И к нам вышла обозленная Улина. Объектом ее злости был слуга Свияна, а, нет, Урлина. Немолодой согбенный мужчина, увидев ее, начал ежился, пытаясь сделаться меньше ростом, явно прятал от нее глаза, упорно пытаясь рассмотреть что-то на мозаичном полу. – Ули… – робко попытался начать что-то говорить он, – я… – Это Марвин Гролле, бывший Щит Марханы, живодер, каратель и палач в одной харе, – выплюнула ирна Минтри. Ух, ты, подумала Льена, весело! Да у вас тут самозванец на самозванце! И Свиян не Свиян, и Виран не Виран, интересно, кто еще не тот, за кого себя выдает? Ты б заткнулась, тут же посоветовала она самой себе, потому что насчет самозванцев – это камушек прежде всего в твой огород! – Ну что, сволочь, не сдох еще? – весело и зло спросила Улина. – Мало я, видимо, молилась, даже смерть тобой брезгует! Виран, который Марвин, догадался опуститься перед ней на колени и начал бессвязно объяснять, что он не нарочно, потому что он не знал, и уж тем более не хотел, чтоб так! – То есть, если бы знал, ее ты бы не убил. А остальных? Виран, который Марвин, молчал. Остальные тем более. Помогать ему никто не собирался, потому что и без того было понятно, что все другие смерти дараек ему побоку. Он бы и эту пережил, но вот беда – никак не получалось абстрагироваться от того, кем ему приходилась Нира. – Как же это вы так сговориться сумели? А ведь это именно его папаша много лет назад постарался тебя подставить, чтоб стать единственным обладателем дихэ, – теперь злые слова полетели в Урлина. – Вот и сейчас он к Льене клинья подбивает, заботиться в первую очередь только о своем удобстве. И плевать, что остальных даже спрашивать не станут! – Это… – Вам прошлых невест мало, за новыми притащились? – Теперь объектом ее гнева стали оба марханца. – А не жирно будет? – Это. Не Вам. Решать. – В беседу вмешался Урлин, одной интонацией давая понять, что не наступил еще тот день, когда ему какие-то древние тетки станут указывать. – Марвин, мы уходим! И ухватил Льену за локоть, намереваясь покинуть храм вместе с ней. Два мужика против одной бабы всяко сила! – Да ну, – хмыкнула Улина, – а вот я так не думаю! Короткий свист и Марвин-Виран падает с ножом в глазнице. А из темного угла выступает ранее невидимый зрителям Никс. – Забыл тебе мой бывший любовничек рассказать, чем я в цирке занималась, – ухмыльнулась Улина, вращая неизвестно откуда извлеченный нож между пальцами. – И чему сына научить сумела. Урлин застыл. Стало понятно, что диспозиция изменилась, теперь он был один против сына и матери, хорошо управляющимися с ножами. – Улина… – неожиданно для себя самой подала голос Льена. – А не жалко? – Это по молодости лет расставаться с близкими и жалко, и больно… а с возрастом расставание с людьми никчемными может принести только радость. Припечатала, так припечатала… даже возразить нечего. Но Льена напрасно радовалась, потому что у Урлина нашелся воистину не убиваемый козырь. Он швырнул в Улину с Никсом артефактом окаменения. А когда они застыли, подошел и забрал из рук Улины нож. – З-зачем? – За тем, что они хотели мне помешать. Выбирай: или ты уезжаешь со мной добровольно, или я их добью. И ведь добьет. Все-таки правильно о таких типусах гова́ривала ее трижды разведенная приятельница: мужчина – как унитаз: либо занят, либо полон дерьма… Но ответить она не успела, Урлин, в свою очередь тоже начал валиться на пол. А на сцене появился новый персонаж – улыбающийся Франтек Морен. И правильно: в споре двоих всегда необходим третий! Чтоб их растащить. – А интересно, сколько ж вас еще в этом безразмерном храме прячется? – Я последний. – А раньше ты где был? Охранничек… – Льена… да мы все тут были, готовые прийти тебе на помощь. И мистрис Клелия. И Улина, которая за тобой присматривала, зная о том, что ждало тебя, как и ее Ниру. И Никс. И я. Просто раньше времени не высовывались, чтоб этот… деятель открытым текстом успел рассказать, чего он от тебя ждет. И чтоб Улина с Никсом могли посчитаться за дочь и сестру… – Чем ты его? – Сонником на три часа. Не смертельно. – Жаль, что не чем посильнее. И что теперь? – Вариантов несколько. Ты можешь принять посвящение Илиенари и отправиться в Мархану как управляемая кукла. Ты можешь принять предложение Урлина Ваего и поехать с ним туда же как не оболваненная женщина по документам, состряпанным мистрис Клелией. Ты можешь просто попробовать пуститься в бега, рискуя быть пойманной стражами двух стран. А можешь… Франтек Морен неожиданно встал на одно колено и продекларировал: – Льена Стерн! Примите ли Вы мое предложение о переезде в Галию в рамках контракта о вашей охране по протоколу Би-4? Гарантирую от имени гальского правительства возможность получить гражданство третьей страны, не имеющей обязательств по экстрадиции в Мархану и Дарайю. От себя обещаю уважительное отношение и никогда не пытаться сделать то, чего Вы не