К Хульде подошел приземистый, ниже ее по меньшей мере на голову мужчина в коричневой кожаной кепке и выпустил ей в лицо порцию сигаретного дыма. – Здрасьте, – поздоровался он, перекрикивая грохот музыки, и ощупал Хульду глазами сверху донизу. Потом хотел было взять ее за руку, но она увернулась. – Сегодня я одна и не нуждаюсь в компании, – попыталась сдержанно улыбнуться Хульда. – Такой красотке, как ты, нужен настоящий мужчина, – прокаркал хвастун. – Пойдем, я куплю тебе выпить, милая, и ты сразу станешь поласковее. – Нет, спасибо, – сказала Хульда, чувствуя, как начинает злиться. Мужчина пожал плечами, отвернулся и, бегло оглядев толпу, направился к другой девушке. Хульда ей не завидовала. Она не привыкла к тому, чтобы мужчины пытаются добиться ее благосклонности: большинство отпугивали ее рост и серьезное выражение лица – по крайней мере, по словам госпожи Вундерлих. – Моя милая Хульда, – говорила она тем самым голосом, полным жалости и покровительства, который Хульда терпеть не могла, – вы такая хорошенькая девушка! Глаза у вас, конечно, странные, но тут уж ничего не попишешь. Зато цвет у них хороший: мужчинам нравятся девушки с серебристыми глазами, есть в них что-то загадочное. А эта модная прическа, эта ладная фигурка! Но ваш кислый вид… мух ловят на мед, а не на уксус. У Хульды не было ни малейшего желания никого «ловить». По крайней мере, уж точно не этого хвастуна. Она бесцеремонно протиснулась к барной стойке и заказала пиво. Официант протянул ей коричневую бутылку «Шультхайс» и забрал деньги. Откупорив крышку, Хульда поднесла горлышко к губам. Горькая жидкость полилась в горло. В помещении было жарко, в нагретом множеством человеческих тел воздухе висели клубы густого сигаретного дыма. Хульда отошла в сторону и прислонилась к стене. Неторопливо потягивая пиво, она смотрела, как Харди и его джазовый ансамбль играют на импровизированной деревянной сцене. У Харди была смуглая кожа и курчавые черные волосы, а труба как будто слилась с его губами. Кроме него в ансамбле были всего двое участников: один что есть мочи барабанил по разным тарелкам, жестяным корытам и железным лейкам, а другой с бешеной скоростью тер наждачкой по куску железяки, которая трещала, свистела и гремела. За этим шумом можно было расслышать жалобный вой трубы. Хульда подумала, что этот ансамбль играет хуже, чем музыканты из больших варьете, и что эта троица наверняка никогда не была на подмостках Нью-Йорка, но маленький привратник у входа не обещал чего-то волшебного. Музыка захватила слушателей – те топали ногами, улюлюкали и хлопали. У края маленькой сцены скапливалось все больше людей, они размахивали руками, прижимались друг к другу потными телами. Время от времени толпа расступилась, давая место какому-нибудь рьяному танцору, который пускался в импровизированный пляс, перекатываясь на спине и вскакивая на ноги. Публика подбадривала его криками, пока он не исчезал в толпе, которая смыкалась, как волны, чтобы через некоторое время освободить место для нового танцора. Хульде захотелось потанцевать вместе со всеми. Она допила оставшееся пиво и присоединилась к остальным, двигаясь под музыку, впитывая ее ритм. Она танцевала, закрыв глаза, и только через некоторое время, когда ансамбль заиграл более спокойную мелодию и танцующие вокруг стихли, снова открыла глаза. Потом заметила, что на нее смотрит какой-то юноша. У него были светлые, почти белесые волосы и забавный нос. В синей кепке и с веснушками он походил на моряка. Хульда с удивлением поняла, что улыбается ему, как если бы ее тело знало что-то такое, что разум еще не осознал. Юноша улыбнулся в ответ и медленным шагом направился к ней. Он не торопился, словно зная, что она не уйдет. – Выпьешь со мной, крошка? «Мы явно не созданы друг для друга», – подумала Хульда, на мгновение замялась, но потом кивнула. У юноши были веселые зеленые глаза оттенка бутылочного стекла, а Хульда с недавних пор чувствовала странное влечение к этому цвету. – Пойдем, – сказал юноша, взял ее за руку и повел к барной стойке. Ладони его были мозолистыми от тяжелой работы, но Хульда наслаждалась каждым прикосновением. Он щелчком пальцев заказал выпить. Никакого пива, только чистый шнапс в рюмках-стаканчиках. Переглянувшись, юноша с Хульдой опрокинули в себя содержимое, и вскоре их рюмки снова оказались полными. – Я Отто, – представился он. – Хульда. – Она наслаждалась