* * * Глава 1 Солнце шпарило немилосердно. Скарлетт О`Нейр (для друзей и родственников просто Карли) сидела на ступеньках родового поместья и смотрела вперёд, в даль бесконечного горизонта и тихо вздыхала о нелёгкой Судьбе, о трудностях, выпавших на её долю. После чудовищной автомобильной аварии, унёсшей жизнь её родителей, в которой сама Карли чудом осталась жива, Фортуна отвернулась от неё и взвалила тысячу несчастий. Но обо всём подробней. Первым звоночком стало обещание брата любым способом найти деньги на её лечение. На закономерный вопрос: «Разве род О`Нейр беден?» брат побледнел, посинел, а под конец и вовсе позеленел и признался, что любимая новобрачная жёнушка за полгода спустила всё его наследство в игорном доме, и родительских денег (включая часть Карли) как раз хватит, чтобы покрыть долги. К моменту предоплаты операции денег молодой граф О`Нейр имел меньше, чем любой зажиточный горожанин. У самой Карли на счету немногим более двухсот пенсов. Удача в последний раз взмахнула хвостом, позволив Карли оправится от ранений и снова встать на ноги без операции, а обязательное медицинское страхование покрыло больничные расходы на реабилитацию. За этот подарок спустя два месяца Карли представилась самая паршивая необходимость, с какой только приходилось сталкиваться: она познакомилась с господином Градманом — банкиром, ростовщиком и рэкетиром, давшим сбежавшей невестке денег в долг. Брат, не выдержав его давления, повесился на заднем дворике родового поместья на толстых ветвях раскидистой яблони за сутки до пренеприятного знакомства Карли О`Нейр с господином Градманом. Судя по договорам, заключённым между господином Градманом и непутёвой невесткой, наследство брата и сестры покрыло лишь основную сумму долга, оставив копиться незакрытые проценты. И за те два месяца, которые Карли провела в больнице, проценты выросли, как на дрожжах, и приводили в ужас. И вот сейчас, спустя неделю после знакомства с этим по всем понятиям опасным человеком, Карли О`Нейр сидела на ступеньках родового поместья, в котором родилась и провела чудные двадцать два года своей жизни, пока дом и остатки личной собственности, включая предметы искусства, уходили с молотка. Беззащитная сирота ничего не могла противопоставить бандиту. Карли это знала, а потому не стала сопротивляться, увидев торчащее дуло пистолета у телохранителя господина Градмана. Украшения (кроме фамильных ценностей, спрятанных в банковской ячейке) будут проданы ближе к концу аукционной программы, брендовая одежда и обувь с сумками ушли с «дворовой» распродажи в арендованном на сутки кабинете торгового центра. До слуха долетал зычный голос ведущего, объявляющего очередной лот — оригинал полотен то ли Рембрандта, то ли Ван Гога. Любимые итальянские пуфики проданы с час назад некоему господину, имя которого Карли не удосужилась запомнить. Тихие осторожные шаги испугали Карли и вынудили обернуться. Сначала она увидела высокие чёрные сапоги, затем фиолетовый костюм для конной прогулки и только затем опознала в незваном госте мужчину. Герцог Томас ди Мюррей, наследник побочной королевской ветви, спускался с вершины лестницы к ней. Он был в курсе произошедшего с родом О`Нейр, покуда вёл некоторые рабочие дела с его главой, но материально помочь оставшейся круглой сиротой девчонке не мог, боясь навлечь неприятности на свой дом, которых и так выше крыши. — Ваша Светлость, — Карли встала, приветствуя важного гостя, и поклонилась лёгким кивком. — Чем могу быть полезна вам? Действительно, чем? Если и были какие-то ценные бумаги и договора, то герцог самолично конфисковал их, как только общественности стало известно о трагичной гибели главы рода и его супруги. Что не взял он, то растащили многочисленные дальние родственники, вдруг воспылавшие горячей любовью к преждевременно покинувшим этот мир и слетевшимся на их похороны, как мухи. Только четвероюродный дядя Карли, маркиз эл Бреннан, из жалости оплатил дешёвые похороны скончавшимся и самоубийце. Невестка бежала из страны, не дожидаясь кончины мужа. — Миледи, — стальной голос герцога умел быть нежным, когда надо, — позвольте предложить вам своё покровительство. Карли шокировано выдохнула, но не отступила ни на шаг. К этому моменту герцог спустился на ту же ступеньку, на которой стояла она, и всё равно он возвышался над ней на полголовы. Герцог