Ни наставлений, ни уточнений, когда будет, ни выяснений, с кем пойдет и кто, собственно, дочь пригласил на эту самую съемочную площадку!.. …Может, она меня разлюбила, уныло думала Настя, поднимаясь следом за Джессикой в свою комнату. Или никогда не любила, а теперь отпала необходимость притворяться? Из этой страшной мысли потом получились рыдания над отцовскими «Каменными кентаврами времени» и трудные размышления, и невозможность продрать глаза, когда запиликал проклятый будильник!.. В комнате было холодно – створка окна распахнута настежь, – и пахло весенним садом: дождем, травой и немного дымом. Вчера, должно быть, где-то жгли прошлогодние листья. Насте так не хотелось вставать! Ах, как не хотелось вставать, вылезать из-под одеяла, плестись в ванную и там умываться – по детской привычке она не любила умываться. Чтоб как-то утешиться и не проделывать всю эту каторгу в одиночку, Настя стала изо всех сил будить Джессику, которая не просыпалась. – Вставай! – Нееее… – Вставай, мы опоздаем! – Нееее… – Я кому говорю! – И Настя сдернула с подруги одеяло. Джессика захныкала: – Ну что такое-то, а? Ночь-полночь, давай вставай! Дома вставай скотину кормить, здесь тоже вставай! Нннеее хоочууу!.. Стуча зубами от холода – почему-то ни одной, ни второй не пришло в голову закрыть окно, – сшибаясь лбами и путаясь в штанинах, они кое-как оделись и спустились вниз. Завтракать Настя не разрешила. – Мы только время потеряем, – прошипела она и захлопнула холодильник, в который было полезла Джессика. – Ничего, похудеем. – Я есть хочу, – скулила Джессика по дороге на станцию. – Я чаю хочу! Как это так, утром даже чаю не попить! Джессика выговаривала «не попить», и Настя ее не поправляла. Ехать оказалось семь верст до небес и все лесом. Сначала на электричке до Белорусского вокзала, потом на метро до Курского, а оттуда опять на электричке до Столбовой, а уж оттуда на автобусе до остановки Константиново-Дальнее. Ехали молча. Джессика принялась было за Настин телефон, но быстро задремала, телефон выпал, стукнулся и оказался под сиденьем. Настя пнула Джессику, которая недовольно замычала и не двинулась с места. Пришлось самой лезть под лавку, добывать телефон, отряхивать, осматривать, не повредился ли. Телефон остался цел, бодро светил экраном. Настя зашла на страничку к Соне, пролистала фотографии, почитала комментарии. Вот из вчерашнего: «Green is not a colour, it’s a state of mind». Зеленый, значит, не цвет, а образ мыслей. Всем зеленый свет. Даешь зеленую улицу! Лишь зеленая карета, и весна в карете этой… Речь, каждому понятно, не о карете и не о светофоре, а об образе жизни в гармонии с природой, но сегодня утром Настю раздражали и фотографии, и посты, и «зеленое» мышление. Электричка покачивалась. Странные мысли приходили в голову. …А вдруг бабушку фотки и посты тоже раздражают, как сегодня Настю? Не оттого, что она старая и ничего не понимает, а оттого, что «зеленый образ мыслей» кажется ей идиотизмом? Ну, так ведь может быть! И она отбирает у внучки телефон не из вредности, а потому, что не одобряет идиотизм? И вот это вечное «Почитай лучше книжку!» не от косности и не из старческого желания заставить Настю делать то, что ей не нравится, а потому, что в книжке больше смысла?.. Нет, разумеется, бабка ничего не понимает в современной жизни и в молодых, потому что произошел… произошел… тут Настя вдруг позабыла, что именно произошло-то, как называется! А, вот, вспомнила! Бабка ничего не смыслит в современной жизни, потому что произошел «качественный скачок»! Молодые качественно скакнули вперед по сравнению со старшим поколением. Мы быстрые и ловкие. Поглощаем терабайты информации. Можем одновременно смотреть пять роликов и три гифки. Чатиться сразу в нескольких чатах. Читать посты одновременно во всех главных мессенджерах. Мы обо всем узнаем первыми – например, о том, что рэпер Дудук запилил вирусный ролик на ютуб, а Ида Михельсон венчалась в Преображенском соборе в Тутаеве. Мы знаем, какой «коллаб» на хайпе. Настя открыла Инстаграм и посмотрела. Марьяна опять удалила Рустама из друзей. Или она еще тогда удалила, просто Настя пропустила?.. Мать Сони, похожая на крутейшую блогершу Кьяру Ферраньи, выложила фотки с Бали, как она там то ли встречает рассвет, то ли провожает закат. В белом купальнике и золотистом загаре. На заднем плане фактурный туземец, «мой инструктор по йоге». А вот Настина мать, кажется, свою дочь разлюбила или вообще никогда не любила! Интересно, а Сонина мать любит свою дочь больше йоги и инструктора или меньше?.. Электричка, на которой они ехали до Столбовой, была абсолютно пуста, а на платформе прямо первомайские гуляния – всем нужно в обратную сторону, в Москву. Девчонки протолкались к переходу. Джессика непрерывно скулила, что хочет есть и замерзла. И вправду было холодно, и казалось, вот-вот пойдет дождь. Автобуса тоже ждали долго. К станции автобусы подходили и подходили, извергали очередную партию желающих попасть в столицу и заезжали на стоянку, в обратную сторону не шли. – Да замолчишь ты