– Уверен? Открытая дверь машины так и остаётся открытой, а я застываю, наплевав на недовольные водительские гудки. – Да, – коротко и твёрдо. – Лицо его, конечно, так и не получилось отснять, но номер машины у меня есть, а минуты через три будет и имя. Вас оно всё ещё интересует? – Сбрось сообщением. – Растерянно взъерошив волосы, я всё же сажусь в машину. – И запись тоже сбрось. – Ту, на которой… – Где Олеся сама садится к нему в машину, – холодно перебиваю в ответ. – Жду. С силой бросив телефон на переднее пассажирское, я не замечаю, что, отпрыгнув от сиденья, он едва не сваливается на пол. Гонка окончена. Или нет? Будь я на десять лет тупее и на столько же резче, плюнул бы на всё, развернулся и поехал зализывать раны. К Наде, ага. Поганый, конечно, способ, но от всего такого очень действенный, только… Пусть сейчас в десятки раз хреновее, чем могло быть тогда. Пусть сбоит сердце, зашкаливает пульс и раскалывается голова, но чёрта с два я возьму и поверю. В то, что, поговорив со мной, она уехала с другим – точно нет. А если да, пусть скажет мне это лично. Длинно выдохнув, поставив локти на руль, я зарываюсь пальцами в волосы. Нервы звенят от напряжения – только тронь и напрочь сорвёт крышу. Руки, да и всего меня легко потряхивает, хотя, казалось бы, что такого. Очередное мелькнувшее в моей жизни личико. Красивое, но пустое, как и все остальные, даже несмотря на моего ребёнка под сердцем. Моего ведь? Хмыкнув, положив руки на руль, я опускаю на них голову. Сколько там осталось? Полторы минуты? При всём моём недоверии к женщинам и паскудном характере обвинить Олесю во вранье не дают ни мозг, ни то, что у нормальных людей называется душой. Она не могла врать. Не могла и всё. Та пощёчина, мой срыв на её кухне, ссоры, споры, непонимание… Её побег. Мои злость, ломка, страх. Те три дня в глуши. Её «Остановлюсь, пока могу остановиться»… Не может быть, чтобы она остановилась вот так. Просто не может, или… Или всё это – один большой продуманный спектакль по приручению одного конкретного меня? Сложно вдохнуть и, выпрямившись, я откидываю голову на подголовник. Спектакль… а что, сейчас есть какая-то разница? Для меня – нет. Хочешь – бейся, хочешь – бесись, хочешь – ломай мебель и себя. Толку не будет. Его уже давно нет. Для меня – нет. С того самого момента, как на полке, рядом с брелоком ХАмсой, появился небольшой квадратный футляр тёмно-синего цвета. – Да, Алексей Иванович, – устало принимаю я вызов. – Я не стал писать, решил сказать лично. – мрачно отвечает Саитов. – Запись сбросил, но вряд ли в этом есть смысл. – Почему? – Странно работает мозг, после лихорадочного возбуждения бросая меня в крайнюю степень отупения. – Потому что машина принадлежит Юсупову Ринату Альбертовичу, 1984 года рождения. Не знаю, в курсе ли вы, но он… – Я в курсе. Убью тварь. Глава 42. Кирилл Запись, которую прислал Алексей Иванович, я смотрю уже дома и слава богу, что хватило ума не открывать её в машине. Олеся не шла сама. Паскуда Юсупов вёл её так умело, что придраться не смог даже Саитов. Конечно, откуда ему знать, что мило ходить под ручку это не для Олеси. Вот только… Резко захлопнув крышку ноутбука, я встаю, делаю круг по гостиной. Машину отследят, Алексей Иванович обещал, но я не могу подставлять ни его, ни его парней. Про то, чтобы обратиться в полицию, и речи нет – долго, муторно и безрезультатно. Нахрапом ехать к Лагиненко тоже не вариант – этот волчара пошлёт меня лесом и скажет, что о личной жизни его сотрудники не отчитываются. И с большой