невероятно молод для своих достижений, он блистал талантами на всех светских вечерах и был более приближён к королю, чем оба принца, но в «младенческие» двадцать шесть лет успел заработать репутацию самого ужасного мужа, каких только свет видывал: за четыре года брачных отношений он похоронил шесть жён. Каждая смерть выглядела либо чудовищной случайностью, либо омерзительнейшим из преступлений, к которому сам герцог ди Мюррей не имел никакого отношения. Первая супруга, герцогиня Тереза, в автомобиле улетела в кювет, не справившись с управлением на льду. Вторая, герцогиня Амалия, скончалась от передозировки алкоголем, забыв об от рождения слабой печени во время переживаний о кончине любимого киноактёра, которого любила до беспамятства. Третья, герцогиня Виолетта, поскользнулась на влажном полу в аэропорту и выколола себе глаз, нечаянно упав на остриё зонтовой иглы одного из провожающих. Четвёртая, герцогиня Катарина, до безумия любила прыгать с парашютом и однажды он не раскрылся. Куски её тела собирали по облитым кровью ветвям деревьев в радиусе четырнадцати метров. Невеста, кандидатка на роль пятой жены леди Антуаннета, упала на полотне дребезжащего эскалатора в элитном торговом центре. Застрявшую в прорези между полотном и железным основанием ногу вытащили уже после того, как она истекла кровью и умерла. Пятая, герцогиня Далинея, умерла просто и без предисловий. Застреленная любовником, которому обещала несметные богатства и не выполнила своего обещания, герцогиня Далинея ди Мюррей была найдена утопленницей и медицинская экспертиза подтвердила, что хранящийся в её чреве плод зачат не мужем, но альфонсом. Достопочтенные СМИ разнесли громкую новость по стране, и к вечеру каждый горожанин и сельский житель знал, что герцог Томас ди Мюррей возможно бесплоден. Шестая (и последняя на сегодняшний день), герцогиня Мариетта, скончалась тихо и безропотно. Её тело нашли только на четвёртые сутки после смерти, когда в дом пришла домработница. Пол личной спальни герцогини был усыпан пустыми баночками и упаковками от анальгетиков и антидепрессантов. По заверениям патологоанатома в результате продолжительной экспертизы герцогиня Мариетта ди Мюррей четыре месяца выпивала двойную дозу по сравнению с рекомендованной без причин на то и мешала медикаменты со снотворным. Причастность герцога Томаса ди Мюррея, на тот момент находившегося за границей по делам бизнеса, подтверждена не была. А сегодня он предлагает Карли покровительство. Устремив взгляд в синие-синие, как глубины океана, глаза герцога, Карли удержалась от того, чтобы сглотнуть. Кажется, он был настроен серьёзно и решительно, и это пугало. Выжив после аварии «всмятку», последнее что бы ей хотелось — попасть под раздачу смертельно проклятого герцога. С другой стороны, двести шестнадцать пенсов хватит всего на пять буханок свежего хлеба. Этого недостаточно для проживания, пока Карли не найдёт работу. Да и где жить? Дом-то уже продан! — Миледи… Миледи су О'Нейр. Вам требуется время на обдумывание ответа? Можете дать ответ сейчас, завтра или через год. Томас ди Мюррей очарователен в своей непревзойдённой манере светской беседы. Бархатные нотки его голоса успокаивали, мягко вынуждали безотчётно верить своему господину и слепо идти за ним на край света. Всё в нём прекрасно: и внешность, и воспитание, и образование. Второй по рангу титул после короля (первый — принц) и элитная фамильная приставка «ди» кружили голову. Разве можно отказать такому мужчине, пускай и вдовому аж шесть раз? — Позвольте, Ваша Светлость, — Карли отступила на шаг и сложила руки в замок на животе, как того требуют правила приличия. — Позвольте полюбопытствовать, выполнение каких именно обязанностей мне предстоит в качестве вашей супруги? Я считаю должным знать об этом до того, как соглашусь или отвечу отказом на ваше предложение. Герцог усмехнулся уголками губ, но более ничем не высказал смешливости. Его глаза всё также холодно смотрели в карие глаза Карли, не позволяя отвести взгляд. От такого пристального внимания у девушки от стресса немели руки и ноги, слабея, вот-вот готовы предать её. Ди Мюррей опасен: как он сам окружён ореолом сущности хищника, так и люди из его опосредованного окружения, жаждущие породниться и откусить кусок богатств ди Мюрреев, не жалея юных дочерей и сестёр. — Ничего, что могло показаться