ощущением легкости, которое распространялось по ее рукам и ногам. – Очень рад, – отозвался он и рассмеялся. Хульда не знала, то ли его рассмешило ее имя, то ли он просто был в хорошем настроении. Ей было все равно. После третьей рюмки она поняла, что пора остановиться, чтобы не перейти тонкую грань между легким хмельком и опьянением. Но в то же время ей хотелось чего-то большего. – Я могу предложить тебе кое-что еще, – заговорщически прошептал Отто, глядя ей в глаза. Хульда хихикнула, потому что теперь он выглядел как напортачивший школьник. Она спрашивала себя: «Чего я хочу от этого юноши? Разве он не слишком молод для меня?» Отто тем временем непринужденно приобнял ее за плечи и повел по длинному коридору в уединенный уголок, куда не проникал свет тусклых газовых фонарей. Люди, попадавшиеся им по пути, не могли стоять и полулежали на полу. Какая-то женщина сидела верхом на мужчине, широко расставив ноги, и визжала от смеха. Хульда подумала, что недостаточно пьяна для этой части представления, но Отто уверенно потянул ее дальше. Здесь оказалось потише, стоял видавший виды диван, цвет которого было не разглядеть в полумраке. Отто быстро достал из кармана белый порошок, высыпал немного на столик и ободряюще посмотрел на нее. Хульда на мгновение заколебалась. Ни одна из ее подопечных не должна была в ближайшее время родить, поэтому вероятность того, что сегодня ночью придется бежать на вызов, была невелика. Она свободна. И вдруг Хульде расхотелось быть степенной, рассудительной акушеркой, которая беззаветно заботится о других. Кто позаботится о ней? Этой ночью она хотела жить! Поэтому она решительно кивнула, нагнулась над столом и вдохнула белую дорожку. Сначала был взрыв. У Хульды в голове взорвались звезды, и кровь разнесла их обломки по всему телу. В следующее мгновение ее накрыло мягкостью, словно и она, и весь мир превратились в бархатистые волны, перетекающие одна в другую. Отто посмотрел Хульде в лицо и довольно улыбнулся. Потом сделал себе новую дорожку, вдохнул, запрокинул голову и рассмеялся. Они взялись за руки и, хихикая, опустились на диван. «Никто меня не увидит», – думала Хульда. Она была совсем одна со своим белобрысым кавалером. Его руки требовательно блуждали по ее платью, губы вдруг прижались к ее шее. Ладонь скользнула под черную бахрому, и Хульда позволила себя поцеловать. Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением того, что плывет по течению, как деревянная щепка в открытом море. Когда Хульда проснулась, во рту у нее стоял неприятный привкус, а кожа была холодной и липкой. Освещение стало скуднее, а музыка стихала, словно умирающее пламя. Хульда хотела было взглянуть на наручные часы, чтобы узнать, который сейчас час, но их на месте не оказалось. Быть этого не может! По крайней мере, тонкий шнурок с ключом от дома, которую Хульда всегда носила на шее, остался при ней. Она со стоном встала и ощупала голову, которая болела так, словно ее ударили. Что за зелье подсунул ей белобрысый молодчик? Подделку, это точно, с примесью извести и прочей гадости. А потом он еще и ограбил ее?! Кожа покрылось мурашками, и Хульда погладила голые плечи, пытаясь согреться. Потом скользнула рукой под платье и с облегчением вздохнула, обнаружив, что белье на месте. Видимо, дальше поцелуев они не зашли, а потом Хульда потеряла сознание. Она на ощупь направилась обратно в зал, перешагивая через храпящие в коридоре тела, как через коряги. Белобрысого юноши давно и след простыл, Харди тоже нигде не было видно, и только исполнитель, игравший наждачкой по куску железа, стоял в уголке с одной из официанток, зарывшись лицом ей в декольте. Хульда сгорала от стыда. Она взрослая женщина, женщина, умудренная жизненным опытом, у нее есть работа, она известна во всем округе… И она позволила какому-то негодяю обдурить ее, как провинциальную простушку, впервые приехавшую в опасный большой город?! Хульда родилась и выросла здесь, в Берлине, но все равно дала обвести себя вокруг пальца. Остается надеяться, что ее никто не узнал. В противном случае к завтрашнему дню о случившемся будет знать не только Берт, но и госпожа Вундерлих. Хульда устало направилась к выходу. Привратник неопределенного пола, видимо, давно закончил службу, и никто больше не придерживал дверь. Она взобралась по ступенькам и, спотыкаясь, вышла на улицу. Там дул прохладный ветерок. Хульде сейчас хотелось только