– В классе Дейзи на стене висит доска с рисунками детей, которые они сделали в качестве иллюстраций к своим сказкам. Я жду. Эв не любит болтать зря. Сейчас она все объяснит. – Прежде чем мы узнали, что сказка Дейзи исчезла, я посмотрела на ее картинку. – Верити достает телефон и открывает фотографию. – Взгляните. Рассмотреть подробности не так просто, но мне кажется, что на рисунке, в нижней его части, нарисована маленькая девочка в короне и балетной пачке розового цвета, а над ней возвышается гораздо более высокая женская фигура с метлой и неестественно большой сумкой. Здесь же находится довольно странное существо, голова которого, как плющом, увита листьями, с каким-то свертком под мышкой, а справа от него – фигура молодого человека с золотистыми волосами, отгоняющего прочь монстра с громадным хоботом и закрученным хвостом. – Так ты думаешь… – Что эта девочка – Дейзи? Без сомнения. Все маленькие девочки хотят быть принцессами или балеринами. – Или и тем и другим сразу, если судить по этому рисунку. – Я улыбаюсь. – И отец Дейзи все время называл ее «своей принцессой»… Теперь уже моя очередь делать гримасу: – Подай-ка мне гигиенический пакет. – Я все знаю, босс, но когда тебе всего восемь… – Я же не спорю, просто захотелось блевануть. Но Эв еще не закончила: – Больше всего меня поразила эта женщина за маленькой девочкой. Посмотрите на ее обувь. Эти перепонки впереди… И каблуки, которыми вполне можно убить… Теперь я вижу, что она имеет в виду: – Здорово похоже на туфли, в которых Шэрон была с утра. Насколько я понимаю, она все еще в них. Верити кивает, а потом указывает на монстра. – Нанкси Чен рассказала, что Дейзи придумала новое имя своему отцу. Теперь она называет его Хряк. Я бросаю на нее быстрый взгляд, и Эверетт кивает: – Знаю и очень стараюсь не делать поспешных выводов. Проблема в том, что в наши дни растление малолетних встречается на каждом шагу. Хотя, может быть, проблема совсем не в этом – возможно, девочка накануне поругалась с отцом и просто выпускала пар. То есть все абсолютно невинно. Ей просто не купили последнюю куклу Капустку. Я улыбаюсь. Легко догадаться, что у Эверетт нет детей. – Мне кажется, офицер, что она уже не столь популярна… – Это только говорит о том, насколько я стара. – Констебль усмехается. – Но вы меня поняли. Мы все знаем, как дети иногда принимают все слишком близко к сердцу. Все происходящее кажется чрезвычайным в этом возрасте. Она слегка краснеет, но я не заостряю на этом внимание. – А когда оно появилось, это свиное прозвище? – Точно не уверена, но, может быть, несколько недель назад? То есть приблизительно в то же время, когда они писали сказки. – Значит, ты думаешь, что мы должны проверить записи с камеры на предмет того, заходил ли Барри в класс где-то на прошлой неделе? – Я спрашивала директрису, – Эверетт кивает, – и, насколько она помнит, он не появлялся в школе вот уже много месяцев. На прошлой неделе там устраивали вечер родителей – так вот, Шэрон пришла на него одна. Я собираюсь заскочить к Мэйсонам по дороге домой, чтобы выяснить, не знают ли они, куда делась сказка. Может быть, заодно мы получим ответ и на главный вопрос… – А именно? – Я хмурюсь. – Дома ли школьный портфель Дейзи? Я не отрываясь смотрю на Верити. «Как же, твою мать, я мог это пропустить?!» И начинаю мысленно крыть себя на чем свет стоит. – Когда она уходила из школы, он был с ней. Мы видели его на записи, – продолжает Эверетт, очевидно, не заметив этого приступа самоуничижения. – Так что если он дома – это значит, что девочка, так или иначе, добралась туда. А вот если его нет… – …то скорее всего она