– ПИСК? Глаза ворона завращались. – Послушай, Смерть – это Смерть, а не работа на полставки, понял? Ты не можешь устроиться в свое свободное время мыть окна или подстригать людям лужайки. – ПИСК! – Ну хорошо. Ворон немного присел, чтобы крошечная фигурка смогла забраться к нему на спину, потом взмахнул крыльями и взлетел. – Конечно, оккультные фигуры частенько съезжают с катушек, – сказал он, поднимаясь над садом в озаренное лунным светом небо. – Взять, к примеру, Лихо… – ПИСК. – Что ты, что ты, я ни в коем случае не провожу никаких параллелей… Сьюзен терпеть не могла «Заупокой», но, когда бремя нормальности становилось особо нестерпимым, она шла именно туда. Запах, выпивка и клиентура этого трактира оставляли желать лучшего, и все же в «Заупокое» был один большой плюс. Здесь не обращали внимания. Никто. Ни на что. Свячельник традиционно предполагалось проводить в кругу родных и близких, но некоторые местные завсегдатаи выглядели так, что у них вполне могли быть не семьи, а выводки или, допустим, стаи. А кое-кто, похоже, и вовсе сожрал своих родственников, ну, или по крайней мере чьих-либо еще родственников. В «Заупокое» пили умертвия. И когда у трактирщика, которого звали Игорь, заказывали «Кровавую Мэри»… в общем, вы получали то, что заказывали. Завсегдатаи не задавали вопросов – и не только потому, что многие вместо связной речи изъяснялись рычанием. Просто никому не хотелось знать ответы. Каждый в «Заупокое» пил в одиночестве, даже если сидел в группе. Или, скажем, в стае. Несмотря на криво развешанные страшдественские украшения, призванные создать некий уют и ощущение праздника, «Заупокой» так и не превратился в семейное заведение[9]. Именно воспоминаний о семье так хотелось избежать Сьюзен. Сейчас ей в этом помогал джин с тоником. В «Заупокое», если, конечно, вам не было все равно, следовало заказывать прозрачные напитки, потому что у Игоря иногда возникали очень странные идеи по поводу того, что можно надеть на кончик трубочки для коктейля. Если вы видели что-то круглое и зеленое, оставалось только надеяться, что это оливка. Она почувствовала за ухом чье-то горячее дыхание. Рядом с ней на стуле устроился страшила. – И что же здесь делает нормальная девочка? – прохрипел страшила, окутывая ее облаком алкогольных паров и несвежего дыхания. – Решила, что это круто – прийти сюда в черном платье и потусоваться с потерянными мальчиками? Или мрак опять вошел в моду, а? Она немного отодвинула свой стул. Страшила усмехнулся. – Хочешь поиметь страшилу под своей кроваткой? – Перестань, Шлимазель! – сказал Игорь, продолжая протирать стакан. – А чего она сюда приперлась? – прохрипел страшила, хватая Сьюзен за руку огромной волосатой лапищей. – Может, ей хочется… – Я повторять не буду, Шлимазель, – предупредил Игорь. Сьюзен повернулась к страшиле. Игорю не было видно ее лица, но страшила явно что-то увидел. И отпрянул так быстро, что свалился со стула. Когда девушка заговорила, это были не просто слова, но высеченное в камне утверждение, гласящее, каковым будет будущее. – УХОДИ И ПЕРЕСТАНЬ НАДОЕДАТЬ МНЕ. Затем Сьюзен повернулась и несколько виновато улыбнулась Игорю. Страшила, быстро выбравшись из обломков стула, вприпрыжку ускакал к двери. Сьюзен почувствовала, что посетители отвели глаза и вернулись к своим прежним занятиям или разговорам. В «Заупокое» и не такое могло сойти с рук. Игорь поставил стакан на стойку и поглядел на окно. Оно было неожиданно большим для питейного заведения, успех которого зависел от поддержания внутри темноты. Впрочем, некоторые завсегдатаи прибывали сюда по воздуху. Как раз сейчас кто-то стучал в стекло. Прихрамывая, Игорь выбрался из-за стойки и открыл окно. Сьюзен посмотрела вверх. – О нет… – В трактир влетел громадный ворон, и с его спины Смерть Крыс спрыгнул на стойку прямо перед Сьюзен. – ПИСК ПИСК ИИСК! ИИСК! ПИСК ИСК ИСК «ХИСК-ХИСК-ХИСК». ПИ… – Убирайся, – сказала Сьюзен холодно. – Мне совсем не интересно. Ты просто плод моего воображения. Ворон опустился на край большой чаши, стоявшей за стойкой. – Великолепно, – прокаркал он. – ПИСК! – Это что? – спросил ворон, счищая что-то с кончика клюва. – Лук? Какая гадость! – Вы, оба, давайте, кыш! Валите отсюда! – откликнулась Сьюзен. – Крыса говорит, твой дедушка совсем свихнулся, – сообщил ворон. – Начал разыгрывать из себя Санта-Хрякуса. – Послушайте, я не… Что? – Красный плащ, длинная борода… – «ХИСК-ХИСК-ХИСК»! – …Твердит «Хо-хо-хо», разъезжает в санях, запряженных четверкой кабанов, все такое… – Кабанов? А где Бинки? – Понятия не имею. Конечно, такое иногда случается, я говорил крысе, эти оккультные сущности, они ведь… Сьюзен закрыла уши руками – скорее в качестве эффектного жеста, а не для того, чтобы не слышать дальнейшего. – Я ничего не хочу знать! У меня нет дедушки! Да, да, это факт. Неоспоримый. Дедушки нет. Надо держаться фактов… Смерть Крыс что-то долго пищал. – Крыса говорит, ты должна его помнить. Он высокий, не слишком упитанный, носит косу… – Пшел! И забери с собой эту крысу! Она взмахнула рукой и, к своему стыду и ужасу, сбила маленький скелет в балахоне прямо в пепельницу. – ПИСК? Ворон подцепил скелетик клювом и собрался было взлететь, но тот вдруг выхватил свою крошечную косу. – И-ИСК ИСК ПИСК! – Он говорит, ты еще пожалеешь. Ворон взмахнул крыльями и вылетел в ночь. Игорь, не говоря ни слова, закрыл окно. – Они были ненастоящие, – поспешила заверить его Сьюзен. – Ну, то есть… ворон, скорее всего, был настоящим, но эта крыса… Не стоило ему с ней связываться. – Потому что она ненастоящая, – понятливо кивнул Игорь. – Вот именно! – с облегчением подтвердила Сьюзен. – Впрочем, ты, наверное, их и не видел. – Ага, – откликнулся Игорь. – Ничего не видел. – Сколько я должна? – спросила Сьюзен. Игорь долго считал пальцы. – Доллар за напитки, – наконец сообщил он. – И пять пенсов за то, что ворон, которого здесь не было, поклевал пикули. Это была ночь перед страшдеством. В ванной аркканцлера Модо вытер руки тряпкой и с гордостью оглядел результаты своего труда. Белоснежный фаянс, медь и бронза, сверкающие в лучах лампы. Его немного беспокоило то, что он не все успел проверить, но господин Чудакулли сказал, что проверит сам, когда будет пользоваться, а Модо никогда не спорил с начальством. На то оно и начальство, чтобы лучше знать. Подобное положение вполне устраивало Модо. Он не вмешивался в вопросы времени и пространства, а начальство, в свою очередь, не лезло с советами к нему в теплицы. Такие отношения он называл сотрудничеством. Особенно тщательно он надраил полы. Господин Чудакулли настоял на этом.