* * * Пролог Пещера некроманта В мрачной сырой пещере колдуна под потолком висело чучело огромного крокодила. На высоких шестах сидели какого-то жуткого вида твари с кожистыми крыльями, с потолка свешивались связки сушеных мышей, привязанных к веревочкам за хвостики, как луковки. Вокруг столба обвивался пятиметровый скелет змеи и равномерно качал костлявой плоской головой… Ничего не напоминает? Наверное, так бы выглядела пещера злой волшебницы Гингемы из «Волшебника Изумрудного города», если бы она была некромантом. В пещере вполне реального некроманта Каштилиаша Ламашту было куда уютнее. Если не знать, что находишься действительно в пещере в глубине гор Мрака, вполне можно было решить, что попал в уютный кабинет состоятельного мага где-нибудь в Алезии или Бибрате. Магические светильники заливали помещение почти натуральным солнечным светом, весело горящий самым обычным огнем камин не только согревал все вокруг, но и вытягивал в трубу всякие намеки на излишнюю влажность. Мебели для такой большой комнаты (метров пятьдесят) было немного – письменный стол, кресло, книжный шкаф, кушетка и несколько полок по стенам, но все это было сделано даже не из слоновой, а, наверное, из драконьей кости. Может, и не очень функционально, но безумно дорого. Стены, пол и свод потолка были каменными, но такое вполне могло быть и в любом замке. Тем более что все стены были тщательно выровнены, а пол и вовсе доведен чуть не до зеркального блеска. Последнее было сделано не просто по прихоти хозяина. Значительная часть свободного пространства была исчерчена какими-то линиями и знаками (рунами?). Не вся, а как бы тремя рисунками. В настоящий момент над самым большим из них, в основе которого была классическая пентаграмма, украшенная различными финтифлюшками так, что с трудом угадывалась в мешанине линий, лежал обнаженный молодой человек лет двадцати на вид. Ну как лежал? Парил в воздухе сантиметрах в тридцати от пола, но точно в середине пентаграммы, так что голова и раскинутые руки и ноги точно указывали на ее вершины. Внешне молодой человек был довольно красив. Высок, строен, с умеренно прокачанной мускулатурой. Черты лица, что называется, аристократические. Высокий лоб, большие серые (льдистые) глаза, тонкий нос с небольшой горбинкой, аккуратный рот, волевой подбородок, темные, слегка вьющиеся волосы. На теле же волос почти не было, только аккуратный крохотный кустик в районе паха, как если бы ему была сделана интимная стрижка. Кстати, «достоинство» под ним было действительно достойного размера. Еще его отличительной чертой была очень светлая, без намека на загар кожа, что исключало мысли о возможности южного, латинского происхождения. Но и на северянина молодой человек не был похож. В общем, определить национальность на взгляд было затруднительно. Выражение лица, несмотря на широко распахнутые глаза, было каким-то чересчур спокойным и холодным, без намека на чувства. Такое больше пристало бы кукле, чем живому человеку. Впрочем, был ли висящий над пентаграммой человек жив (и был ли он человеком), еще вопрос. Вроде жив, так как хоть и редко, но дышал. Только в остальном – полная неподвижность: глаза не моргают, ни одна жилка не дрогнет. Зато другой человек, находившийся в комнате, вел себя совершенно нормально. Нормально – для очень старого и, возможно, выжившего из ума мага. Может, и не совсем выжившего, но вслух сам с собой он почему-то разговаривал и при этом говорил о себе во множественном числе: – Ну, старина Ламашту, теперь-то они у нас все попляшут! Засиделись мы с тобой в этих горах Мрака. Считай, уже две сотни лет сидим, с тех пор как эти уроды, да будут они трижды прокляты, наш родной Лагаш разорили. Крыши над головой лишили. Замок