так, будто надеется стать туникой, когда вырастет. – Детектив-инспектор Адам Фаули, полиция долины Темзы. Могу я поговорить с мистером Уордом? Я подозреваю, что она хотела бы сказать, что его нет дома, но слышу, как он где-то рядом разговаривает по телефону. Женщина просит меня показать мое удостоверение – не то чтобы я, учитывая обстоятельства, ее за это виню, – затем тяжело вздыхает. – Это снова по поводу той ужасной Камиллы? По поводу всей этой чепухи в газетах? – Боюсь, что да. Она бросает на меня взгляд «ну вот, опять», затем проводит внутрь и, прежде чем окликнуть мужа, закрывает дверь. – Джерри, к тебе полицейский. Холл вымощен черно-белой плиткой, стены желтые. Лестница плавно изгибается вправо, откуда-то сверху струится свет. Ряд белых дверей слева, и из одной появляется ее муж. Он как минимум лет на десять моложе своего покойного брата – или же у него просто была более легкая жизнь. Майка, клетчатая рубашка, вельветовые брюки. Очки сдвинуты на макушку, что сразу же меня раздражает. – Чем могу?.. – Насколько я понимаю, вы видели сегодняшние новости? – Их трудно избежать. – Мы полагаем, что пропавший ребенок Камиллы Роуэн, возможно, был найден, и хотели вычеркнуть вашего брата из списка возможных отцов. Все, что мне нужно от вас, – это простой мазок из полости рта для анализа ДНК. Мы можем сделать это прямо сейчас, это займет не больше пары минут. «И тогда я перестану загромождать ваш коридор, как какой-нибудь бесцеремонный мужлан-плотник». Вслух я этого не говорю. Я ожидаю, что Джереми сразу же согласится – ведь он выиграет не меньше, чем Шейла, если они смогут поставить в этой истории точку, – но он явно нервничает. Странно, с чего бы это… – Как я уже сказал, это исключительно для того, чтобы вычеркнуть вашего брата из списка… ДНК не будет храниться или использоваться в иных целях… – Дело не в этом, – быстро говорит он. Затем умолкает и шумно вздыхает: – Послушайте, я думаю, вам лучше пройти в мой кабинет. Фиона, не могла бы ты принести нам чаю? Судя по ее лицу, Джереми расплатится за это позже, но гораздо больше меня интригует тот факт, что она явно не лучше меня понимает, почему он так реагирует. Женщина резко поворачивается, и я следую за Уордом по коридору туда, откуда он пришел. Кабинет от пола до потолка в полках с книгами в кожаных переплетах. В любом другом месте я счел бы их подделкой, но здесь не рискнул бы делать на это ставку. Он указывает на кресло, одну из этих помпезных штуковин, у которых спинка заканчивается арочным навесом над головой. У меня никогда не было большего нежелания сесть. Его же собственное кресло выглядит довольно уютно. В отличие от него самого. – Какая-то проблема, сэр? С анализом ДНК? Джереми медленно качает головой: – С анализом? Нет. Я не против того, чтобы полиция взяла образец моей ДНК. – Он вздыхает: – Проблема скорее в том, что вы в нем найдете. Я хмурюсь: – Вы имеете в виду именно то, о чем я думаю? Он кивает: – Что мой брат мог быть отцом? Да, именно это. – Слегка качает головой и отводит взгляд. – Я много лет страшился этого дня. Что кто-то вроде вас появится и скажет: найдено тело. Я подаюсь вперед. Честно говоря, опасаюсь, что если слишком сильно отклонюсь назад в этом кресле, то никогда больше не встану. – Почему вы так уверены, что это был ваш брат? Он что-то говорил? – В том-то и дело, – быстро говорит Джереми. – Я не уверен. Ибо, будь уверен, моя совесть давно заставила бы меня высказаться. Но вместо этого его так называемая совесть сумела найти лазейку, достаточно широкую, чтобы он мог защитить своего брата и в придачу обеспечить себе комфортную жизнь. Как я всегда говорю, когда меня заставляют выступать перед новичками-полицейскими: «Откажись от веры в человека всяк поступающий на эту работу». Щеки Уорда слегка покраснели, как будто он знает, о чем я думаю. – Извините. Знаю, это выставляет меня не в лучшем свете, но… – Если вы не уверены, предполагаю, что он никогда не говорил с вами об этом? Он снова качает головой: – Нет. – Тогда откуда это взялось? Как вы поняли? Сейчас Джереми выглядит искренне огорченным. – Просто я кое-что видел. – Он умолкает и прочищает горло. – Это был девяносто четвертый или девяносто пятый. Найджел и Шейла устроили вечеринку в саду в честь ее дня рождения. Приятели Найджела по гольфу, «Ротари-клубу», и все такое прочее. – Роуэны? Он кивает: – Камилле было лет четырнадцать. Пегги всегда одевалась очень чопорно, когда появлялась на таких мероприятиях, но меня это не обманывало. Как и любую из тамошних женщин. – Он морщится. – Включая мою жену. Позже она называла ее «еще той вертихвосткой». В общем, Найджел бо́льшую часть дня готовил барбекю. Но примерно к четырем часам Фионе надоело болтать с женами этих снобов, и она захотела уйти, поэтому я пошел, чтобы найти его и попрощаться. – И где он был? – Наверху. С Камиллой. – В одной из спален? Джереми кивает: – Дверь была приоткрыта. Они сидели на кровати, и он обнимал ее. Она казалась нервной. Он снова умолкает. Я жду. – Я слышал, как он сказал, что «все устроит». Что ей «не о чем беспокоиться». – Понятно. И что, по-вашему, он имел в виду? – Тогда я не понял. Это могло быть что угодно: какие-то проблемы в школе, ссора с матерью, подростковые страхи или что-то в этом роде… Хотя меня удивило, что она обратилась к нему. Я не думал, что они знали друг друга так хорошо. – Они вас видели? Он колеблется, затем качает головой: – Нет. А я не упомянул об этом. Ни ему самому, ни Фионе. Для нее это было бы сродни красной тряпке. Но позже, когда всплыла эта история о ребенке – когда Камиллу арестовали, – я начал задаваться вопросом, не была ли она беременна и тогда. Не это ли брат имел в виду под словами, что он «все устроит». – И она обратилась к нему, потому что он был отцом ребенка? Джереми кивает и отводит взгляд. – Почему вы ничего не сказали полиции? Он не смотрит мне в глаза. – Мистер Уорд, вы не хуже меня знаете, что это могло быть решающим доказательством в суде. Если возник вопрос о сексуальном насилии над ребенком… – Если хотите знать, именно поэтому я ничего не сказал. Я отлично представлял себе, какой ящик Пандоры открылся бы, если бы я это сделал. Кроме того, что бы там ни было между Камиллой и моим братом, ни о каком насилии не может быть и речи. – Он в упор смотрит на меня: – Вы тогда не знали Камиллу. А я знал. И поверьте мне: если они занимались сексом, то лишь потому, что ей того хотелось не меньше, чем ему. – Вы сами сказали, что он был взрослый мужчина… Ей же было четырнадцать… Он делает каменное лицо: – Тем не менее. У нее имелись свои причины. Она очень хорошо умела манипулировать людьми. – И все же вы ничего не сказали, даже после того, как «Нетфликс» показал сериал и там прозвучало имя вашего брата? Джереми снова отворачивается. Мне видно, как на шее у него пульсирует вена. – Почему вы ничего не сказали, мистер Уорд?