Тонечка заглянула в свой портфель. Записная книжка была совсем близко. Ррраз – и достала. И можно записывать. – Саш, зачем ты меня дернул? Роль, да? Какая?.. А сценарий ваш, да, девушка? Всегда важна визуализация! Я еще с тех пор визуализирую роль в кино, представляешь?.. Тонечке очень хотелось спросить – с каких именно пор визуализирует Агафья. – А что за роль? Полный метр или сериал? Я на мудборд в задачи и желания себе написала и то, и другое. Прикинь? И тут ты звонишь! Конечно, я полетела, одеться не успела как следует! – Агафья с удовольствием оглядела себя. Она была облачена в роскошные переливающиеся наряды и оторвалась от телефона только для того, чтобы посмотреть на себя. По идее, подумала сценаристка Антонина Морозова, свидание с великим продюсером и «визуализация» роли должны были привлекать ее внимание больше телефона, но получалось наоборот. Что-то она, сценаристка Морозова, упустила, чего-то не до конца поняла в современной системе координат. Нужно понаблюдать, эдак она вскоре и сценарии писать не сможет!.. – Агаш, Вася Филиппов умер. – Ох, да знаю я! – Агафья вздохнула, что, видимо, отражало ее скорбь по Василию. – Хороший чувак, вечная ему память. Когда в чат написали, я даже не поверила! А что ты про него вдруг вспомнил? Потому что у нас роман был? – И она пальцами изобразила в воздухе кавычки, то есть роман, видимо, был взят под сомнение. – Вы давно расстались? – спросила Тонечка. – С Василием? – Ну когда? – Агафья задумалась. Тонечкин вопрос ее ничуть не удивил. – В прошлом году. Нет, в позапрошлом. Или когда? Та-ак. Дудук новую песню написал «Ты такая, ты такой!», я под нее тогда гоняла и рыдала! Сейчас посмотрим. – Она потыкала в телефон и заключила: – Ну вот, все правильно. В прошлом году, зимой. Саш, он у тебя должен был кино снимать, да? Герман ел кулебяку и промычал в ответ нечто малопонятное. – Где вы с ним познакомились? – продолжала спрашивать Тонечка. – На корпоративе, – с удовольствием сказала певица. – Я пела, а он там отдыхал. Подошел и пригласил меня на завтра в ресторан. Ну, я телефон, конечно, не дала, сказала, чтоб он в офис звонил, там ответят. Так он меня нашел! – она засмеялась. – Выследил! – И опять показала кавычки. – Корпоратив тот совсем непростой был. Большие люди отдыхали, не мелкое чмо какое-то, а настоящие! И он с ними, понимаете? Конечно, я купилась. Опять пальчики изобразили кавычки, что ты будешь делать!.. – Он меня в кино снял. Первая моя роль как раз у него. Помнишь? – И она вдруг поцеловала жующего Германа в плечо. Он опять замычал. – Вы были в него влюблены? – бухнула Тонечка. – Нет, ну как? Конечно, влюблена, – и она показала кавычки. – Он мне обещал помогать. И правда помогал, вот с Сашей Германом познакомил, я тогда еще не была в такой силе, как сейчас, а Вася режиссер известный. – То есть не были влюблены? – Он должен был мне помогать, – повторила Агафья. – Я работаю на свое продвижение сама. – Он обещал вам помощь или вы просто надеялись? – продолжала Тонечка. Она никак не могла взять в толк, почему Агафья отвечает на ее вопросы! Почему ее не настораживает интерес постороннего человека, да еще такой… довольно интимный интерес! Это тоже было нечто новое, странное явление, о котором она не знала раньше. – Да он много чего обещал! – Агафья фыркнула. – Подарки дарил, ухаживал так красиво. Но у него деньги быстро кончились. Я после того корпоратива думала, что он серьезный, если с такими людьми пил, а он чмошник, как все. Хорошо хоть роль дал! А потом стал докапываться, чтоб я с ним ездила, туда-сюда ходила, а я не эскортница, у меня карьера. – Какие подарки? – спросила Тонечка, и Герман посмотрел на нее с удивлением. Но Тонечка знала, что делает. Агафья молниеносно напечатала в телефоне сообщение, отправила и вздохнула. – Да на самом деле ценный подарок один был. Ну, настоящий! – И опять пальчики показали кавычки. – Я его оценщику не носила, конечно, но по ходу да, недешевый. А остальное все ерунда, копейки. – Что за подарок? – Ой, такая интересная штучка, – оживилась Агафья. – Золотая фигурка. Довольно большая, вот такая примерно. Он что-то рассказывал, я сейчас уже забыла. Вроде бы это серьга, а фигурка, по словам Васи, старинная. Только она больно