родовой по камешкам разнесли. Живем теперь как дикари в пещерах, хи-хи. Сравнение с дикарями старика почему-то развеселило. Немного похихикав крайне противным голосом, он продолжил: – Дикари. Это мы-то с тобой дикари?! Мы – все, что осталось от величайшей Империи! Именно мы в этой пещере, а не жалкое княжество Шим, где позорные коллаборационисты Думузи сами держат в полнейшем ничтожестве остатки моего народа. Да эти Думузи почитали за счастье, когда их вообще допускали до стола в замке Ламашту на самых низких местах. А теперь?! Великие князья, носители «божественной крови». Тьфу! Даже наш с тобой род был только пятым коленом потомков Абзу[1], право на трон Империи у Эн-Мелуанов мы никогда не оспаривали. Хотя могли. Но нам чужого не надо. А Думузи?! Ублюдки от ублюдков, вот откуда в них кровь богов! И не Эн-Мелуаны их на стороне нагуляли, а Шуруппаки, которые по происхождению ниже нас на три колена стояли! Старик даже вскочил со своего кресла и подошел совсем близко к пентаграмме. Спина его гордо выпрямилась, плечи расправились, а взгляд, наоборот, застыл. В том смысле, что от него ощутимо повеяло холодом, причем не свежим морозцем, а каким-то замогильным. Постояв так несколько минут, он успокоился и продолжил свой монолог: – Ничего, недолго нам прятаться осталось. Двадцать лет мы себе это новое тело растили. И вырастили. Можно было и раньше до такого додуматься. Даже таким гениям, как мы с тобой, старина Ламашту, непросто сознание перестроить. Привыкли жить, как предки, как наши великие учителя нас учили. Какие только планы за эти годы не вынашивали, какие только новые заклинания не разрабатывали. Столько лет потеряли. Не совсем зря, но то, что один, даже величайший, маг не справится там, где потерпели поражение сотни других великих магов, можно было понять с самого начала. Мы и понимали, но не смирились. Никогда Ламашту не склоняли головы?! Надеялись сильнее стать. И стали! Но недостаточно. Все в слабое тело упиралось. Мы с тобой даже личем стать подумывали. Но лич не развивается – каким был сотворен, таким всегда и будет. Старый маг сделал небольшую паузу и вновь подошел ближе к парящему над пентаграммой телу. – А ведь все так просто решается! Почему никто не додумался? И мы с тобой тоже об этом думать стали только тогда, когда старость стала наши силы съедать. Еще небольшая пауза. – Конечно, опасно. Душа в первое время после переселения в новое тело почти беззащитна. Ее любой астральный подселенец сожрать может. И обязательно сожрет, если ему такую возможность дать. Но как же изящно мы с тобой эту проблему решили! Сам восхищен. Человеческое тело слабо, но мы-то с тобой вырастили почти дракона. Только форма человеческая и немного нашей крови, чтобы не перестать быть потомками Абзу. Да, помню, мы с тобой это обсуждали! – Маг почти кричал, как будто с кем-то спорил. – Да, без человеческой крови можно было бы еще сильнее стать, но не могу. Мы с тобой уркеши и не для себя все это затеяли. Для своего народа. Для возрождения великой Империи. На погибель врагам! Мы дух и кровь нашего народа, и отказаться от этого – выше моих сил. Даже ради блага народа. А риск не так уж велик. Пещера защищена, без нашего приглашения в нее ни живой, ни мертвый не прорвется. Канал к телу только один и полностью под нашим контролем. Справимся! Старик сделал несколько нервных шагов вдоль ближайшей грани пентаграммы. Злая гримаса на лице сменилась доброй улыбкой. – Какой же красавец получился! Копия нас с тобой в молодости. Но магические каналы и сила – как у дракона. Очень матерого дракона. Вот это мощь! Да нам теперь армию мертвецов поднять – что чихнуть. Даже на кладбище идти не потребуется, любую встреченную армию врагов в пять минут обратим. – Маг