Каждому мусорщику платят по пять споранов за выезд. Это тридцать споранов или триста кредитов за выезд бригады. Платил бы кто-то такие суммы, если бы можно было справиться с задачами меньшими силами? Не думаю. Вероятней всего, численность отряда была подобрана из необходимого минимума для эффективного решения поставленных задач. Каких задач? Валить в ближнем бою низших заражённых. Цифры оплаты и численности группы уже давно были посчитаны плановым отделом, схема — проверена годами, если не десятилетиями практики. Задача перед нами стояла уже знакомая и привычная — приехать на фуре на ближайший кластер и всех низших переродившихся убить, всех немногих иммунных спасти, потом загрузить фуру трупами и доставить её в крематорий. Чтобы за нами могли прийти снабженцы, которые уже и прошерстят весь кластер на предмет всякого–разного полезного. Бром нашу бригаду очень «любил», а потому ставил нас всегда на кластеры, граничившие с условной территорией атомитов. Видимо, по доброй памяти о том, что вчетвером мы отбились от малого дредноута атомитов. Несмотря на то, что я опасался встречи с мутантами и всегда держал ухо востро, стычек с ними больше не случалось. Хотя мы неоднократно замечали следы их пребывания или наблюдателей, но каждый раз такие «встречи» проходили без личного общения и на солидном расстоянии. Наша группа всегда действовала по заранее составленному и безотказному плану — мы находили какое-нибудь удобное место и аудиозаписью коровьего мычания, свиного хрюканья и лошадиного ржания собирали заражённых со всей округи. Позже, когда удалось подломить магазин с пиротехникой, стали использовать петарды. На взрывы бомбочек и салютов заражённые собирались не хуже, чем на выстрелы. Медленных и печальных мы тыкали заранее заточенными до бритвенной остроты и укреплёнными Даром Брюнета пиками. Бегуны и лотерейщики убивались или пиками, или нодиевым мечом. Более развитые заражённые встречались редко, но когда встречались, я их окончательно успокаивал при помощи своего Дара. При поддержке снайпера и пулемётчика это хоть и оставалось опасным занятием, но было не так но не настолько безрассудно, как если бы я действовал совсем без прикрытия. Этот выезд был самым обычным заданием по утилизации. Нам, как обычно, выдали по «табельному» копью и отправили на один из кластеров. В общем-то, ничто не предвещало беды. Да и мы были слишком насторожены, чтобы что-то пошло не по нашему плану. Как всегда, мы взорвали несколько сотен петард, изобразив что-то вроде перестрелки, и дождались, пока заражённые доберутся до источника звука. Тут была одна тонкость — чтобы поменьше грузить и собирать их, нужно было подпустить всех поближе к машине и окончательно успокоить около фуры. Пока мы кололи заражённых, Мазай потрошил споровые мешки тех, у кого они имелись, и загружал. Самым муторным занятием всегда была именно загрузка. Поэтому мы постарались с ней не затягивать, но всё равно проторчали на этом кластере шесть часов. Ничего особо не приобрели, но и не потратили. Единственного топтуна я зарубил мечом серых. На обратном пути нам необходимо было проехать по деревянному мосту, но в этот раз он не прилетел с перезагрузкой. Переехать ручей вброд мы никак не могли без риска в нём «сесть» на неопределённое время. Пришлось ехать в объезд. Тут-то мы и нарвались на стаю заражённых. Они словно ждали нас и хотели запереть на автомобильном мосте, но Монтана вдавил педаль газа и проскочил его так быстро, как только позволил ушатанный утилизаторский камаз. Нескольких бегунов и лотерейщика тяжело нагруженный тягач просто смёл, оставляя на асфальте кровавые полосы и изломанные тела. Оставив матерящегося Монтану и молчаливого Бурята в кабине, я полез на крышу фуры. Тут мы оборудовали что-то вроде пары гнёзд из мешков с песком, притянутых к крыше проволочной сеткой. Из кормового гнезда Брюнет уже стрелял из РПД короткими очередями. Мамба тоже кого-то выцеливала из крупнокалиберного карабина. Мазай, сидевший в переднем гнезде, тоже не бездельничал, постреливая одиночными в набегающих с боку заражённых. — Ты как? — перекрикивая свист ветра, спросил я. — Нормально, мля! — коротко ответил Мазай. У него ситуация