или нет! – в конце концов прикрикнула Настя на ноющую Джессику. – Сидела бы дома! – Да-а, я бы и сидела, так ты же меня разбудила и заставила! – Я тебя не заставляла! Ты сама хотела на съемки. – Да-а, я ж не знала, что эти съемки за сто километров! – Не за сто! – За сто!.. Автобус подошел, они забрались и уселись, нахохлившиеся и сердитые. В салоне тоже было холодно, должно быть, водитель горячих южных кровей экономил топливо и печку не включал. Наконец поехали. Чем дальше от Москвы, тем чуднее становилось вокруг. Кончились супермаркеты «24 часа» и продуктовые моллы, начались рынки стройматериалов и «садовые центры», где за решетками были выставлены в ряд деревья и кусты в кадках, а на переднем плане торчали фигуры из раскрашенного гипса – лошади, гномы, львы, вазоны и русалки, а также пирамиды цветочных горшков. На пластиковых забегаловках красовались вывески «Шашлыки вкусные. Рассада недорого», и еще на гаражах «Ремонт китайцев и корейцев. Поддоны». Проехали квартал ветхих зданий красного кирпича, должно быть, бывшую фабрику, из проваленной крыши росли молодые тоненькие березки. На первом этаже, единственном, где не были выбиты стекла, располагались сначала «Бюро ритуальных услуг», а сразу следом «Крафтовое пиво из Европы». Автобус ухнул колесом в выбоину и затормозил у церкви с голубой луковкой купола. В салон взобрались бабки в платках и теплых пальто, видимо, со службы, и никчемушный мужичонка в тренировочных штанах и синей куртке с надписью «Вертолеты России». – Долго еще? – спросила хмурая Джессика. Настя заглянула в навигатор. – На следующей выходим. Следующая остановка – Константиново-дальнее – торчала прямо посреди пустынного шоссе. Девчонки вылезли из автобуса и стали оглядываться по сторонам. Идти предстояло через поле, собственно, до этого самого Константинова. Вроде бы рукой подать, очередная луковка очередной церквушки на взгорье казалась совсем близкой. Тут выяснилось, что была допущена стратегическая ошибка. Собственно, Настя уже давно… осознала, что ошибка допущена, а на дороге через поле последствия начали сказываться на каждом шагу в прямом смысле слова. Собираясь на съемку, Настя долго прикидывала, что бы такое надеть. Ей необходимо было поразить воображение невыносимого Аллилуева и возможных знаменитых молодых артистов. Ведь на съемке может быть кто угодно! Надеть было совершенно нечего, нечего! То, чем был завален и завешан шкаф в комнате, и еще один в коридоре, и еще небольшой комод и дополнительный шкафчик в ванной, никуда не годилось. Ни-ку-да!.. Настя перерыла все – еще до того, как обиделась на мать. И хорошо, что до, иначе она вообще не смогла бы собраться. Или плохо – учитывая допущенную страшную ошибку. В результате «лук» был сформирован – джинсы в обтяжечку, до щиколоток, плотная маечка с низким вырезом, короткая куртешка с рваным краем, пик моды. И туфли! Туфли Настя утащила у матери. Та купила их, кажется, прошлой весной, но так ни разу и не надела. Раньше, в прежние времена, Настя не решилась бы утащить, но после того, как уличила мать во вранье, решила, что утащить туфли можно, и даже хорошо! Туфли были на каблуках. Не слишком высоких, не слишком тонких, но все же на каблуках и с перепонкой впереди, тоже модная штука. Бегать в них с платформы на платформу, преодолевать подземные переходы, стоять на остановках оказалось тяжело. Шкандыбать по полю невыносимо. Джессика в своих раздолбанных кроссовках ускакала далеко вперед и только оглядывалась на Настю и кричала: – Что ты там плетешься? Давай быстрей, холодно же! И дождь сейчас пойдет!.. Настя не отвечала и мужественно шла. Идти с каждым шагом было все больнее. Перепонка впивалась. Ступня горела. Пятки саднило. От того, что приходилось все время терпеть, ее бросило в жар. Она сорвала куртешку и шла в одной майке. Хоть плачь. Вот прямо тут садись на обочину, в грязную прошлогоднюю траву, снимай эти проклятые туфли и иди босиком! При мысли о том, что можно пойти босиком, у Насти и вправду слезы навернулись на глаза. Она и так чуть не плакала, а тут прямо полились слезы. Неужели возможно такое счастье – идти босиком, не испытывая ежесекундных мучений?! Зачем, зачем она нацепила эти проклятые туфли?! Как она целый день в них проживет?! Как станет возвращаться домой?! Впрочем, сначала бы до места добраться, а там наверняка есть где посидеть. Посидеть без туфель! Константиново-Дальнее оказалось селом довольно большим, с магазином «Магнит», пивбаром «Эльдорадо» и кафе «Береза». Им нужно было на Московскую улицу. – Ты чего такая красная? – первым делом спросила Джессика, когда Настя доковыляла до «Березы». Джессика сидела на лавочке перед кафе и лузгала семечки. Настя присела рядом, очень осторожно, боялась, что упадет. – Хочешь семок? – Джессика сунула ей под нос пакет. Настя отвела его рукой. – Ты чего так долго плелась-то? Я уж и семок купила, и до Московской этой сбегала! Там народу, жуть! – Туфли, – выговорила Настя сухим ртом, – жмут. Джессика посмотрела на ее ноги. – В первый раз надела, что ли? Настя кивнула.