весь сиял в предвкушении. И улыбался так, что нормальная армия при виде такой улыбки поспешила бы разбежаться. – Да! Нам же теперь любая магия доступна будет, если что, сможем бить «светляков» их же оружием. – Улыбка перешла в кудахтающий смех. Не менее гадостный. – Правда, мы с тобой с этой магией почти не знакомы, но ничего – освоим. Мы даже книгу по ее азам нашли, будем изучать. А эта наша с тобой блестящая идея стать еще и воином эфира?! Обычные одаренные не могут совмещать, приходится выбирать один из путей развития. Либо ты пропускаешь эфир через себя и вливаешь его в заклинания – тогда ты маг эфира. Либо ты пропитываешь себя и свое оружие эфиром, делаясь невосприимчивым к магии и повышая свою силу и скорость, – тогда ты воин эфира. Не нравятся они мне, но их оружие действительно проходит через любые магические щиты, как сквозь воздух. И их тела – сами по себе оружие. Недооценили мы их когда-то. Вот и смололи воины эфира подлых халдонов наше бессмертное войско в костяную муку, а касситы тем временем перебили эфирными стрелами лучших наших магов, выскочив из засады. Мы с тобой этот печальный бой у Уртака помним, сами со стрелой в груди на поле валялись, нас даже мертвыми посчитали… Старый маг помолчал. – А теперь мы с ними посчитаемся! – вновь закудахтал он, радуясь собственному довольно примитивному каламбуру. – Какие магические каналы мы в нашем новом теле вырастили! И сколько. На все хватит. Можно и магию творить, и тело эфиром пропитать. Да так, как никто другой этого делать не в состоянии. И уж совсем гениальной была наша идея научиться новому за счет поглощенных душ. Душа при переселении ослабевает? Так ведь это не только нас касается. Подселить в тело душу выдающегося мечника, дать ему немного привыкнуть к телу, чтобы его умения к нему адаптировались, а потом вселиться в тело самому и поглотить его душу вместе со всеми ее знаниями. Полностью со всеми, конечно, не получится, но хорошим мечником мы так за один день станем, а с учетом возможностей тела… Старик опять мечтательно улыбнулся. От такой улыбки даже у паука нервный тик случиться мог, но в пещере пауков не было. Вообще ничего живого не было, кроме самого мага. – Мечника, правда, надо брать старика, чтобы у души сил меньше было, а вот мастерства – больше. И не из нашего мира, а того, где магии нет. Приемы могут быть другие и, думаю, более совершенные. Слишком уж воины эфира на эфир полагаться привыкли. А как им тело напитать, мы с тобой разберемся. Специально книгу об этом нашли, вон на столе лежит. Вместе с книгой по магии «светляков». Маг немного помолчал. Потом нехотя признался: – К тому же на воинов эфира магия не действует, душу из тела не вытянешь. Но так даже лучше. Главное, нашли мы с тобой такого старичка-мечника в мире без магии, но с действующим алтарем Абзу. Он у него, считай, уже вторые сутки сидит, дожидается, когда мы подготовимся. Заодно и просто великого ученого к другому алтарю притянули. Тоже из мира без магии. Новые знания никогда не повредят. Тем более что они там без магии многого добились. Вот «светлякам» сюрприз будет! Маг опять захихикал и даже потер одной ладонью о другую. Потом резко замолчал и застыл. – Ну, все! Звезда Ану вошла в созвездие Абзу. Пора начинать. Старый Ламашту вновь вплотную подошел к пентаграмме и приподнял над головой руки, как бы касаясь ладонями одному ему видимой стены. И стена действительно появилась. Грани пентаграммы налились черным пламенем, и от них к своду пещеры поднялась туманная пленка, заключив тело внутри своеобразной призмы. На секунду все пространство внутри призмы скрылось во тьме, а когда она рассеялась, человеческое тело уже не парило в воздухе, а просто сидело на полу. Уже не тело – живой