действительно была контролируемая, поэтому не задержался около него, а пополз на четвереньках дальше, к кормовому гнезду, цепляясь за проволочную сеть. Бивший короткими очередями Брюнет перешёл на злые длинные, да и Мамба повысила темп срельбы одиночными. Добравшись до их гнезда, я понял, почему. Камаз, «топивший» со скоростью под шестьдесят–семьдесят километров в час, догоняли. Да, всякие низшие заражённые были убиты или отстали, а вот пяток кусачей и пара руберов нас уверенно догоняли. Я понимал, почему Монтана не мог ускориться. Если он накинет газа велик риск, что на следующей калдобине нас выбросит из самопальных гнёзд. Я встал на одно колено рядом с мамбой и Брюнетом, вскинул карабин, поняв, что для использования Дара ещё далеко. Отстреляв в быстром темпе два магазина и перезарядившись, бросил карабин болтаться на трёхточечном подвесе и прицелился пальцем в ближайшего к нам рубера. Он был уже так близко, что я хорошо разглядел голод и предвкушение. Бах! Разряд молнии ослепил всех, включая меня, успевшего закрыть глаза. Проморгавшись, мы увидели, что тело заражённого из фиолетовой шкалы опасности осталось неподвижно лежать на дороге. Бах! Промах! Бах! Второй рубер, перекувырнувшись всей тушей через голову, покатился в кювет. Брюнет снова открыл беглый огонь. Выплюнул сноп огня крупнокалиберный карабин Мамбы, и один из кусачей заскрёб когтями асфальт. Бах! Промах! Бах! Бах! Промах! Кусачи, осознав, что их резко становится меньше, понеслись, петляя не хуже зайцев, но остановить преследование не могли. Пулемётные пули в них попадали, но живучие и бронированные твари словно бы их не замечали. Бах! И ещё один заражённый уже больше никому и никогда не будет опасен. Бабахнула двенадцати миллиметровая винтовка и ещё одна тварь сложилась пополам и затихла. 52. Бой Я ударил ещё несколько раз молниями. Промахнулся и почти просадил свой запас Духа Стикса почти в ноль. На одну молнию едва хватит. Против троих кусачей хорошо показал себя пулемёт и крупнокалиберный карабин. Патронов мы сожгли, конечно… Но добыча, которую мы сейчас получим из споровых мешков, должна всё компенсировать. Я, опустившись на четвереньки, снова пополз обратно к кабине. — Тормози!!! — забарабанил по крыше я — Что⁈ Совсем охренел, Орк⁈ — Монтана высунулся и выпучился на меня. — Не ссы, Моня! — гнусно осклабился я, — Добычу соберём и дальше двинем! Монтана по меркам Улья — долгожитель. Конечно, из-за колоссального срока жизни здесь он имел определённое уважение, но по сравнению с боевым опытом это ничто. Вернувшись снова к группе, я просто задавил авторитетом этого горького пьяницу. Конечно, Монтана остановил фуру. Брюнет остался в гнезде прикрывать нас. Остальные же пошли потрошить споровые мешки, чтобы быстрей собрать добычу и поехать дальше. — Задача водителя сидеть за баранкой и вдавить газ при любой непонятной ситуации. — Поэтому я и взял тебя потрошить… Но Монтана всё не переставал ныть и в итоге накликал… Или просто этот долбаный алкоголик оказался прав? А я, такой умный и предусмотрительный, нет? Пока я залез в кювет, чтобы выпотрошить рубера, за моей спиной раздался хрип. Оглянувшись, мой разум в первую секунду отказался принять реальность. На дорогу бесшумно словно призрак вышла элита. Огромная тварь, превосходившая размерами даже ту, которую я видел на своём первом кластере. Для своих габаритов она двигалась с потусторонней тишиной. На пути у элиты оказались Бурят, Монтана и Мамба. Внутри меня всё скрутило липкими ледяными сетями страха. Но это не помешало мне заметить необычную деталь — на элите кто-то сидел верхом. Тот, кто носил металлическую маску. Я сначала принял фигуру за человека, но это был кваз. Если быть точным — женщина–кваз. Ужасно изуродованная мутацией, пожалуй, что из женского в ней оставались только голос и нелепый парик с голубыми волосами. Всё остальное принадлежало матёрому лотерейщику. Именно этот парик, болтавшийся неопрятными грязно–голубыми патлами, и заставил мой мозг запустить нужную цепочку ассоциаций. Я вскинул руку в тот момент, когда элитник добрался до Бурята. Широкая когтистая лапища опустилась на моего бойца, превращая его в фарш. Монтана попытался