Варвара получила предложение поучаствовать в неком конкурсе на право стать художником-оформителем в издательском проекте. Дело в том, что тот замечательный клиент, любитель Алтая, рекламировал Варвару гостям, посещавшим его дом. Как-то среди этих самых гостей оказался издатель одного небольшого, но, можно сказать, элитного издательства, которое занимается выпуском классики в книгах высокого качества, на специальной дорогой бумаге, в дорогих переплетах и главное – с авторскими иллюстрациями. Что-то среднее между обычной книгой и суперэлитными фолиантами за тысячи-тысячи. Дорого, богато, со вкусом и пока еще доступно, хоть и людям с достатком. Вот одним из проектов этого издательства стало издание иллюстрированных книг Гоголя. Вы представляете себе, какое это поле для фантазии художника?! Гоголь! Николай наш Васильевич! С его Диканькой, «Вием» и «Мертвыми душами»? Это же пир души, ей-богу! Варвара пропала вся в этом конкурсе с головой и потрохами! Рисовала даже во сне. От переутомления и постоянного напряжения исполняла работу реально, то есть спала и водила рукой, мысленно рисуя, рисуя так, что Костромину приходилось ее будить, обнимать и успокаивать, укачивая. Конкурс Варя выиграла, но не на все произведения, а именно на те самые «Вечера на хуторе близ Диканьки». Но это вообще-то победище! У Варвары очень здорово получилось. Очень! И на презентации книги ее и других художников чествовали долго и со вкусом. И отчего-то именно в этот момент начали «выстреливать» все долгие протежирования семьи, и за первой работой неожиданно последовало предложение поучаствовать в большой совместной выставке «Российская графика». Варя засела на пару месяцев за мольберт, готовясь к выставке, увлекаясь, как обычно, до полного погружения. Выставка прошла замечательно, Варвару отметили как одного из выдающихся молодых художников и пригласили сразу в два проекта: один снова издательский, очень интересный – сказания Древней Руси, а второй дизайнерский – цветная гравюра, а это техника немного иная, многослойная, которую предстояло освоить и изучить. И началась загруженная и необычайно захватывающая жизнь Варвары в творчестве. Теперь она была занятой, востребованной художницей. У Костромина тем временем дела тоже шли своим чередом, но на каком-то этапе настигли его непростые размышления о будущем. Чувствовал Юрий, что достиг своего потолка в работе в этом холдинге. К тому же азарт пропал, что ли, некая лихость, стремление добиваться чего-то нового, пошла рутина бесконечная, начинавшая угнетать. И мыслилось что-то, мелькало в голове все чаще и чаще, пока никак не оформляясь в конкретную идею, но что-то манкое, возможное… Два года пролетели практически незаметно, отмеченные лишь вехами Варвариных достижений, сделанных ею работ, прошедших выставок и торжественным внесением последнего взноса за квартиру, ставшей окончательно их собственностью. – Стапятидесятитрехлетняя старушка с криком «Повезло вам, сволочи!» внесла последний вклад за ипотеку! – прокомментировала последние события Варя и рассмеялась заразительно. Конечно, было много интересного в их жизни – удивительные поездки в летние и зимние отпуска. С приснопамятного Алтая они стали заядлыми путешественниками. И каждое путешествие проходило неповторимо, надолго оставаясь в памяти и в рисунках Варвары. Ну и в фото, и видео, разумеется. Все у них складывалось замечательно, вот только детей не получалось. Совсем. Прошли еще раз обследование, которое лишь подтвердило вердикт врачей четырехлетней давности – абсолютно здоровы, замечательно совпадают по всем показателям, никаких противопоказаний и препятствий к беременности нет. Есть, понимали все. И прекрасно понимали, какие именно препятствия – некий стоп-кран у Варвары в подсознании: страх снова потерять ребенка. И к врачу ходить не приходилось, все было настолько очевидным и прозрачным, хоть она и посетила психолога, лишь подтвердив свои предположения на этот счет. Ну, подтвердила, и что? Посещать сеансы и рассказывать про отношения в семье и свои детские страхи? Или проходить жесткую терапию? Варя