Ребекка сглотнула. Она медленно наклонилась и аккуратно положила отцовское ружье на спрессованный снег. Потом осторожно двинулась в сторону, стараясь не упасть. Она была уверена, что если упадет в снег, ее движение заставит пса сразу же наброситься и она не сможет защитить лицо и горло, растянувшись на обледенелом снегу. С пересохшим ртом она отошла на несколько шагов от ружья. Стрелок вышел вперед — темный силуэт в густой тени, светивший фонариком ей в лицо. У Ребекки заслезились глаза от яркого света, и она заморгала. — Сними шапку и маску, — велел стрелок. — Держи руки на виду. Она медленно подняла руки, сняла охотничью шапку и сдвинула шарф на подбородок. Ее распущенные волосы зашелестели от статического электричества. Стрелок застыл. Тишина — глухая, зловещая тишина — ощутимо сгустилась вокруг него. Даже рычащая собака замолчала, почувствовав перемену в состоянии хозяина. — Бекка? — хрипло прошептал он. Тогда Ребекка поняла. Она физически почувствовала это, когда по позвоночнику пробежала дрожь, а к горлу подкатил комок. Эш. Она смотрела в дуло ружья Эша Хогена. «Он лгал. От чего ты защищала его в тот день?» — Твою ж мать! — прошептал он, опустив оружие, но продолжая светить фонариком Ребекке в лицо, и подступил ближе, словно желая убедиться, что это в самом деле она. — Проклятье, Бекка, что за чертовщина здесь творится? Почему ты так нарядилась? Сердце Ребекки молотом стучало в груди. Она начинала дрожать всем телом после резкого выброса адреналина. Но за дрожью поднималась сокрушительная волна гнева. — Возьми собаку на поводок, — потребовала Ребекка. — А потом скажи мне, какого черта ты делаешь на моей земле. Эш подозвал пса и отвел свет фонарика от ее лица. Он достал поводок из кармана куртки и одной рукой прикрепил карабин к ошейнику. При косом освещении Ребекка смогла лучше разглядеть его. На нем были громадная стеганая куртка и теплые сапоги. Он был в перчатках, но без шапки. И казался выше и крупнее, чем она помнила. И старше. — Твое оружие на предохранителе? — спросила Ребекка. — Да. — Покажи мне лицо, чтобы я рассмотрела тебя, — сказала она. Он повернул свет к лицу, и его черты обозначились резче. На какой-то момент она затаила дыхание. При таком освещении его лицо выглядело особенно суровым и грубоватым. Через щеку по-прежнему тянулся длинный шрам. Ее ковбой, которого она когда-то любила. Молчаливый, обветренный Уоллендер канадского севера. Ее Хитклифф из лесной глуши, некогда ее романтический возлюбленный. Человек, который в ее воображении играл роль каждого героя во всех историях, какие отец читал ей долгими вечерами после смерти матери, — историях с книжных полок ее матери, услышанных у камина. Человек, который был подвержен приступам угрюмой задумчивости и часто был вынужден уходить в лес и оставаться в одиночестве. Ребекка всегда думала, что знает Эша так хорошо, как никто другой. Что она понимает его. Но, возможно, она вообще не знала его. Ребекка пыталась совладать с приливом жарких, противоречивых чувств, накипевших за все эти годы. Внезапно она снова почувствовала себя семнадцатилетней девушкой, движимой старыми силами и побуждениями. — Немало воды утекло, Ребекка. Я не думал, что ты вернешься теперь, когда его не стало. — Что ты здесь делаешь? — резко спросила она. — Зачем ты выслеживал меня из-за деревьев? — Полагаю, то же самое, что и ты. Я шел по следам от сарая. Ее удивление быстро сменилось сердитой подозрительностью. — Ты говоришь, что пришел сюда в темноте, чтобы пройти по следам, оставленным на частной территории, где совсем недавно побывала полиция, — на участке человека, которого ты последний видел живым? — Именно это я и сказал. Глава 16 — Мы с Кибу охотились на рысь, когда наткнулись на след от снегохода, ведущий от задней стороны участка твоего отца, — сказал Эш. Под порывами холодного ветра, в густых сумерках зимнего вечера Ребекка слушала объяснения Эша. Он убивал или отпугивал крупных хищников по контрактам с департаментом по охране окружающей среды или с частными лицами. По его словам, это называлось «контролем над популяцией хищных видов» — медведей, пум, волков и рысей. Иногда, если животное нападало на человека, правоохранители поручали ему найти и уничтожить опасного хищника. Для этой цели он использовал несколько карельских лаек, натасканных на медведей, или метисов бладхаунда. — Судя по глубине и расположению санного следа, снегоход мог проехать