исчезла где-то по дороге между школой и поселком. Что снимает подозрение с Мэйсонов. – А вы ведь видели ее комнату в ту ночь, босс? Вы не припомните там портфеля? Такого, с портретом диснеевской принцессы. Розового. Я начинаю вспоминать. Я бы не сказал, что у меня фотографическая память, но обычно я не так много пропускаю. И уверен, что портфель бросился бы мне в глаза – ведь это была бы единственная вещь в том цветнике, на которой не было бы рисунка маргаритки. – Нет, – говорю я наконец, – не думаю, что он там был. Но это пока ничего не доказывает. Она могла убрать его в шкаф или еще куда-нибудь. Или рюкзак могла убрать Шэрон. Эта гребаная комната выглядела как настоящая выставка. – Но спросить мне ничто не помешает. Моя коллега собирается идти, но я останавливаю ее: – Барри Мэйсон может что-нибудь выкинуть – сомневаюсь, чтобы сейчас мы своими появлениями доставляли ему радость. – Я знаю, но, мне кажется, попробовать все-таки стоит. Если дойдет до открытой стычки, я просто уйду. Может быть, не так уж и плохо, если журналюги увидят на пороге дома офицера полиции. – Ладно, вперед, – вздыхаю я. – Только надень форму, ладно? Чтобы эти писаки знали, кто ты такая. На лице у Эв появляется гримаса, но она понимает, к чему я веду. – Но сначала тебе надо будет пошушукаться с соседкой… – С Фионой Вебстер? – Эверетт хмурится. – Именно с ней. Мне она показалась далеко не дурой. Никогда не знаешь, что может получиться, если задашь парочку наводящих вопросов. И еще поговори с семейным врачом – может быть, у него есть какие-то подозрения насчет растления… – Я уже проверяла – он в отпуске. Но я ему напишу. – А учительница рассказала, как Дейзи вела себя в последнее время? – Тише, чем обычно, но она несколько раз повторила, что изменения в поведении были минимальными. И что это могло ничего не означать. Честно говоря, их больше беспокоил Лео. – Значит, они были единственными, кого это волновало. – Я знаю. Бедный мальчуган… Эверетт еще раз смотрит на фото в телефоне. – Даже если убрать эти светлые волосы, в одном я уверена наверняка – на рисунке не Лео Мэйсон, – говорит она. – Он ведь и мухи не обидит, не говоря уже о битве с монстром. – Значит, нас уже двое… Но если это не Лео, то кто, черт возьми? *** 22 июня 2016 года, 15:29 27 дней до исчезновения Барж-клоуз, № 5 Спальня на втором этаже – Тебе здесь нечего делать. Это говорит Лео, который стоит на пороге родительской спальни. Обе двери платяного шкафа открыты, а Дейзи сидит перед туалетным столиком матери и красит ресницы. Делает она это на удивление умело. Девочка улыбается в зеркало. Она уже намазала губы ярко-розовой помадой и подвела веки синим. – Тебе здесь нечего делать, – повторяет ее брат, хмурясь. – Она внизу. И все узнает. – Ничего она не узнает, – беззаботно отвечает Дейзи, не глядя на него. – Она никогда ничего не знает. Девочка слезает со стула и подходит к высокому трюмо. На ней надеты голубое бикини и блестящие босоножки, с открытыми носами и без задников, на высоких каблуках. Дейзи замирает, а потом подходит к зеркалу, останавливается, отставляет бедро и принимает кошачью позу. После чего поворачивается и через плечо посылает воздушный поцелуй своему изображению в зеркале. Лео приближается к одному из шкафов, усаживается перед ним на пол и начинает бесцельно вытаскивать из него вещи, глядя на них без всякого интереса. Пара кроссовок, махровое полотенце, толстовка с капюшоном… Из кармана вываливается что-то твердое, прямоугольное, и этот предмет со стуком падает на пол. Дейзи оглядывается на брата: – Тебе нельзя об этом знать. Лео поднимает упавшую вещь и рассматривает ее.