категорически отказалась от любых вариантов. – Не хочу обсуждать это с чужим человеком! – заявила Варвара Юрию, когда он завел разговор об этом. – Ну, хорошо, – вздыхал он. – Обсуждай со мной. – А что мне с тобой обсуждать? – пожимала она плечами. – Мы оба все об этом знаем. – И улыбалась ободряюще: – Да само как-нибудь пройдет, Юр! Но не проходило, настаивать Костромин не хотел, хотя подозревал, что не все так просто, как кажется и как пытаются объяснить им врачи, – психосоматика, страх снова потерять ребенка. Возможно, есть что-то еще, какое-то иное препятствие, и Юрий даже стал немного побаиваться: вдруг это болезнь потяжелее и страшнее, надо бы пройти более расширенное обследование. Он попробовал еще раз поговорить об этом с Варей, она выслушала доводы мужа и обещала серьезно подумать над его предложением. Но вскоре у нее начался новый проект, а у Костромина закрутились такие дела, что он не смог думать про что-то иное, кроме них. Все его душевные терзания, все сомнения и туманные прикидки вылились наконец сформировавшимся решением. А именно – уходить из холдинга и начинать свое дело! Вот так – ни много ни мало! И как только Костромин это понял, осознал всю серьезность своих намерений, тут же просветлело у него внутри и словно ослаб зажим какой-то многолетний, и стало понятно, что это именно то самое, чего хотела душа и к чему стремилась, чтобы двигаться вперед, делом заниматься, развиваться. Пошел к начальству – сдаваться. А начальство хоть и было опечалено из-за потери специалиста такого уровня, но решение Костромина, что удивительно, поддержало и даже, выслушав основную концепцию Костромина, обещало одним из первых подписать с ним договор на совместную работу. Он обалдел даже немного от столь необычного поворота. Бывают же чудеса! Идея состояла в том, что Костромин задумал создать предприятие, занимающееся всеми видами работ с электрикой, а также оптико-волоконными системами, в том числе освещением, оснащением и иллюминацией любого уровня, направлений и масштабов – условно говоря: от лампочки в подполе деревенского дома до электрификации той самой деревни, в которой находится этот дом с подполом, и подсветки Кремля с меняющимися ритмами и фазами – хоть хороводы световые на фасадах выводить. Вот как-то так. Мелко не плаваем. Понятное дело, не он один такой умный, и в стране имелось уже немало таких деятелей от электричества. Но Костромин придумал свои инновации и фишки, которых точно не имелось ни у одной другой фирмы, с деятельностью которых он ознакомился весьма подробно. Он вообще очень плотно и всерьез занялся воплощением в жизнь своего плана. Варвара поддерживала мужа целиком и полностью и повторяла ему по сто раз в день, что он гений и талант, и у него все обязательно получится. Оно и получалось, но… всем отечественным бизнесменам, начинавшим когда-то свое дело, прекрасно известно, какая это головная боль и какой это… то самое слово начинать свое дело в нашей чиновничьей стране и, пардоньтес-с, чтобы не сказать матом, конкурирующей, плотно лоббируемой теми же чиновниками составляющей. Но Юрий упорно воплощал то, что задумал, и теперь уже он занимался делами и вел переговоры даже во сне, так что Варваре приходилось его будить, успокаивать и поглаживать. Ничего. Ничего. Справился. Помогли упертость характера, беспредельный какой-то труд, пробивание лбом и наглостью массы преград, а также наработанные связи, приобретенные за годы в холдинге, и один из самых важных моментов – руководство и самого холдинга, которое помогло хоть и немного, но весьма значимо. Уже через год личная фирма Костромина работала в штатном режиме, постепенно набирая обороты и приобретая клиентов и новые интересные заказы. А еще через полгода они участвовали в фестивале «Круг света» в Москве. В этом фантастическом, грандиозном проекте, известном на весь мир. И, уж поверьте, Костромин вложился всей душой и потрохами в этот фестиваль, и расстарались его ребята всерьез. Получилось очень здорово, все прошло на высшем уровне. Так и жили они с Варварой в любви, согласии, смехе и радости и в реализации каждый