одного – поскорее добраться до кровати! Но потом она услышала шум на другой стороне улицы. – Оставь меня в покое! – закричала женщина, колотя кулачками мужчину в темной одежде. Она была одета в тонкое летнее платье и высокие каблуки. Тогда мужчина схватил ее за руки и крепко держал, не давая вырваться. На фоне ее худенькой фигурки он казался угрожающе огромным. Несмотря на это, женщина не испугалась. – А что, если я не принесу деньги? Интересно, подумала Хульда, как ей хватает мужества бросить ему вызов? – Тогда я тебя прикончу, – глухим голосом отозвался мужчина. Его слова прозвучали безразлично, словно он просто констатировал факт. У него был едва заметный акцент. – Сбросишь меня в канал, как Риту, да? – завизжала женщина. Хульда остановилась. Рита? На трясущихся ногах Хульда подошла поближе, краем сознания отмечая, что она, похоже, обладает редким талантом подвергать себя опасности из-за своего любопытства. – Не понимаю, о чем ты, – сказал мужчина и отпустил свою жертву, оттолкнув ее, как муху. Потом вытер ладони о пиджак. – Я не знаю никакую Риту. Хульда снова заметила, что по-немецки он говорит не чисто и слишком раскатывает на языке букву «Р». – Конечно, не знаешь, – усмехнулась женщина, поправляя платье, вырез которого, казалось, был разорван прямо на груди. – Память у тебя как решето. Две недели назад шустрая Рита еще таскала тебе деньги, но раз теперь она мертва, то больше не существует? Почему она должна была умереть? Мужчина отвернулся и направился прочь, словно не слыша вопроса. Потом бросил через плечо: – Если завтра денег не будет, а то… Не закончив фразу, он подошел к дому, перед которым они стояли, открыл неприметную дверь и скрылся внутри. Женщина снова всхлипнула и заплакала. Хульда вышла из тени и приблизилась. – Вам помочь? Женщина уставилась на Хульду во все глаза. Губа у нее была разбита, а по подбородку стекала струйка крови. Она покачала головой. – Нет. Все хорошо. Идите, куда шли. – У вас кровь, – настаивала Хульда. – Вы ранены. – Да и ваш вид оставляет желать лучшего, – ответила женщина и посмотрела в лицо Хульде. – Верно. – Хульда подумала, что сегодня разница между ними почти незаметна. Но по крайней мере у Хульды есть дом, где ее ждет теплая постель, и работа, благодаря которой завтра она снова станет собой. Но сегодня… Вздохнув, Хульда решила уйти… Но какая-то мыслишка на задворках сознания останавливала ее. Шестеренки в голове крутились медленно, со скрипом, – но потом Хульда вытянула эту мыслишку, как за уши вытаскивают зайца из шляпы. – Вы знали Риту Шенбрунн? На лице женщины отразилось недоверие. – А что? – Вы только что сказали этому… мужчине, что он скинул Риту в канал. Так уже случилось, что я знала Риту. – Хульда откашлялась. – По крайней мере, заочно. – Кто вы? – Меня зовут Хульда Гольд, я акушерка и случайно узнала о смерти госпожи Шенбрунн. Вы что-нибудь об этом знаете? – Что я должна знать? Рита была одной из нас, мы работали вместе. – Почему вы называли ее шустрой Ритой? Женщина улыбнулась. В ее взгляде промелькнула тень печали. – Рита славилась тем, что быстро приносит удовлетворение. Если вы понимаете, о чем я. – Она сделала неприличный жест рукой. – Рита была не молода, она поздно пришла в нашу профессию. Несмотря на это, она пользовалась большой популярностью, особенно у застенчивых господ, которым хотелось побыстрее удовлетвориться и уйти. Рита разговаривала с ними, в этом, наверное, была ее самая сильная сторона, помимо скорости. Она приносила Педро, – она указала на дверь, за которой несколько минут назад скрылся мужчина, – много денег. Но потом… – Она запнулась и замолчала. – Да? – спросила Хульда. Она ужасно замерзла, но ей хотелось узнать больше. – Да ничего. Они поссорились. Педро сказал, чтобы Рита не позволила успеху вскружить ей голову. А Рита велела ему остерегаться, мол, она в любой момент может рассказать правду о Вальдорфе. Понятия не имею, что она имела в виду. Ну, а через неделю она умерла. – О Вальдорфе? – переспросила Хульда, в сознании которой шевельнулось воспоминание о разговоре с госпожой Козловски. – Я знать об этом не знаю. Послушайте, милочка, может, вас обслужить? С женщин я беру полцены! – Нет, благодарю, – улыбнулась Хульда. – Как-нибудь в другой раз. – Ну, теперь вы знаете, где меня найти, – устало сказала женщина, осторожно ощупывая распухшую губу. – Обычно я стою здесь, на этой улице. Спросите Магду.