вам запредельным, миледи, — голос Томаса ди Мюррея лился, как свежий мёд, как патока. — Мужчина моего положения ищет женщину с одной целью… Секундная заминка пролетела, будто целая вечность прошла, ожидая часа исполнения великого пророчества. Герцог нагнетал атмосферу, завлекая интерес. Мужчина обладал невероятной харизмой и безграничным талантом оратора, способного найти подход к любой, даже самой разношёрстной публике. Сейчас же перед ним лишь один слушатель — неискушённая в политических играх молодая девушка, которая только диплом защитила. — Понимаю, — кивнула Карли, на мгновение отведя взгляд и, собравшись с силами, вновь дав зрительный отпор. — Вас не пугает, что я осталась бесприданницей? Разве вы не забрали все документы родителей, Ваша Светлость? Что вас ещё может интересовать? Что есть у рода О'Нейр, что вы так жаждете заполучить? — Рубиновый комплект, — без обиняков заявил герцог. — Когда-то давно он принадлежал королевской семье, и он должен вернуться к наследнице священной крови. Вы в любом случае передадите его дочери. Мне всего лишь нужно, чтобы ваша дочь была и моей дочерью тоже. В золоте ожерелье, серьги, браслет, парные кольца и диадема, инкрустированные древними кроваво-алыми рубинами, качество которых превосходит все современные аналоги. «Современностью» в таком ключе можно считать последние семьсот лет. Самая главная драгоценность рода су О'Нейр — именно её жаждет получить герцог ди Мюррей. Сдержав порыв злости, Карли учла незавидное положение, в котором на несчастье оказалась и проглотила обиду. Мысленно она сказала самой себе: «Томас Мюррей — такая же муха, слетевшаяся на чужое добро, как родственнички-падальщики». Великолепный, блистательный план начал потихоньку складываться в её кудрявой голове. Не так сложно втереться в доверие и, поправив до омерзения нищенское положение, сбежать, как невестка, впервые оставив Томаса ди Мюррея не вдовцом, а разведёнкой. Всё складывалось как нельзя более чем удачно, и небольшие запросы к жизни самой Карли, сформированные проживанием в среднестатистическом университетском общежитии, помогут ей поставить реализуемую цель. Только бы проклятье не настигло до того, как она сможет сбежать от него. — Я согласна, — как можно более болезненно сообщила Карли, чтобы герцог ни в коем случае не догадался об её истинных мотивах. Он обокрал её отца и собирается сделать это снова. Она будет для него идеальной жертвой, но и он будет для неё всего лишь ступенькой к возвращению статута рода. — Но… Ваша Светлость, понимаете… вы достаточно здоровы, чтобы обеспечить мне дочь? Мужчина дёрнулся, будто получил пощёчину невиданной силы. Скандал, разверзшийся как гигантский пробудившийся вулкан — неожиданно и яростно — ударил по статуту рода ди Мюррей наихудшим образом. По непроверенной информации папарацци, сам король, с которым весьма дружен молодой герцог, снизошёл до выражений глубокой скорби и надежды на лучшее. Страшнейшего удара по чести и мужской гордости аристократа в наши дни не сыскать! — Миледи… — Томас ди Мюррей чуть замялся, выравнивая изменившийся тон голоса на безразлично-холодный. — Учитывая мою бездетность после четырёх лет брачных отношений, я в профилактическом качестве проходил требуемые исследования. Я более чем здоров. В этом вы можете не сомневаться. А покуда моё слово не столь значимо для вас, миледи, я могу предоставить эпикриз из более чем надёжного госпиталя. Сильное ощущение обмана не оставляло ни на секунду. Карли освободила из замка руки и на одной интуиции вложила правую руку в протянутую ладонь мужчины. Это было пошло и предосудительно, покуда они одни в безмятежно одиноком плодовоцветочном саду, где им (по заверению старшего поколения) никто не помешает заниматься «грязными» вещами. Пускай на дворе двадцать первый век, но в светских кругах аристократии, где главенствует закон чистоты крови, непорочность считается главной добродетелью высокородной леди. Только где найти высокородную леди, которая к двадцати годам не избавилась от рудиментарной мужской блажи? — Ваша Светлость, — Карли обняла второй ладонью руку мужчины с тыльной стороны. — Эту ночь я проведу в поместье. Новые хозяева прибудут только следующим утром, к десяти часам перед полуднем. Далее мне хотелось бы встретиться с вами, чтобы обсудить моё дальнейшее состояние. — Я пришлю водителя к восьми