в своем творчестве. Интересно жили, насыщенно. Задумал было Костромин родителей в Москву перевезти и взять отца на работу, заниматься своим любимым делом, да Максим Петрович отказался: – Не, сынок, не хотим мы в Москву вашу, нам тут очень хорошо и душевно. И занимаюсь я потихоньку, на масло с икоркой красной зарабатываю и не перетруждаюсь. Мне в самый раз. К тому же мы теперь с матерью от нашего домика и участка никуда, думаем и вовсе в дом перебраться, а квартиру сдать. Мама поддержала мужа, а в части дачи и вовсе проявила горячую солидарность. Ну что ж теперь – нет так нет. Зато с друзьями у Костромина получились сложности. Два его институтских ближайших кореша, с которыми они дружили с первого курса, с одной комнаты в общаге, так же как и он зацепившихся в Москве по окончании университета, правда, не столь успешно, а помаявшихся прилично по разным работам, пока не устроились более-менее достойно, были абсолютно уверены, что Юрий возьмет их к себе на фирму. А он не взял. Так вот решил. Долго думал над этим вопросом – сомневался. Прикидывал так и эдак, ночами не спал – и принял непростое, но окончательное решение. – Не понял, – обалдел Вадим, когда зашел об этом разговор, – ты хочешь сказать, что тебе не нужны ни я, ни Сашок? – Как друзья нужны, как работники нет, – напрягшись, прямо ответил Костромин. – И как ты себе это представляешь? – усмехнулся невесело Сашка. – Тебе прекрасно известно, как нам с Сашком приходится вкалывать, где и кем, чтобы зарабатывать прилично, а ты открываешь свое дело по нашему профилю и отказываешь двум специалистам в работе. И при этом собираясь оставаться с нами друзьями? – Поэтому и отказываю, – ровным тоном объяснял Костромин. – Я собираюсь работать с новейшими инновационными технологиями. У меня специалисты, все как один, с сертификатами и допусками международного уровня, не меньше. А у вас квалификация не повышалась все эти годы, а понижалась. Я все понимаю: обстоятельства, жизнь такая, но вон Вадим вообще не работал по специальности ни одного дня, ты, Саш, тоже давно к электрике не имеешь отношения. Так кем вас брать? Замами? Так мне замы не нужны, я пока таких денег не заработал, чтобы замам платить, сам кручусь вроде того пострела, везде успевшего. А кем? Мастерами? Для этого пришлось бы отправлять вас обоих учиться эдак годика на полтора и платить за вашу учебу, при том, что на места, занятые вами, я не смогу взять уже готовых спецов. Так что вы, мужики, как хотите: можете обижаться, можете прикинуть расклад и понять реалии, но взять вас я не могу. Утруждать себя пониманием реалий они не стали и отношения с Костроминым прекратили. Резко и окончательно, смертельно обидевшись. Он переживал. Серьезно переживал. – Ничего, – успокаивала мужа Варвара, обнимая и поглаживая по-матерински. – Это нормальный процесс жизни, когда из нее исчезают люди, казавшиеся еще вчера близкими, почти родными, но которые уже не хотят и не могут тебя понять. За человеком, который двигается вперед, поспевают далеко не все. Это нормально, особенно когда он развивается так стремительно, как ты. Нормально. Но при всем понимании правдивости этого закона все равно больно, когда вот так рушатся старые привязанности. И всегда, в любом случае с затяжными, многолетними обидами. Пережил и это, как водится. Пошел дальше. Работали они с Варюхой много, прямо очень много. Но выкраивали время, чтобы съездить куда-нибудь отдохнуть, развеяться. Теперь либо вдвоем, поскольку Вадим с Сашей и их жены отпали, либо с новой формирующейся постепенно компанией по дикому туризму – друзьями Костромина с его прошлой работы и новыми интересными знакомыми Варвары, в основном людьми творческих профессий. Это тоже процесс интересный – приобретение новых друзей. Сложный, но интересный. На сей раз в видениях не возник образ высокого синего неба и сияющего солнца. Воспоминания потекли той самой темнотой, которая нынче преследовала его повсюду. Костромин сел на кровати и попросил про себя: «Не надо!» Он и так очень хорошо помнил тот момент, после которого все обрушилось и переменилось… слишком хорошо!