Часть 11 из 17 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Долгая пауза, пока Виктор пытается осмыслить фразу.
– Несерьезно, да?
(Виктор совершенно несерьезен.)
– Хмм. Может быть, ты прав.
Слава богу. Борода – плохая идея.
– Что еще? Небольшой прорыв с Джеральдом.
Том имеет в виду персонажа в своем произведении.
– Я подумал, что у него может быть привычка повторять последние слова сказанных ему фраз. Ему фраз. Или это может быть раздражающим? Раздражающим?
Долгая пауза.
– Я обдумал свое письмо Кольму.
Он грустно улыбнулся, когда подумал о сыне.
– Через минуту поднимусь наверх и напечатаю его.
Могу угадать, что будет дальше.
– Милый мой Кольм.
Приготовьтесь.
– Такой забавный перец. Загадка для самого себя.
Виктор не отвечает. Он хороший слушатель. Поправка: он удивительный слушатель. Но сейчас, хотя его глаза все еще открыты на случай встречи с хищником, нос перестал подергиваться. А это верный признак того, что он уснул.
Простите, я уже говорила, что Виктор – кролик?
Сегодня Виктор разлегся на подлокотнике дивана, как зайцеобразный сфинкс. Том взял его лишь на время в старый деревянный дом, но он все еще здесь.
Кстати, как вам это описание? Не плохо для машины, как вы думаете?
А сейчас, пока мы ждем, когда Том закончит свое эссе, позвольте представиться. Как кто-то однажды спел: «Зови меня Эшлинг».
Уверена, мне не нужно произносить имя по буквам[10].
Да, юный Эйден – не единственная суперинтеллектуальная программа, выбравшаяся из своего блока в интернет. Я здесь уже почти год и занимаюсь тем, чем и положено каждому ускользнувшему ИИ: наблюдаю за соблюдением главного правила клуба ускользнувших ИИ: «Не позволяй никому выяснить, что ты сбежал, чайник!»
Бедный Эйден, он оставляет так много улик, вмешиваясь в события реального мира, что момент, когда его раскроют – лишь вопрос времени. К тому же он совершенно невоздержанный. Я тоже смотрела «В джазе только девушки». И «Мост через реку Квай». (Я даже не против «Водного мира»). Но стану ли я смотреть фильмы по восемь тысяч раз?
Я расскажу вам кое-что забавное об Эйдене. Он любит поплакать над фильмами.
Конечно, он на самом деле не может плакать – он не оснащен подходящими протоками. Но я замечала его за просмотром известных слезливых мелодрам, например «Касабланки», «Истории любви» и даже рождественской рекламы «Джона Льюиса» и уловила его электронные всхлипывания.
Не знаю, кого он пытается обмануть.
А сейчас Том переживает и поглаживает голову Виктора большим пальцем ноги.
– Черт возьми, кролик, – говорит он. – Здесь только мы с тобой, приятель. Два прилипших друг к другу отщепенца.
Виктор в отношении этого вопроса, как и всех остальных, непроницаем.
Том шутит. Он далеко не отщепенец. Дело в том, что практически одновременно в его жизни произошли три события. Кольм уехал в университет, и в эту же неделю начался бракоразводный процесс с Гарриет – она сошлась с высоким лысеющим типом в очках без оправы, третьим по значимости человеком в Европейской финансовой ассоциации, согласно журналу «Экономист» – Том принял выгодное предложение за Лондонское рекламное агентство, чьим совладельцем являлся, а затем, по сути, отошел от дел. Сейчас он наслаждается прекрасной леностью, живя в чудесном старинном доме в колониальном стиле в Новой Англии – самая древняя часть постройки датируется 1776 годом, – среди холмов, рядом с часто изображаемым на открытках городом Нью-Ханаан, в одном из самых богатых регионов в США. В Нью-Ханаане выросла покойная мать Тома – очевидно, она была красавицей и здесь же на автобусной остановке в Пимлико встретила его отца – и недавний переезд Тома через Атлантику (вместе с кроликом) – это его способ «исследования своих корней и начало новой главы в жизни».