утра. Пока вы встречаете покупателей, он отвезёт ваши вещи в мой дом и вернётся за вами. Официально, я приглашаю вас на обед в свой дом. Не беспокойтесь, общественность не будет порицать ваш скорый переезд до свадьбы, учитывая случившееся в вашей семье несчастье. Позвольте откланяться. Меня ждут не менее требовательные к вниманию дела. Когда герцог развернулся и стал подниматься по лестнице в дом, Карли нестерпимо хотелось плюнуть ему в спину. Но она сдержалась, ведь леди не плюются, как верблюд. Глава 2 Господин Терноби протёр руки влажной антибактериальной салфеткой. Скрывать обцессивно-компульсивное расстройство немолодому лицитатору становилось всё сложнее. Сотни и тысячи пыльных, видавших виды и лучшие времена вещей проходили через его руки ежемесячно, и сегодняшний день не стал исключением. Девчонку было откровенно жаль: ещё не достигши официально дееспособных двадцати трёх лет, она осталась круглой сиротой без пенса в кармане… Лицитатор старался думать о чём и о ком угодно, только бы не окружающей его со всех сторон грязи. Она чудилась ему повсюду и сводила с ума. Например, об обанкротившейся сиротке, вынужденной плотно общаться с весьма жутким типом — господином Градманом, знаменитым отсутствием просрочивших платежи должников. Су О`Нейр господин Терноби практически не видел в течение аукциона. Она присутствовала на открытии, а позже скрылась в доме. Несчастная девочка внешне производила впечатление акулы, а внутри оказалась обычной пустышкой. Господин Терноби вздохнул и новой салфеткой вытер проступившую на лбу испарину. У него у самого дочка пока не достигла официально дееспособного возраста, и чем-то напоминала ему су О`Нейр родную кровиночку. Они обе достаточно высокие с европейским типом внешности, но азиатским цветом волос и глаз. Разве что су О`Нейр не отличалась чернотой волнистых локонов, будучи бледной брюнеткой. Подобные гены вполне характерны для Маджении, как и для Пангеи в целом. В каких-то странах континента преобладает азиатский тип, в каких-то по-американски европейский. Страна Маджения издавна находится в самом центре континента, а потому включает в себя самые разнообразные народности… — Господин Терноби! — нетерпеливо окликнула Карли, теперь уже бывшая хозяйка дома. — Есть не проданные лоты? Старика будто выдернули из-за глухой стены, с глубины океана. Тишина и ненавязчивая атмосфера для размышлений лопнули, как мыльный пузырь с тихим характерным звуком. Перед ним, украдкой сложив руки в замок на животе, стояла леди Скарлетт су О`Нейр, которая полторы недели назад официально заявила о банкротстве графского рода су О`Нейр. Летнее хлопковое платье популярной цветочной расцветки в связи с обстоятельствами выглядело по-нищенски. — Простите, леди су, задумался. Как мы и планировали, не проданными осталась большая часть предметов искусства отечественных мастеров. Только герцог ди Мюррей выкупил коллекцию книг Дестиона Коллестра и мемуары Тефани Долшег. Томас ди Мюррей известный любитель отечественной литературы. Было бы странно не увидеть его на аукционе. «Вот только не книжные изыски притянули его к моему дому, — раздражённо подумала Карли, — а фамильные рубины в золоте. Не получит. Ни за что». — В таком случае оставим покупателям дома, — согласилась Карли. Внутренне её передёрнуло. Семейка ли Партсин, только-только выбившаяся в низкопробную знать и получившая от действующего короля низший аристократический титул, возгордилась и первая предложила заманчивую цену за поместье настоящей родовитой знати, чей род начинается на рассвете Мадженийского королевства. — В таком случае, — повторила Карли из-за рассеянности внимания, — пусть рабочие вернут вещи по местам, и все могут быть свободны. Мне ещё нужно решить несколько неотложных проблем. — До свидания, леди су О`Нейр. — Прощайте, господин Терноби. Спасибо вам за всё. Действительно, предстояло о многом подумать и многое решить. Герцог Томас ди Мюррей не за красивые глазки редкого на Пангее синего цвета так люб королю, не глядя на скончавшуюся падчерицу — герцогиню Терезу, первую из жён. По слухам, король не то чтобы любил её, но подарил любимцу за её невероятную красоту и кротость характера. Истинные способности герцога оставались покрытыми тонкой вуалью секретности, взломать замок к которой предстояло в ближайшее время. Иначе род су О`Нейр вымрет. Когда поместье