там как раз во время пожара, — сказал Эш. — Это заинтересовало меня. — Почему? — Потому что я не думаю, будто твой отец в тот вечер вдруг решил застрелиться. Ее сердце пропустило удар и забилось с новой силой. — Продолжай, — прошептала она. — Похоже, снегоход остановился за рощей, вон там. — Он указал на гребень холма за спиной. — Потом два человека спустились по склону от гребня. — Он указал на заснеженный склон над сараем. — Но когда они вышли из сарая, то направились к кухонной двери Ноя, на какое-то время задержались там, а потом побежали сюда. — Эш указал на глубокие следы, по которым шла Ребекка. — На этом отрезке пути они начали падать и двигались беспорядочно. По меньшей мере один из них еще раз упал, когда они пробирались между деревьями. Когда они забрались на снегоход, то поспешно уехали на юго-запад. Поэтому я начал двигаться в обратную сторону, от санного следа к пешим следам, когда услышал звук старого дизельного мотора, приближавшийся к дому Ноя. С учетом времени суток и этих причудливых следов я держался очень настороженно. Я вернулся посмотреть, кто приехал, и увидел тебя: неопознанного вооруженного человека, который шарится в темноте там, где недавно побывали полицейские, — как ты и сказала. — Куда ведет обратный санный след? — спросила Ребекка, стараясь не стучать зубами. Она обмоталась шарфом и надела охотничью ушанку, но холод проникал повсюду. — Я добрался до пограничной линии ранчо Броукен-Бар. Собираюсь вернуться туда завтра на рассвете. Ребекка задрожала, когда ветер еще усилился и завыл над замерзшим ландшафтом. На небе высыпали звезды. — Послушай, — сказал Эш, заметив ее дрожь. — Погода будет только ухудшаться, причем быстро. У меня на ранчо Хогена есть комнаты для гостей. Давай вернемся в тепло и поговорим, а утром я покажу тебе следы. Ребекке нужно было поговорить с ним. У нее было много вопросов. Она хотела своими глазами увидеть эти следы. Но ей нужно сделать все это на своих условиях. Ребекка была совершенно выведена из равновесия такой внезапной встречей и его властным присутствием, как будто он по-прежнему мог управлять ее чувствами и ее разумом. Ей нужно было время, чтобы обдумать не только встречу с ним, но и зрелище сгоревшего отцовского дома, обгоревшего тела отца в морге. Сейчас Ребекка была слишком уязвима, чтобы провести ночь в доме Эша после стольких лет уклонения от него, ненависти к нему, любви к нему. — Нет, — твердо ответила Ребекка. — Завтра на рассвете я буду у двери твоего дома. Тогда ты покажешь мне следы. Он немного помолчал, взвешивая ее слова. — Ты уверена? — Абсолютно. — Отлично, — тихо сказал он. После некоторого колебания добавил: — Хочешь, я провожу тебя до автомобиля? — Нет. — Как угодно. — Он свистнул, подзывая собаку, направил свет фонарика на деревья и пошел вверх по склону. Луч света долго мотался из стороны в сторону, потом исчез за деревьями. Вокруг Ребекки сомкнулась темнота. Она выругалась. При свете звезд и восходившей луны, отражавшейся от снега, она побрела через снег и лед к старому «сильверадо», огибая место пожара, и несколько раз поскальзывалась и падала на жесткий наст. К тому времени, когда Ребекка добралась до отцовского автомобиля, она так сильно стучала зубами, что боялась сломать их. Ворочая онемевшими пальцами, она сделала несколько попыток отпереть дверь со стороны водителя и испытала настоящее облегчение, когда добилась успеха. Ребекка забралась внутрь, положила ружье на пассажирское место, проверив предохранитель, и наполовину повернула ключ в замке зажигания. Включился свет на приборной панели; тогда она повернула ключ до конца. Двигатель кашлянул, провернулся и заглох. Она попробовала снова, сперва дождавшись впрыска, который должен был завести старый двигатель. Когда снова зажегся свет на приборной панели, она повернула ключ до упора. На этот раз послышались лишь слабый кашель, перестук и тишина. Ребекку охватил первобытный страх. Она попробовала еще раз, с таким же результатом. Стуча зубами и трясясь не только от холода, но и от нервного возбуждения, она пробовала снова и снова, хорошо понимая, что с каждым разом истощает аккумуляторную батарею, едва ли полностью заряженную с самого начала. Двигатель не заводился. Ребекка протянула вверх дрожащую руку и нащупала выключатель верхнего света. Когда она посмотрела на панель при лучшем освещении, то испытала приступ паники. Указатель топлива находился на нуле.