здоровая, это какое должно быть ухо для такой серьги! – Можете нарисовать? Агафья засмеялась. – Да нет, конечно!.. – Она до сих пор у вас, эта фигурка? – Васька как подарил, так и забрал, – сказала Агафья с презрением. – Когда отношения кончились. Я стала искать, не нашла, звоню ему, спрашиваю где. А он говорит, семейная ценность, дедушка-прадедушка, и понес чего-то!.. Мол, ей цены нет, этой Артемиде. – Кому? – быстро спросил Герман. – Он так фигурку называл. Она должна оставаться в семье, а раз я за него не пошла, значит, он мне ее оставить не может. – Василий делал вам предложение? – Нет, ну как делал, – и она показала кавычки. – Говорил, что хочет на мне жениться, да. Но я сразу сказала: у меня карьера, брак я планирую через семь лет. Да и дать он мне ничего не смог. Роль дал, и хорошо. Я тогда поплакала немножко, я же на него рассчитывала, а он только время у меня украл. А время дорого. Хотя я по результатам дала пару интервью на хайпе. Про несчастную любовь и мужиков-подлецов. Это сейчас как раз в тренде – женщины рулят, а мужики слабаки и подлецы, сексуально озабоченные. И она улыбнулась. Тонечка, пожалуй, начала понимать, почему певица с такой готовностью и без всяких сомнений отвечает на любые вопросы. Ей кажется – по самой обыкновенной инерции мышления, – что ответы принесут ей дивиденды. Она еще не понимает, какие именно, но какие-то точно принесут. Время дорого. Нужно отвечать, пока спрашивают. На хайпе. – Са-аш, ну что за роль? Что за кино?.. – Кина нет, дорогая моя, – сказал Герман. – Мы хотели про Василия поговорить. Агафья надула губы. Тонечка отвернулась. Смотреть на ее губы было невыносимо. – Саш, как же так? Ты же меня дернул! Нет, так не пойдет. Давай хоть что-нибудь. – Что тебе давать? – Ну, ролюшку, что же еще! Тонечка с интересом ждала продолжения. Что она сумеет выторговать, эта предприимчивая молодая особа? – Саш, я примчалась, ты сказал, что будешь со сценаристом, что я могла подумать? Ну, что роль в кино, разумеется! – Певица заволновалась всерьез, положила телефон на скатерть. – А тут сплошное заболталово! Ты меня знаешь, я даром ничего не делаю. – К Василию приходила уборщица, вы не знаете? – встряла Тонечка. Агафья переключила внимание на нее – с видимым усилием. – Что, какая уборщица? – Вы с Василием жили у него в квартире? Или у вас? – У него, ядом снимаю, к себе никого не вожу, еще не хватает! Но у него там такой бордельеро! Все какое-то покоцанное, и пылюка! – она так и сказала «пылюка»! – А я так не люблю. Я порядок люблю. – То есть уборщица не приходила? – При мне нет. Он поначалу ничего, а потом стал приставать, что я должна хозяйство вести, это значит за ним подтирать! Ну, обычный мужской шовинизм. А когда мне подтирать, у меня карьера. Саш, так что будем делать? – Что мы будем делать? – повторил Герман. – На Автозаводской сейчас снимается ситком «Букины-4». Я скажу, тебе позвонят, снимешься как гест-стар. Агафья подумала немного и кивнула: – Пойдет. Они цифру хорошую дают. Она снова пришла в прекрасное настроение, принялась резвиться и ерошить Герману волосы, и щекотать, и прикладываться персиковой щекой к джемперу. Тонечке казалось, что щека на синей шерсти оставляет серую пыль. – Вы для «Букиных» сценарии пишете, девушка? Между прочим, очень неплохо у вас получается. Вы мне хорошо эпизод напишите, договорились? Чтоб было что поиграть, – и она показала кавычки. Тонечка пообещала написать хорошо. – Я тебя провожу, – сказал Герман, поднимаясь. – Саш, ну, ты мне звони, да? Если я вне зоны, в офисе всегда знают, как меня найти. Я Никиту Бойко взяла помощником. Можешь ему тоже звонить, ладненько? Он сказал – буду твоим рабом! А я ему – меня только по имени-отчеству, особенно на людях, ты теперь прислуга, подай, принеси, выйди вон!.. Герман пропустил ее вперед. Тонечка выхватила блокнот и принялась строчить в него с необыкновенной быстротой. – Девушка, до свидания! – попрощалась Агафья дружелюбно. – Пишите хорошо! – Стараюсь изо всех сил. Когда Герман вернулся, она взглянула на него и продолжила строчить. – Я ничего не понял, – признался Александр Наумович. – О чем ты ее спрашивала? – Сейчас. Тонечка писала довольно долго, он пил чай и не мешал ей. Наконец она остановилась и сказала: