Глубоко и осмыслено. Душераздирающе, даже когда мне стало легче. Это было не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала. Портер поцеловал меня с надеждой. И он не остановился, даже когда я положила его руку себе между ног. Не останавливаясь, он опустил меня на деревянный пол этого великолепного балкона, медленно стягивая с меня джинсы, прежде чем войти в меня. Я плакала в его рот, стонала от удовольствия и печали, пока его твёрдое тело двигалось надо мной, волны экстаза сталкивались с тяжестью гравитации, которая прижимала меня к Земле. А потом он продолжал целовать меня, сладкий вкус надежды покалывал на кончике моего языка ещё долго после того, как мы оба нашли своё освобождение. В тот вечер мы с Портером не выходили с балкона. Мы по очереди заходили в дом. Я — в туалет, он — за пивом. Но даже с таким красивым домом, как этот — балкон был намного лучше. Мы дремали к гамаке, просыпаясь только для того, чтобы поцеловаться и прижаться друг к другу, прежде чем снова заснуть. Ровно в 6:17 утра, когда я крепко прижималась к груди Портера, его пухлые губы были приоткрыты во сне, моя голова опускалась и поднималась в такт его ровному дыханию; его тепло окутывало меня изнутри и снаружи; мои глаза были устремлены на горизонт — я увидела свой первый рассвет почти за десять лет. Глава восемнадцатая Портер — Папочка! — прокричала Ханна по другую сторону двери, когда я вышел из душа. — Трэвис украл моё зарядное устройство! — Я этого не делал! Оно моё! — спорил он за её спиной. — Ну, нет! — вернула Ханна. — Ну, да! — Отдай его мне! Я посмотрел на себя в зеркало, лёгкая улыбка приподняла уголок моего рта, и я завязал полотенце вокруг бёдер. Да. Такова была моя жизнь. И, как бы это иногда не расстраивало, я чертовски любил каждую секунду. Прошло пять дней с тех пор, как я наблюдал за Шарлоттой, уезжающей со стоянки Портерхауса и предварительно высадившей меня у машины. Она не звонила и не писала всё это время, но я знал, что она позвонит, когда будет готова. Когда бы это не произошло. У меня не было ни малейшего понятия, как мы вдвоём заставим между нами что-то работать. Но если она хотела попробовать, то и я тоже. Не то чтобы я очень торопился познакомить её с моими детьми. После всего, через что они прошли, до знакомства с новой женщиной в моей жизни было ещё далеко. Мы могли бы не торопиться, научиться, чтобы наше прошлое шло рука об руку, прежде чем приступить к будущему. Даже если это были только телефонные звонки и сообщения, поздние ужины после того, как дети ложились спать и, возможно, случайные ночёвки у неё дома, когда моя мама могла присмотреть за ними. Я просто хотел Шарлотту. Любым способом, которым бы мог заполучить её. — Стой! Ты его сломаешь! — закричал Трэвис. — Отпусти! — Нет, ты отпусти! Осторожно спрятав улыбку, я распахнул дверь. — Не могли бы вы двое прекратить боевые действия? Трэвис не сводил глаз с сестры, одной рукой сжимая iPad, а другой, дёргая за кончик белого зарядного устройства. — Это моё! Я выдернул шнур из их рук. — Ну, теперь это моё. — Пап! — заскулил Трэвис. — У меня осталось только восемь процентов на iPad. Он вырубится. —У меня осталось только пятьдесят… одиннадцать процентов, — крикнула Ханна позади него, явно нуждаясь в том, чтобы вернуться в детский сад. Я сжал губы между зубами и прикусил язык, чтобы подавить смех. Затем я направился к двери своей спальни, приказывая. — На выход. Оба. — Но, папа… — заскулили они в унисон. Я прервал их. — В любом случае, сейчас вы не нуждаетесь в своих iPad. Трэвис, иди готовиться к приходу репетитора. Мы можем обсудить зарядные устройства сегодня днём. После того, как закончишь учиться. И, Ханна, иди одеваться. Бабушка сегодня занята, так что ты пойдёшь со мной в Таннерхаус. Её глаза загорелись. — Дядя Тан будет там? Я улыбнулся. Моя девочка любила своего дядю. — Возможно. Поторопись и иди собирайся, а я напишу ему, чтобы узнать. — Урраа! — воскликнула она, выскакивая из моей комнаты. Трэвис последовал за ней, ворча. — Это было моё зарядное устройство, Ханни. — Нет, не было! — взвизгнула она. — Эй! — рявкнул я. — Я сказал, хватит ссориться! Я закрыл дверь и оделся, стратегически избегая фотографии Кэтрин на комоде. Затем направился на кухню, чтобы бросить замороженные вафли в тостер для детей — хорошо, и для меня тоже. Они были чертовски вкусные. Я проводил лишние тридцать минут в день в спортзале, отрабатывая этих деток. В комнату вприпрыжку вошла Ханна, одетая в ярко-розовую с белыми полосками рубашку и леггинсы в зелёно-чёрный горошек, которые издавали такой громкий звук при соприкосновении, что это было почти оглушительно. Её длинные вьющиеся волосы напоминали крысиное гнездо, сапожки были не на тех ногах. Я улыбнулся. Она улыбнулась и забралась на табурет у стойки. — Трэвис, завтрак! — позвал я, разрезая вафли, когда зазвонил мой сотовый. Мой мальчик вошёл в комнату, одетый в баскетбольные шорты, футболку и сердито нахмурившись. Я поднёс телефон к уху. — Алло? — Мистер Риз? — произнесла женщина. — Слушаю, — я поставил тарелку перед Ханной, а затем повернулся, чтобы взять одну для Трэвиса. — Привет. Я звоню из офиса доктора Миллс из Северного отделения Пульмонологии. Я застыл при упоминании её имени. — Чем я могу вам помочь? — Доктор Миллс попросила меня позвонить и узнать, сможете ли вы привести Трэвиса в офис сегодня утром? Я с грохотом уронил тарелку на стол и нервно переложил телефон в другую руку. — Извините. Можете повторить? — Ваш сын, Трэвис. Мы надеялись, что вы могли бы… — Шарлотта попросила вас позвонить мне? — уточнил я. — Да, сэр. Она…