отпрыгнуть в сторону, но не успел — элитник лишь чуть повернул голову, раззявил пасть и сомкнул зубы, оставив от водителя лишь судорожно подёргивающую ногами нижнюю часть. Мамба среагировала, как и положено опытному рейдеру — вскинула винтовку и дважды хладнокровно выстрелила. Она была чуть в стороне от траектории движения элитника, он не мог дотянуться до неё ни лапами, ни пастью. Но у него был хвост, длинный, мощный, оканчивающийся тускло поблёскивающим шипом. Глаза мне застила красная пелена, когда я увидел, как беспомощно отлетела в сторону моя мулатка. И я ударил молнией на весь оставшийся Дух Стикса, забыв рассчитать силу. Наездницу отбросило обратно в лесок, а заражённый издох на месте. Мальвина на элите вместе с тварью получила удар током запредельной мощности. А в том, что это была именно она, сомнений у меня не было. Проверять, сдохла ли Мальвина вместе со своим элитником, я не стал. Мамбе… Моей Мамбе была нужна помощь! И это было важнее всего! Не чувствуя ног, я подбежал, рухнул рядом со своей мулаткой на колени и почувствовал, как земля ушла из-под моих ног. d9207d7f-9871-4ad4-b8d4-705a501d0489.jpg 53. Список потерь Я поднял тело и понёс его на руках, сам не понимая куда и зачем. Видимо, я просто не мог её отпустить в этот момент. Как бы крут я ни был, а возвращать с того света это… Это, пожалуй, какой-то другой Дар нужен, которого у меня нет. Удар элитника снёс крёстной половину черепа. Мамба умерла ещё до того, как я закончил бой, и никто не смог бы ей помочь. Когда шоковое состояние отпустило, оглянулся. Заметил Мазая и Брюнета, шедших за мной. Рядом обнаружился стог сена. Я уложил мёртвое тело на него. Стог заготовили ещё в прошлом году, так как трава была пыльной, сухой и пахла гнилью. Вот и всё. Всё что мне было дорого в этом мире, превратилось в изуродованный кусок мяса. Моя горячая, красивая и чуточку сумасшедшая Мамба мертва. Я снял шлем и опустился на колени перед телом возлюбленной. Возложил на окровавленное тело обе ладони. Я не знал, какой она была, слишком мало было времени. Даже не поинтересовался, попала она в Улей подростком, зрелой или пожилой женщиной. Когда мы встретились, она была полна жгучей страсти, дышала энергией юности и экзотической красотой. Не было в наших отношениях ни ухаживаний, ни конфетно–букетного периода, ни романа, как такового, только медовый месяц, начавшийся внезапно. Я сглотнул, ставшую вязкой слюну, не в силах выдавить из себя и слезинки. Жаль… Было бы не так тяжело от камня, повисшего на моей душе стокилограммовой гирей. Любил ли я её когда-нибудь? Уже сейчас я понимал, что не могу вызвать в своей памяти её образ. Красивая мулатка с фигуркой куклы «Барби», и всё. Остальное плывёт. Никаких деталей. В этот момент я отчётливо понял, что ощущение дома и места, куда бы я мог вернуться, есть не что иное, как самообман, который я сам себе придумал. Была одна женщина. Теперь её нет. Иллюзии разом разбились и осыпались жалобно звенящими осколками. Верить в это не хотелось, но выбора не осталось. Она погибла, а я стал пуст изнутри как барабан. На плечо легла широкая ладонь Мазая. Я оглянулся. Лицо бородача застыло, губы его превратились в линию. За его спиной стоял Брюнет, держа РПД за ствол, закинув его на плечо, и переминался с ноги на ногу. Как бы не хотелось мне лечь с моей мулаткой рядом и просто умереть… Я не имел на это права. Меня ждали оставшиеся в живых боевые товарищи, за которых я был в ответе. И нам пора уходить. Я поднялся и пошёл с совершенно пустой головой. Мазай и Брюнет пытались отвлечь меня, рассказывали, что они выпотрошили заражённых и собрали богатую добычу, но я никак не мог сосредоточиться на текущем. Память раз за разом перебирала все подробности произошедшей трагедии, а дойдя до конца начинала с самого начала. Обычно я оказывался прав, но не в этот раз. Не в этот раз… — Не в этот раз… — Что? — навострил уши Брюнет. Оказывается, я сказал это вслух. Нужно было что-то ответить: — Надо за машиной, говорю, вернуться. — А–а–а… — Зачем забирать-то? — осторожно обратился за пояснениями Мазай, даже не ругнувшись ни разу. — Чтобы уехать, — ответил я, не узнавай свой голос, — Знахарь я. Учиться мне нужно.