хотите. – А как насчет намеков?.. – Намеков! Но заставлять никогда не пытался и начинать не планирую. Хмм… а третья страна, которая меня не выдаст – это выход. Там меня еще и искать не сообразят. И это будет действительно свобода. И Франтек Морен похож на человека, умеющего держать слово… – И откуда полномочия так уверенно обещать за всю страну? – Командир первого эскадрона гардов двадцать седьмой горно-пехотной бригады юго-западного округа войск Галии к Вашим услугам! Облечен правом приписки необходимого персонала к вверенному мне подразделению! Я никогда не обещаю того, чего не могу выполнить! – И что целый командир эскадрона гардов столько времени делал в Дарайе? – А вот это – военная тайна. Но мои обязанности здесь полностью завершены, не считая контракта об охране некой Льены Стерн. Ну, так как ты посмотришь на мое предложение об эмиграции? – И… куда именно? – Тебе понравится. Там в Галии, в городе Мартильян у нашей бригады гардов есть отделение прямо на набережной. У моря жить согласишься? – Да! Стоп, Франтек, а мы не очень торопимся? Что будем делать с телами? Некоторые, конечно, уже трупы, но некоторые из них вполне себе дышат, да и бросать Улину с Никсом как-то неловко. Вдруг этот… Урлин, очнувшись, меня не найдет, а на них зло и соберется выместить… – Сейчас я их постараюсь привести в чувство, а трупами потом Никс займется. Что, кстати, делать с Урлиным? Парнишка шустрый и мстительный… – Убивать нельзя… дипломатический скандал случится… может усыпить на сутки-двое? – Да, пожалуй. Вещи лучше не брать, все необходимое проще купить по дороге. И давай поторопимся, ехать придется прямо сейчас. Он снял с себя теплый плащ и бережно одел ей на плечи. Незачем ей участвовать в этой многоходовке, устроенной властолюбивым Миффином Ваего. Интересно, неожиданно пришло ему в голову, как бы она среагировала, если бы знала, что тот, кого она знает под именем Франтека Морена, сейчас обнимая ее, вспоминает стихи любимого автора: «Примерно так. Примерно здесь. Примерно тем же жестом. Останови, оставь, остынь!.. Но ты не видишь стен. Покуда вертится инь-ян – мужское тонет в женском. Останься здесь – и не вставай – пока – с моих колен…»[55] * * * – Идиллия… если это не симуляция… – Непохоже… Вот оргазм еще можно симулировать, а счастье – никогда! Кстати… гранмастер, а Вы вообще помните с чего когда-то начался наш спор, да и сам проект? – Со спасения… – Не совсем. Спасение – это… ну, способ, что ли… а целью было как раз обретение перемещенцами счастья. Пусть и по со второй попытки, и в другой жизни. И Вы тогда еще сказали, что главное для тех, кто такой шанс получил это – мотивация. Вот выберет себе очередной попаданец определенного бога, с привязкой к конкретному виду счастья, начнет ему неистово молиться и работать на поставленную задачу… и будет ему счастье… и это будет правильно… – А Вам так не кажется? – Мне не кажется правильной жесткая фиксация этой связки «верность выбранному идеалу = обязательно счастье». Знаете, счастье бывает очень разным. Вот, например, такое счастье, как у этого марханского палача, мне как-то не показалось достойным. Впрочем, я не претендую на понимание всех видов счастья. Что-то мы упускаем… связанное среди прочего с этой парой… – И каково Ваше мнение на сей раз? – Знаете, гранмастер…, я, кажется, поняла… а мы с Вами не с той стороны смотрели на происходящее. Мотивация, она ведь тоже разная бывает. Ведь только некоторые наши… объекты наблюдения? перемещенцы… пытались что-то сделать исключительно для себя, стараясь сами стать счастливыми, Я, мне, для меня… а все остальные служили… так, ступеньками на этой лестнице. А дело-то не в том, какому богу поклоняться и какую разновидность счастья выбрать, а в том, как этого можно достигнуть. И большинство, заметьте, руководствовалось отнюдь не эгоистическими соображениями. А возможностью поддержать или спасти еще кого-то, кто был им дорог и попадал под удар. А вот спросить тех же баристу… или эту старенькую бабулю, или травницу, или этого «защитника», и они ответят нам по-другому. Что кое-что поняли насчет остальных, рвущихся к цели, и не важно, перемещенцев или аборигенов. Что они дурачье. Вот же дурачье, кидающееся на свои дурацкие приманки вроде денег, титулов и известности, и совершающих ради собственной выгоды множество неблаговидных поступков…, и с разной степенью достоверности прикидывающихся счастливыми. Это все так, мишура, фантики, обманки. Подмена. Суррогат. Эрзац. Фальсификат. Подделка, черт возьми! – А что, по-Вашему, не подделка? – А вот это настоящее, которое здесь и сейчас. Когда кто-то сумеет защитить родственника. Когда постарается помочь другу. Когда вытащит из пропасти абсолютно отчаявшегося. Когда сумеет оказаться нужным, например, своей паре. И нет ничего лучше, чем обнимать свою любимую женщину, и быть счастливым просто потому, что ей хорошо…