– Я боюсь… – Со мной можешь ничего не бояться! – Он решительно протянул и вторую руку. Кто-то хихикнул. Я обернулась: две тощие селедки моего возраста на соседней скамейке надевали ролики, без стеснения поглядывая на нас. «Ну и смейтесь!» – решила я. Ухватилась за ладони Ярика и решительно встала. – Ой! – Я неловко покачнулась. – Не бойся! – Он сжал мои руки крепче. Отъехал назад и легонько потянул меня за собой. – Ай! Ай-ай-ай-ай… – пропищала я тихо-тихо. И поняла, что… еду за ним! Еду! Он катил меня осторожно. Смотрел прямо в глаза. И, черт возьми, опять улыбался! Ну нельзя же так! Когда я еду, раскорячившись, вспотевшая, с выпученными от страха глазами, в распахнутой куртке, глотая ветер открытым ртом, вот так нагло, обаятельно и весело улыбаться нельзя! – Ты едешь, Дашка! Едешь! – рассмеялся он. И мне хотелось плакать от счастья. Теперь Ярик держал меня за одну руку и ехал рядом. Селедки больше не смеялись, они остались где-то позади. А я не спеша катилась по широкой дороге, улыбаясь первым щедрым солнечным лучам. И больше не чувствовала себя неуклюжей коровой. И мы держались за руки! И какое-то детское чувство накрывало меня с головой: он мальчик, я девочка, между нами происходит что-то необыкновенное. Стоит ему посмотреть на меня – и щеки вспыхивают, сердце стучит в два раза быстрее, а планета замедляется и пропускает один оборот вокруг своей оси. Возможно, я немного преувеличиваю, но притяжение уже не действует. Мы в облаках! – Значит, ты станешь музыкантом? – спросила я Ярослава, когда мы остановились у какого-то киоска, сделав огромный круг по парку. Было так жарко, что хотелось скинуть куртку и упасть на едва проклюнувшуюся из-под земли и снега зеленую травку. – Да! – кивнул он, боясь отпускать меня, чтобы я не потеряла равновесие и не грохнулась на асфальт. – Так и вижу тебя за старинным роялем в большой столичной консерватории! – призналась я. – Клавиши оживают под твоими пальцами, зал сначала замирает, а потом отчаянно аплодирует. Ты – виртуоз, талантливый импровизатор, лауреат множества музыкальных премий и желанный гость на любом концерте. Ух! Ярик удивленно заморгал: – Говоришь как мой отец. – У тебя точно все получится. – Я покрепче вцепилась в него пальцами и чуть не задохнулась, едва он подъехал ближе. – Я слышала, как ты играешь, и могу заверить: это божественно. Особенно вот эта мелодия: па-а-ам, пам, пам, па-пам, па-па-па-пам! Пам па-а-аам! Наверное, вышло не очень похоже, потому что он нахмурился. – Это моя мелодия, – его голос даже похолодел, – я сам ее написал. – Правда?! – Мне хотелось обнять его, хотя бы взглядом. – Она же крутая! Сумасшедшая, яркая… Офигенная! – Думаешь? – словно не верил Ярик. – Точно тебе говорю. Я неловко покачнулась и буквально въехала в его объятия. – Спасибо, – проговорил он, близко наклонившись ко мне, обжигая дыханием. Я почувствовала, как его твердые ладони обхватили то место, где у меня должна была быть талия. Даже через ткань куртки я ощущала жар его рук. – С… с твоим талантом, – пытаясь прочесть его взгляд, выдавила тихо, – у тебя получится все, что захочешь. Ярик не спешил с ответом. Отпускать меня, надо заметить, тоже не торопился. Молча смотрел на меня и будто отчаянно не пускал что-то, рвавшееся изнутри на волю. И казался таким серьезным, что меня пробирало буквально до мурашек. Мы замерли, не зная, что делать с этой внезапной близостью, и молчали, боясь