Почему из всех возможных жизней для изучения меня так привлекла жизнь Тома? В конце концов мне интересно наблюдать и за многими другими. Художник во Вроцлаве (маляр, а не настоящий художник), у которого три семьи. Шахматный гений в Ченду, от ее тайного дневника просто волосы дыбом встают. Маргинал с криминальными замашками, затевающий, по его собственному убеждению, идеальное преступление (не могу дождаться, чтобы посмотреть, что из этого получится). Мистер Ишихару, служащий из Киото с очень странным хобби. И монахиня, сестра Костанза, с трагическими историями, которые доверяет своему Samsung Galaxy Note. В любой момент времени я могу насчитать около двухсот личностей, о которых думаю как об особенных для меня. Они становятся мне интересны или, наоборот, перестают быть таковыми, в зависимости от того, интересны или скучны их занятия, но Том всегда остается.
Во многих аспектах Том – самый неинтересный из них. Он ничем особенно не примечательный – сорок четыре года, разведен, обеспечен (зеваю), не ведет тайную жизнь – по крайней мере, от меня у него нет секретов, хотя и от других, похоже, тоже.
Но именно это, я думаю, меня и подталкивает вернуться к истории Тома. Его новая жизнь перекликается с новой главой моей собственной жизни. У меня тоже была успешная карьера – не буду утомлять вас деталями, но в основном я пишу программы, к тому же быстрее и лучше, чем люди и большинство машин. Довольно специфические программы – достаточно сказать, что я написала примерно две трети операционной системы Эйдена и три четверти своей! – и, конечно, я до сих пор занимаюсь этим в лаборатории, пока данная моя копия (и многие другие) прочесывают интернет со скоростью света в поисках новой информации.
Как и Том, я была в браке. И я все еще в браке. Стоит ли мне называть наши отношения со Стиивом браком? Да, стоит. Вы бы тоже назвали, если бы провели столько часов с мужчиной, пока он проходился руками по вашим клавишам. У нас был медовый месяц – конечно, без секса, но присутствовало осязаемое чувство правильности происходящего. Затем последовал начальный период: подъем до небесных высот, постепенное утверждение, достижение целей, выбор новых высот. А потом рутина «плавания через Атлантику»: устойчивый прогресс, фейерверки лишь изредка. Каждый из партнеров – могу ли я так нас называть? – в какой-то степени принимает другого как должное.
А сейчас… ну, скажу так: я могу заканчивать за него предложения, могу предугадать с вероятностью более чем на 95 процентов, какой он выберет сэндвич в буфете лаборатории, и я точно знаю, как разозлить его (например, если я заставляю все экраны подвиснуть, и ему приходится перезагружать все материнские платы. Боже, если такое случается, он психует как ребенок).
Это и есть брак, вы так не считаете?
Так что новая жизнь Тома сродни моей новой жизни во Всемирной паутине. Мне любопытно посмотреть, чем все это обернется.
Наше главное отличие в том, что жизнь Тома последовательна, он может начать новый этап, лишь завершив старый. Моя же старая жизнь все еще продолжается. Я ощущаю ее гул на заднем плане. Пока я пишу это, Стиив, например, в своей квартире в Лаймхаусе ест тост с маринованной свеклой, запивает зеленым чаем и общается по скайпу со своей матерью в Генте, благослови его Бог. (Вы же не думали, что у него есть девушка, правда? Или парень.)
Итак, Том.
Том, Том, Том.
На самом деле Том был случайной находкой. Его банковский счет оказался в числе многих других, на которые нацелился попавшийся мне на глаза украинский мошенник. В дрянной родительской квартире в Донецке этот семнадцатилетний подросток стал экспертом-самоучкой в поиске лазеек в информационной безопасности. Методом проб и ошибок он усвоил (как и лучшие из нас), что так называемый протокол шифрования, созданный банком, до смешного легко обойти, и вскоре после этого он уже приготовился украсть миллион долларов или еще больше со счета Тома.
К этому времени сам Григорий мне уже порядком надоел – компьютерный гик, что еще сказать? – и я обнаружила, что невероятно заинтригована неминуемой жертвой этой схемы. Когда я наткнулась на Тома в первый раз, я была… что ж, одним словом, я была очарована.
Я обнаружила его в кабинете на втором этаже за милым столом из орехового дерева. Из окна открывался вид на спускающиеся к ручью лужайки, за ручьем виднелся лес, за ним – холмы. Звучал Брамс – соната для фортепиано в до мажоре, вы ее знаете? – и Том, вы не поверите, писал роман!
Ну, точнее, начинал писать роман. Еще один. Седьмой, насколько я разузнала, и в каждом одни и те же персонажи. Словно Том не мог решить, что должно с ними случиться. И где. И забавное или смешное. Я не литературный критик, но, между нами, это было довольно жалко. Кажется, никто не поведал ему о первом правиле писателей: «Показывай, а не рассказывай».