человек. Явно дезориентированный происшедшим. Маг вновь заговорил, теперь уже обращаясь к человеку. Голос его звучал громко и торжественно: – Встань, воин! Прими мои дары. Покажи мне свои умения! Неожиданно откуда-то из-под самого свода, скрытого тенями, опустился довольно аккуратно упакованный тюк из одежды, доспехов и оружия. Воин некоторое время неподвижно смотрел на него, потом встал и принялся не спеша одеваться и вооружаться. Скорее всего, некоторые детали одежды были ему непривычны, но виду он старался не подавать, сохраняя каменное выражение лица. Впрочем, ничего сложного не было – исподние штаны и рубаха, невысокие сапоги с портянками, фуфайка, видимо исполнявшая роль поддоспешника, а также недлинная кольчуга с короткими рукавами и накладками на плечах. В меру свободные штаны, заправляемые в сапоги, видимо, тоже были усилены кольчужной сеткой. По крайней мере, в наиболее уязвимых местах. Отдельно прилагались наручи в форме широких браслетов и небольшой круглый шлем, по фасону больше напоминающий короткую шапку-бини. Оружие – длинный прямой меч (скорее шпага) с закрытой гардой и кинжал с ромбовидным лезвием, как у мизерикордии, но короче нее раза в полтора. Оружие для человека тоже было непривычным, но он немедленно обнажил его и сделал несколько пробных движений. – Еще! – потребовал маг. – Почувствуй оружие! Оно должно стать частью тебя! Не факт, что воин понимал, что ему говорят. Но, видимо, на данный момент его интересы совпадали с требованиями мага. Вот он и стал выполнять какой-то комплекс упражнений. Сначала медленно, потом все убыстряясь. – Молодец! – подбадривал его Ламашту. – К телу тебе тоже нужно привыкнуть. Давай, повторяй все приемы, какие знаешь! Воин опять никак не реагировал на слова, но его движения делались все более быстрыми и сложными. Только возможности маневра оказались ограничены. Пленка, формирующая призму над пентаграммой, не пропускала ни его самого, ни его оружие. Вначале он несколько раз впечатывался в нее, но довольно скоро принял правила игры и свои удары, блоки, уклоны, даже кувырки умудрялся проводить, не задевая стенок. Точнее, оружием он эти стенки проверял на прочность довольно регулярно, но аккуратно, при этом преимущественно колющими ударами, направленными в мага. Тот ухмылялся, но немного попятился: – Не получится. Пропитывать тело и оружие эфиром ты не умеешь. И не успеешь научиться. Ламашту картинно взмахнул руками, но ничего не произошло. Он повторил жест. С тем же эффектом. – Это что? Старик-ученый сумел освободиться? Или успел помереть возле алтаря? Жаль. Но придется обойтись без него. На сей раз маг никаких жестов не делал, но тьма окутала уже все помещение. Опять ненадолго. Послышались звуки падения двух тел (одного за другим), и она рассеялась. Воин лежал посреди пентаграммы на полу, неловко выронив меч. Кинжал так и остался зажатым в ладони левой руки. Все его тело содрогалось в конвульсиях, и острое лезвие оставляло на полу заметные царапины. Старый маг тоже лежал на полу рядом с пентаграммой и не проявлял признаков жизни. Защитная пленка исчезла. Так продолжалось несколько минут. Наконец судороги, бившие воина на полу в пентаграмме, прекратились, и он выпустил из руки кинжал. Полежав некоторое время, неловко приподнялся на локте. – Получилось! – В голосе удовлетворение было приглушено смертельной усталостью. – Силен старикашка оказался. Еле справился. Не должен он был так сопротивляться. Или это я сам от переселения настолько ослаб? Но главное – получилось. У нас с тобой, старина Ламашту, теперь новое тело. Тело воина-мага. А старое? Прощай, дружище! Мы с тобой через многое прошли, но смотреть надо только вперед! Рука мага вяло поднялась в сторону его старого тела. От