наконец проводило гостей и с горизонта скрылся алый солнечный диск заката, Карли вошла в опустевший хозяйский дом. Большая часть мебели была продана, все картины и статуэтки, любимые итальянские пуфики и высокая хрустальная вазочка для одинокой розы ушла с молотка. Вот за вазочку было обиднее всего. Неровное дыхание гулом отражалось от стен, ветер из открытых окон вольно гулял по коридорам, болезненно подвывая. Сонм голосов разочарованных предков тихо шептал проклятья в адрес живых. Если бы только призраки могли испугать ростовщика! Возможно, Карли могла бы побороться за честь семьи: взять кредит в банке, привлечь на свою сторону директоров и акционеров компании, съеденной и обглоданной дальними родственничками… но стоило реально оценивать свои силы. Она хотела стать известным журналистом. В экономике она понимает только то, что не позволит себя обмануть в магазине или защититься при покушении мошенника или альфонса. Отстоять бизнес при отсутствии экономических и юридических знаний, предпринимательского таланта, личной мотивации и заинтересованности, и официальной дееспособности — не реализуемая мечта, фантазия, глупость. Если б хоть одна из составляющих наличествовала, но нет. Мёртвый камин радовал прохладой вековых камней. Зимой они собирают с пламени тепло и хранят намного дольше современных аналогов, а летом — дарят лёгкую свежесть. Неприятный холодок пробегает по поверхности кожи, и Карли накидывает на себя старый толстый плед, некогда принадлежавшей матери её мамы. Всего лишь одна из тех памятных вещей, которая никогда не будет оценена по достоинству. Для полной идиллии не хватало только гигантской кружки — миллилитров на четыреста — горячего какао. Все слуги разбежались, и винить их не в чем — у всех свои семьи, которые нужно кормить и одевать. А самой вставать из глубокого папиного кресла откровенно лень. Карли ностальгически пробежала взглядом по любимым семейным фотографиям, стоящим в ряд на каминной полочке, и по маминой хрустальной пепельнице… Детские воспоминания разрывали душу, и рука тянулась за маминой пепельницей. Её практически полный серебряный портсигар холодил кожу на бедре, придерживаемый кружевной подвязкой. Только опасения, что герцог учует никотиновый дым и откажется от предложения, останавливали от затяжки. Горло наверняка снова разорвёт болью от кашля, как то произошло после поминок родителей на той неделе. На похороны сходить не удалось, будучи заточённой в собственном чудом оставшемся живым теле. За окном послышался свист и гул шин. Наверняка ли Партсин никак не может нарадоваться, что теперь будет жить в элитном районе! Но разве это причина, чтобы заявляться в пока ещё чужой дом в одиннадцатом часу ночи? Нет, не причина. Карли недовольно поджала губы, как старушка, блюдущая добрачную невинность взрослой внучки, и встала из кресла. В голове девушки помимо раздражения появилась мысль, что попросить помощи у герцога — единственная возможность не уронить посмертную честь рода. Придётся попросить его выкупить поместье. — Пусть ему, но только не простолюдину Партсину! — прошипела Карли. Она была измучена смертями близких людей, предательством невестки и навалившимися долгами, с которыми пришлось разбираться самостоятельно. Она выжила после общения с бандитами, которым отдаёт всё своё состояние, наверняка оплачивая несуществующие проценты. Последнее, что до сих пор не смогли отобрать, — два ювелирных комплекта. Нежно-розовый жемчуг был подарен Карли на «первое совершеннолетие» в шестнадцать лет: серьги, ошейник, толстый браслет и маленькое колечко в белом золоте. Второй комплект — рубины в золоте, которые возжелал герцог. И немудрено, их рыночная цена достигает сорока миллионов пенсов. Небрежным движением плеч скинув бабушкин плед, Карли подошла к окну, выходящему на сторону парадного входа, и, спрятавшись за тяжёлой портьерой насыщенного зелёного цвета, чуть отодвинула бледно-изумрудную полупрозрачную занавеску. В ночной темноте, в свете единственного тусклого уличного фонаря (остальные отключены ради экономии электричества) виднелся смутно знакомый силуэт автомобиля. Узнавание происходило тяжело и безрадостно и кончилось рухнувшим в тартарары настроением. — Это не Партсин. Это Градман! — охнула Карли. — Последняя оплата назначена на послеобеденное время. Почему сейчас? Он узнал о жемчуге и рубинах?