долей вероятности после этого он даст команду своим псам замести следы получше. Опершись кулаками об остров, я замираю, опустив голову. Найти Шумерского и сдать Лагиненко? Классный вариант, если бы не одно но. Олеся не простит. Как бы она сама его ни обвиняла, сколько бы ни грозила спустить с лестницы, в ней слишком много человеколюбия, чтобы вот так взять и пожертвовать полудурком. Подозреваю, что даже собственное здоровье её при этом не смутит. Зажмурившись на мгновение, я возвращаюсь к ноутбуку. Не думать об этом. Потому что, если я вспомню, что она… нет. Сейчас мне нужна холодная голова, побешусь я когда-нибудь потом. Вот только Алексей Иванович всё ещё молчит, и я захожу на новый круг. Взгляд напарывается на брелок и, стоящий рядом с ним, футляр. Подойдя к консоли, я беру его, и крышка откидывается с лёгким щелчком. Сапфир, бриллианты, платина. Всего лишь подарок, мимо которого я не смог пройти, потому что… Да ни черта это не просто подарок! Хлопнув крышкой, я оставляю кольцо на прежнем месте и заканчиваю круг по гостиной. Об этом я тоже не буду думать, иначе сорвусь в самом хреновом смысле слова. Хуже, пожалуй, мне ещё не было. Даже Кирина свадьба с её солдафоном по шкале паскудства осталась далеко внизу… Простое, но гениальное озарение долбит по темечку, на мгновение оглушая, ослепляя и отупляя. А если?.. Пока мозг думает, пальцы уже набирают номер, которым приходится воспользоваться впервые за десять лет. И совсем не так, как я планировал. – Привет, мне нужна твоя помощь. Тишина в трубке давит не столько на уши, сколько на мозг. Хуже всего, что я понимаю, почему он молчит, на его месте я бы даже трубку не взял. – Права отобрали? – раздаётся хмык на том конце. Надо же, а солдафон дорос до сарказма. – Близкого мне человека в неизвестном направлении увезли около уголовные личности. Прошло несколько часов – ни угроз, ни шантажа. Гордость? Не слышали. О степени собственного падения в глазах настоящего мужа своей бывшей жены я подумаю как-нибудь потом. – Звони ментам, – равнодушно отзывается он. – Со своими связями поднимешь всех на уши за полчаса. – Не подниму. – Как признание собственного бессилия. Хреново, но в ту часть жизни, где господствует Лагиненко, я никогда не лез, незачем было, да и желание отсутствовало напрочь. Кто же знал, что мне придётся схлестнуться с ним именно на этом поле. – Неужто тебя смог кто-то превзойти? – с откровенной насмешкой. На том конце трубки слышатся шаги и звук захлопывающейся двери. Не время и не место мериться авторитетами. – Ты поможешь? – Нет. – Погано, но ожидаемо. Солдафон в своём праве и, не тратя времени, которого просто нет, я собираюсь отключиться, но он договаривает: – Не из-за Киры или мести, просто потому, что мне есть что терять. – Мне тоже есть. – Невидящим взглядом уставившись в стену. – И, знаешь… я рад, что ты рядом с Кирой. Отбросив телефон на диван, я возвращаюсь за стол, а почта всё ещё пуста – Саитов молчит, доводя меня до ручки. Урманов отказался, а я бы согласился? Не знаю. Месяцем раньше, скорее всего, послал бы его гораздо дальше самого дальнего леса, сейчас – помог бы почти стопроцентно. Да и хрен с ним, разберусь с Лагиненко сам. Поздний звонок секретарю не даёт ничего – «Клутсфин» ни разу не пересекался ни с Лагиненко, ни с одной из десятка его фирм. Досье Юсупова тоже не блещет – не судим, не привлекался, работает начальником бухгалтерии в хреновенькой фирме по установке окон. Не женат, детей нет, родственников тоже. Другими словами, прижать паскуду нечем.