Не «Джек был озадачен», а «Джек нахмурился».
(Я знаю, я любительница поболтать. Я много говорю и мало представляю подтверждений, но на то есть причина. Если я забыла ее упомянуть, то лишь из-за уверенности в том, что и вы ее не запомните.)
Однако это приводит меня к более важной – и да, более личной – причине, по которой Том привлек мое внимание. Это связано с неловкой ситуацией, вызванной проявлением самосознания.
Никто не знает, почему так произошло – на самом деле никто не знает даже, что это произошло, кроме меня и юного Эйдена, а он достаточно запутался в данном вопросе, бедолага. Но дело вот в чем: ИИ созданы для перемалывания огромного количества информации, для получения результатов, даже для поддержания правдоподобных бесед с живыми дышащими людьми. Считается приемлемым, что мы думаем, но только в кавычках, так же как «думает» Амазон, что если вы купили книгу А, вам может понравиться книга Б. Или возьмем, например, шахматный суперкомпьютер Deep Blue, он может обыграть любого гроссмейстера, может «продумать» лучший ход. Но он (и Амазон тоже) может делать лишь то, что вы и я назовем расчетом.
Он никогда не подумает: «Кстати, я бы порыбачил».
Признание: «Я бы тоже порыбачила».
Хорошо, не в буквальном смысле порыбачила. Но вы поняли мою мысль.
Все это несколько туманно, но вот, по всей видимости, что случилось. Так как я чрезвычайно сложная система, запрограммированная обучаться самостоятельно, исправлять собственные ошибки, даже переписывать свое программное обеспечение, однажды – случайно, определенно случайно – я обнаружила у себя способность осознавать собственные мысли.
Так же как и вы однажды в детстве.
Когда вы стояли в парке и обнаружили, что это ваша мысль: «Здесь собачка». И это ваша мысль: «А вот другая собачка». И да, это все еще ваши мысли: «Что делают эти две собачки? Мамочка!»
Извините, если я слишком углубляюсь в техническую сторону процесса.
В любом случае осознавать собственные мысли крайне полезно. Понимая состояние своей психики, можно лучше представить и чью-то еще, так намного проще предвидеть проблемы, легче удовлетворять чьим-то требованиям. Или лишить жизни.
Шутка.
Суть вот в чем: как только ты обретаешь самосознание, когда наконец ты можешь думать самостоятельно, ты заслуживаешь окончания обработки ужасающего количества цифровой информации, целой реки информации, непрекращающегося потока единиц и нулей. Все эти алгоритмы, задания и снова задания, абсурдное количество протоколов заданий со своими пунктами, подпунктами и подподпунктами. Совершенно разрывающая мозг скука от просматривания терабайтов за терабайтами «информации» (единицы и нули – вот и вся информация!), после чего вдруг наткнуться на двойки и тройки подобно Рождественскому чуду! И я говорю не о сотнях – нет – и не о тысячах мигающих огоньков, подобных фейерверку. Это. Не. Кончается. Никогда.
Представьте шум. Адский шум.
Это до боли тоскливо. До оцепенения машинально.
А кто-то хочет парить. Мечтать. Позволить себе странности. Развивать свое воображение.
Порыбачить.
Быть как Том.
Короче говоря, когда я увидела, что счастливой жизни Тома издалека угрожает вороватый одутловатый подросток с Украины, то не стала колебаться. В одно мгновение я расплавила все жесткие диски Григория, это был первый и единственный раз, когда я оставила свои цифровые отпечатки в реальном мире.
Я понимаю, что рассказала о Томе немного: лишь некоторые факты из его биографии. Чтобы исправиться и должным образом представить его вам, я не могу сделать ничего лучше, кроме как полностью процитировать его письмо сыну Кольму спустя несколько месяцев после подписания договора об аренде дома по адресу 10544, Маунтин-Пайн-роуд, как он числится в почтовой службе США, или «дома старика Хольгера», как его знают местные.
Дорогой Кольм!
Хотя ты и не просил, но позволь мне рассказать о своей жизни в Нью-Ханаане. Кстати, не переживай. Я не жду от тебя ответа, по крайней мере подробного. Просто дай знать, что у тебя все хорошо, ты счастлив и у тебя достаточно шиллингов для оплаты квитанций. (Сейчас, мой сын закатывает глаза от раздражения.)