нее заклубился легкий туман, постепенно набирая густоту и становясь все более черным. Туман перевалил за край пентаграммы и окутал лежащее рядом с ней тело. Теперь оно не казалось ни грозным, ни зловещим. Просто труп старика, отошедшего в иной мир от дряхлости. И это тело стало на глазах еще больше иссыхать, обращаясь в мумию. Маг с грустной улыбкой наблюдал за процессом. – Никак не срастусь с телом, – непонятно кому пожаловался он. – Сил как у младенца. И контроль тоже никакой. Как бы подтверждая его слова, туман потихоньку разлился по всей пентаграмме. Жиденько так разлился, ничего общего с первородной тьмой, как раньше. Но магу такое его поведение явно не нравилось. Он что-то ворчал себе под нос, стал делать вялые движения руками… Внезапно вся комната скрылась во тьме. Глава первая Родиться заново Настроение у меня было самым радостным. Жизнь удалась! Иду по улице, насвистываю. Погода – лучше не бывает. Собственно, для июня такая погода не такая уж и редкость, но согласитесь, приятно, когда и солнце светит, и жары нет, и цветы благоухают, и птички поют… Хорошо! Душа у меня тоже поет. Только что последний экзамен сессии сдал. На «пятерку». Думал, хорошо бы «четверку» вытянуть, но вопросы попались именно те, которые я утром, перед тем как в универ идти, повторил. Как чувствовал! Отстрелялся я одним из первых, сейчас, как договорились, в парк иду, что буквально в квартале от универа разбит. От какой-то дворянской городской усадьбы остался. Парк интересный. Когда-то хорошо поработали здесь и архитектор, и ландшафтный дизайнер. Или как они тогда назывались? Тоже архитекторами? Не знаю, в те времена не жил. Но здорово все тогда сделали. Считай, больше века без осмысленного ухода, какие-то случайные посадки понатыкали, а до конца изуродовать не смогли. Вот и у нас в этом парке свой любимый уголок есть – небольшая полянка, в которую замечательно вписаны беседка и какие-то рукотворные руины. И с аллейки не просматривается. На краю полянки – корявый, но еще вполне здоровый дуб. Явно он тут много раньше парка появился. Лет этак на тысячу. Однако вписали его архитекторы в общую композицию просто замечательно. Немного мрачновато получилось, но хозяин усадьбы был масоном, тут всякие знаки вольных каменщиков в самых неожиданных местах понатыканы. Вот и дуб с ними очень органично смотрится. Прямо какой-то древней силой место дышит. Еще одним достоинством этого места является то, что люди тут редко появляются. Многие начинают неуютно себя чувствовать. Но студента такой ерундой не проймешь. Мы сюда не о высоком думать приходим, а расслабиться. Впрочем, не знаю как другим, а мне здесь всегда комфортно. Не уютно, а именно комфортно. Спокойно, и силы прибывают. Сегодня я явился сюда заведомо раньше всех. Остальные хорошо если через час подтягиваться начнут. Но – погода хорошая, сессия завершена, и восстановить в здешней тишине силы после нервного напряжения экзамена мне будет очень к месту. Однако оказался я на полянке не один. Неожиданно. Прислонившись к древнему дубу и как-то скукожившись в его выступающих корнях, сидел какой-то старичок. В хороший костюм одетый. Слишком хороший, чтобы вот так в нем на траву садиться. Да и вид какой-то нездоровый, и сидит как-то совсем неподвижно. В общем, подошел я к старичку: – С вами все в порядке? – спрашиваю. Ответа нет. Положил ему руку на плечо. Какой-то он весь одеревеневший. Но вроде дышит, хоть и делает это редко. Сердце тоже бьется. Тихо, медленно, но ровно. Последнее я определил, приложив старичку палец к шее. Слышал, что так делают. Особо на успех не рассчитывал, но неожиданно сразу нащупал нужную жилку. Что хорошо. А вот то, что на мои прикосновения никакой реакции нет, – плохо. Что делать?