сболтнуть лишнее. – Хочешь мороженого? – наконец хрипло спросил он. «Капустные кочерыжки, листья салата, сухие хлебцы, зеленая фасоль, грудка, яблоки, огурцы – никаких вредных вкусностей!» – вяло, но все-таки сработала сигнализация где-то на задворках моего сознания. – Конечно, хочу! – погружаясь в глубину его немигающих глаз, выпалила я. – Тогда жди! – Ярик улыбнулся. Отпустил меня, убедился, что я стою твердо, и усмехнулся: – И постарайся дождаться меня, не упав. – Да-да-да-да! – пропищала я тихо, как мышь. И облегченно выдохнула, едва он отвернулся и отъехал к ларьку. Теперь можно было позволить себе хоть мгновение не втягивать живот. Фух! Проводила Ярика взглядом и отвернулась. Поспешно стерла ладонью пот со лба, подставила лицо первым солнечным лучам и улыбнулась, пытаясь унять разрывавшее меня изнутри непривычное волнение. – Даш? – испугал меня его голос. Я тут же опустила руки и прогнала торжествующее выражение со своего лица. Обернулась. – Что? – Ты не сказала, какое мороженое будешь, – крикнул он. Приказав ногам не разъезжаться, я улыбнулась: – Шоколадное! – С орешками и сиропом? Как я могла сказать «нет»? – Да-а-а! 6 – Я больше года копил на синтезатор, – сознался Ярик, – а как теперь принести его домой, не знаю. Мы сидели на краю лавочки, вытянув ноги, обутые в одинаковые ботинки с колесиками, и щурились от ярких солнечных лучей. – А в чем проблема? – спросила я, откусывая хрустящий край вафельного рожка. Шоколадное мороженое переливалось светло-коричневым и мягким кофейным на солнышке, оно сладко пахло нежным какао, и у меня с трудом получалось сдерживаться, чтобы не сточить сразу все. – У меня отец – дирижер. Выдающийся. – Ярик как-то устало опустил плечи и поник. – Мы его почти не видим, постоянно в филармонии или на гастролях, но жестко контролирует мою учебу. Музыку, я имею в виду. – Он жадно откусил самый кончик фисташкового мороженого и посмотрел на меня. – У него большие планы на мой «талант». – Ярик качнул головой и рассмеялся: – А я хочу собрать банду и играть рок. Вот куда меня тянет. – Тебе нравится рок? – удивилась я. И тут же вспомнила заводную композицию, которой оканчивались все его музыкальные упражнения. Ну еще бы! Так и есть: если к ней добавить гитару, побольше басов, ударные, отвязный вокал – да она заиграет совсем по-другому! – Еще как! – Он заметно оживился. – Хочешь пойти со мной на концерт? В субботу «Purple Eagles» выступают в клубе «Чайка» в девять вечера. – Конечно! – обрадовалась я. У меня внутри затрепетало от предвкушения. – Надо только отпроситься у бабушки. Вряд ли она надолго отпустит девятиклассницу, да еще в такое место. Я знать не знала, что за «Пепл иглс» и какую музыку они играют. Но мне было все равно: оказаться вдвоем в полутьме наполненного музыкой танцпола в толпе скачущих людей – это ли не кайф? – Мы можем сказать твоей бабушке, что делаем вместе какой-нибудь проект, – предложил Ярик. – Сходим на часик – и домой. Как тебе? – Она, конечно, будет переживать, но я – за! – Вот и отлично, – улыбнулся парень. – Так где твой синтезатор? Ты так и не сказал, – напомнила я, облизывая шоколадное мороженое. – Куда ты его спрятал? В его глазах мелькнул огонек авантюризма. – Мы с моим другом Борей договорились с завхозом школы, и нам выделили комнатку в подвальном помещении. – Он с хрустом отломил зубами край рожка. – Где лыжный инвентарь хранится, помнишь? – Да.